Скоро меня спешно заберут в пункт первой помощи, где доктор так сдвинет брови, что они столкнутся, как две машины при аварии. Он покажет на рентгеновский снимок: трещина прошла сквозь мое бедро, и я стала похожа на надтреснутую чашку. Доктор покачает головой, когда я наконец расскажу про боль в тазовых костях. Он скажет: Твое бедро уже было повреждено стрессовым переломом, Челси. Ты слишком его нагрузила. Надо было рассказать кому-нибудь, что тебе больно. Меня отправят на операцию, а после карьера спортсменки разобьется на мелкие, острые осколки, которые изменят всю мою жизнь. Такие осколки часто можно встретить в трейлерном парке после урагана.

Я пристально смотрю на себя, от всей души жалея, что не могла тогда поставить на «паузу» свою жизнь. Почему нельзя было зависнуть в воздухе навеки и не испытывать той мучительной боли, что последовала дальше?

– Назови меня психом, – говорит из-за регистрационной стойки Эрл, владелец рыболовного курорта «Озеро в лесу», – но я, представь себе, считаю, что человек на отдыхе хочет… ну, отдохнуть.

У меня сразу пропадает весь энтузиазм. Я оглядываюсь на плакат, который только что прикрепил кнопками на стену лобби. Он совсем даже не плох, этот плакат. Я бы даже сказал, что на моем коллаже природа Северной Миннесоты словно манит зрителя. Белопенные бурлящие потоки, байдарки в чистых речных водах, бурые полосы пешеходных троп – что может быть лучше? Дайте мне неделю, и я научу вас, как получить идеальное тело! – обещает мой плакат. – Тренинг в «Озере в лесу»!

– Это отличная идея, – защищаюсь я. Но слова мои звучат так неубедительно, что с головой выдают, как мало я уверен в себе. Я прокашливаюсь и решаю, что надо действовать настойчивее. – Я же никого в зал силой не загоняю. Это все активный отдых на природе: пешие прогулки, плавание, гребля, да еще на фоне таких шикарных пейзажей. Разве не за этим люди сюда и приезжают? Ради природы? Кто выберет отдых в Миннесоте, чтобы сидеть в помещениях?

– Не знаю, – бормочет Эрл. – Людям нравится немножко полениться в отпуск. Здесь люди не ходят в походы, а прогуливаются по аллеям, Клинт. Байдарки нужны для того, чтобы глазеть по сторонам, а не соревноваться. Плавать? Скажи лучше, возлежать на надутой шине в тихих водах пристани. Отпуск, сынок. Это значит отдохнуть. Расслабиться. Вот за этим люди и приезжают, ты бы мог это уже усвоить. Мужчины рыбачат. Женщины строят глазки гидам.

– Мне они глазки не строят, – говорю я.

Распахивается дверь в столовую.

– Ничего страшного, Клинт, – говорит Тодд, заглотив огромный кусок сэндвича (от сэндвича воняет уксусом). – Не всем же быть объектами фантазий. Только избранным.

Я подозреваю, что он не шутит. Мы только-только приехали поработать летом на курорте, а он уже разгуливает в футболке с логотипом «Озеро в лесу», которая ему мала: показывает девчонкам на отдыхе, сколько часов он провел в спортзале. Но восемнадцатилетних на курорте не так уж много; чаще всего приезжают семьи с маленькими детьми. Но Тодд явно надеется на лучшее.

Он вытирает рот тыльной стороной ладони; увидев мой постер, он издает стон:

– А это что еще такое? Что с тобой не так?

– Да так, просто мысль.

Тодд трясет головой:

– Нет, нет, больше никаких мыслей. Ты все испортишь.

– Что я испорчу? Сказал же, просто мысль такая в голову пришла.

– Нет, нет, нет, – бормочет Тодд и наконец проглатывает кусок. – Послушай. Я понимаю, что ты из кожи вон лез в последний год в колледже. Наверстывал упущенное, да? Ну ладно, бывает. Но в прошлом-то году, когда мы с тобой и Грегом поступили в университет… Тебе же даже в общаге жить не пришлось – у нас был свой дом. Никаких родаков. Отличная возможность. И что ты делал? Учился. Господи помилуй, кто вообще учится на первом курсе? А? Ты знаешь таких? – оборачивается он к Эрлу.

Тот в ответ дергает себя за жесткую бороду, словно из стальной стружки, изо всех сил пытаясь не расхохотаться.

– Нет, ну кто так зубрит? – выкрикивает Тодд так громко, будто я оглох. – Ты ходишь в спортзал – берешь спецкурс по бондиане – занимаешься информатикой. Ты хоть раз на вечеринку-то сходил, Морган?

Я молча смотрю на него. Он знает, что не сходил.

– Ты все испортил. Самый веселый год своей жизни. Все испоганил. А теперь, в самом начале лета, когда все устраивают себе передышку, ты устроился на три работы.

– Никакие не на три…

– Гид на курорте, – перебивает меня Тодд, поднимая вверх указательный палец, – работа в «Щучьей заводи», – упомянув ресторан моих родителей, он отгибает средний палец, – и теперь, – заканчивает Тодд, поднимая указательный (вымазанный майонезом из сэндвича), – вот это.

Он показывает на постер и запихивает остатки сэндвича в рот.

– Да, может, ты и правда слишком много на себя берешь, – поддерживает его Эрл.

– Во-первых, родители мне не платят, – протестую я. – Работа в «Заводи» – это все равно что по хозяйству им помогать. А деньги мне не помешают, когда надо будет платить за следующий семестр. И учебники по геологии стоят недешево, знаете ли. Может, вы записались бы оба на мой тренинг? Вы бы очень меня выручили.

– Вот уж нет, – трясет головой Тодд. – Еще чего. Буду я потакать твоему трудоголизму. Работать, учиться, Господи Боже мой. И еще: если твои родители не перестанут трещать о том, какой ты блестящий студент, я тебя прибью. Мои предки часто ужинают в «Заводи».

– А ты? – спрашиваю я Эрла.

– Коклюшем заболеть и то приятнее.

– Вот увидите, я найду кого-нибудь, – уверяю я их со смехом. – И часа не пройдет.

– Кстати о часах, – говорит Эрл, кивая на мои поношенные наручные часы. Да, немного старомодно, но я не большой поклонник сотовых, а все остальные проверяют время только на телефонах. Которые, кстати говоря, плохо ловят в такой глуши. – Мне кажется, тебя ждет группа.

Я бросаю взгляд на запястье и стучу о стойку коробком со значками.

– Если не заполучу клиентов до конца недели, с меня ужин в «Заводи» для вас обоих.

С этими словами я бегу к двери.

– Твоим родителям не понравится, что ты разбрасываешься их едой, – предупреждает Эрл.

Тодд смеется, опершись на стойку, и, как обычно, дожидается последней секунды, прежде чем отправиться с группой на рыбалку. Такой уж он, этот Тодд: вечно тянет до последнего. Нет, он не какой-нибудь безответственный дебил. Эрл бы его и близко к своим лодкам не подпустил, если бы не доверял ему. Просто Тодд никогда не спешит. Вообще никогда.

Я бы ответил им чем-нибудь язвительным, но я уже выбежал за дверь, и они вряд ли меня услышат.

Снаружи знакомо пахнет болотом и землей. Папа стал брать меня сюда в походы и на рыбалку, когда я только-только закончил второй класс.

По озеру медленно движется белая лодка, оставляя дорожку ряби. На борту я вижу Грега: он развлекает кучку шумных туристов, насаживая наживку на крючки и рассказывая всякую дичь о том, каких огромных рыб ловили другие отдыхающие. Похоже, я слышу, как он орет: «Да эта рыбина была размером с кита!» Что-то он на взводе; наверное, рад вернуться на курорт. Орет так, что на том конце озера слышно. Не щадя сил, настраивает туристов на погоню, как в «Старике и море» Хемингуэя.

Грег, Тодд и этот курорт: троица моих самых старых друзей. Их изображения красуются в маминых фотоальбомах: вот пикник на День независимости, вот чей-то день рождения. Но все меняется: теперь игры закончились. Мы с Грегом и Тоддом прошли все возможные курсы и получили все возможные сертификаты (или, во всяком случае, все известные Тодду), чтобы стать инструкторами по рыбалке. Теперь мы можем завозить группы туристов на середину озера. Оно такое огромное, что иногда напоминает мне Атлантический океан. Тодд с Грегом рады ограничиться лодками, я, как говорит Эрл, многостаночник. Помогаю везде, где нужна помощь. Конечно, в первую очередь занимаюсь рыбалкой, но еще вожу туристов смотреть на птиц и собирать цветы. Катаю на байдарках и квадроциклах.