Москва, занимающая площадь в две с половиной тысячи квадратных километров, «щеголяет», по сути, всего двумя перманентными блошиными базарами. Это «Вернисаж», расположенный на территории Измайловского Кремля, и «Левша» – единственная официально признанная барахолка в Московском регионе. Почему в Московском регионе? Да потому, что бывший рынок у платформы Марк теперь все дальше от столицы. Сегодня он базируется у подмосковного поселка Новоподрезково по Ленинградскому направлению. Где будет завтра – в Клину, Сергиевом Посаде или Конакове, – неизвестно.

Многолетний опыт западных столиц показывает, что жизнь блошиных развалов даже в самом центре вполне возможна. Это нисколько не портит вид города, а, наоборот, придает ему особый шарм и даже гармоничность. Вот только как объяснить это властям нашей столицы? Потерпевшие фиаско многочисленные «блошиные» эксперименты на Николиной Горе, Таганке, Школьной или в Архангельском лишь подтверждают аксиому: Москва стесняется своих блошинок. В любом европейском или американском городе ситуация в точности обратная. Для сравнения: в Берлине только официальных флюмарктов – сорок! Собственно, считается, что это и есть тот самый культурный пласт, срез которого так легко провести, пройдясь сквозь торговые прилавки со старинными вещами. Легендарная Тишинка, откуда черпали вдохновение протестные рок-группы 1980-х, о которой после знакомства с совковой экзотикой с таким упоением рассказывали иностранцы у себя на родине, уже в начале 1990-х сильно захирела, частично перебравшись на Арбат. Сегодня известный блошиный рынок прекратил свое существование. Приобрел и перестроил Тишинский рынок бизнесмен Шабтай Калманович. История старой Москвы возвращается сюда теперь не чаще четырех раз в год, по выходным, когда проходят ярмарки проекта «Блошиный рынок». К сожалению, формат торговли из антикварного и винтажного перековался скорее в дизайнерский. Тишинский рынок уже никак не связан с привычным нам пониманием барахолки, хотя барахла, надо признать, на удивление много для такого распиаренного ныне культмероприятия.

Блошиные рынки – это дивный феномен, дошедший до наших дней из глубины Средневековья. Автору видится, что блошиные развалы России стоило бы включить в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. А что, есть же в нем дуга Струве и Убсунурская котловина. Чем «Левша», переживающий сегодня не лучшие времена, хуже? Этот спонтанный и непредсказуемый рынок с бессистемными завалами хлама долгое время находился в пределах Москвы, у платформы Марк, затем перебрался в Лианозово, а теперь влачит жалкое существование у железнодорожной платформы Новоподрезково. Зато Измайловский вернисаж кажется почти вечным. Возникший в незапамятные советские времена, прошедший сквозь бури пере стройки, развал СССР и обновление России, сегодня он чувствует себя совсем неплохо. Не в последнюю очередь, конечно, благодаря приезжим интуристам, на которых он, собственно, ориентирован. В столичных путеводителях для иностранных гостей он гордо фигурирует под названием Izmailovsky Market. Многие отмечают, что прейскурант здесь ниже, чем на Красной площади или Арбате. При этом цену несложно сбить: достаточно вступить с торговцем в полемику: «За эту вещь я бы столько не дал» – или просто указать на уступчивого конкурента, которого якобы повстречали на пути. Если «Левша» славится вещами из советского прошлого, то Вернисаж не брезгует сувенирными и, в общем, бесполезными в фокусе нынешней истории вещами. Часто его за это хают – мол, присутствует излишняя попсовость. Хотя не думаю, что в этом дело. Один из завсегдатаев Измайловского вернисажа Ростислав Шевяков, филолог по образованию, а по призванию поэт, утверждает, что, если не жалеть времени на поиски, обязательно станешь владельцем уникального артефакта.

Такие места – не только кладезь для чудесных обретений, но источник вдохновения для писателя. Сколько любопытных, захватывающих и занятных историй можно собрать в блокнот или записать на диктофон. Прогулки по подобным местам очень глубоки и насыщенны, но одновременно и очень утомительны. Здесь нельзя смотреть вполглаза – пропустишь удачную находку или, что хуже, потеряешь нить повествования.

По словам одного букиниста, исколесившего всю Европу вдоль и поперек, а теперь в силу возраста осевшего в антикварной лавке на Большой Никитской, жизни везде завались – в дыхании слова, в незаштампованности мыслей, в ощущении полноты переживания.

Если разобраться, каждому есть что сказать, и эта книга – своеобразная попытка автора показать читателю блошиные развалы современной Москвы глазами и устами их участников – опытных перекупщиков, предприимчивых торговцев, подпольных коллекционеров, вольных художников, интеллигентных профессоров и докторов наук, малоимущих пенсионеров, криминальных нуворишей и просто отчаянных авантюристов, охотников за экзотическими безделушками и подлинными раритетами. Похожих историй, распыленных в интершуме сплетен, слухов, пересудов и прочей базарной болтовни, море разливанное, люди передают их из уст в уста, как условный сигнал, – и эти сигналы, запеленгованные, расшифрованные и собранные под одну обложку, убеждают меня, как автора, исполнить роль не столько гида, сколько жизнеописателя, того самого личного биографа для благородной плеяды нескольких героев, уличенных в одном и том же «преступлении»: неравнодушном отношении к сакральной старине. Именно им автор говорит «спасибо»: за перлы среди хлама, за дискурсы и экскурсы, за веру в ментальность вещизма, за фанатичную преданность идеалам, как бы наивно и избито это ни звучало.

Невольно втянутый в процесс, я сам оказался в фокусе эксперимента, и потому мое сугубо личное мнение, наряду с другими, присутствует на страницах. Авторская точка зрения на некоторые вопросы и проблемы, затрагиваемые участниками, всего лишь взгляд одного человека, она не претендует на статус истины и может идти вразрез с чужими утверждениями. Это мнение составлено из бесед с участниками, а также из личного жизненного опыта. Автор не берется утверждать, что книга полностью охватывает тему, таких книг, возможно, не существует вовсе, она может затрагивать лишь какую-то часть проблем. То, что вошло в настоящее издание, тщательно отобранный, местами цензурированный текст без тирании идейно-смысловой редакции. Разве что по ходу переодетый в пару-другую слов, предложений, абзацев. Тут как с детьми: у меня своя жизнь, у них – своя. Пусть летят себе, птенчики, пусть вьют гнезда…

Колыбель Измайловского рынка. Сожженная дверь ФСБ и найденный портрет Гитлера. Гостеприимный марабут из Тушина. Нерастаможенная живопись и другие приключения иностранцев в России. Три профессии в одном флаконе. Развратные монашки в коллекциях французов. Заветы Ильича, или Не надо зрелищ, дайте хлеба! Колдун Димир и его адописные иконы. Свадьба за 300 миллионов. «Буратинные» принципы для любителей халявы. Арбат для туриста, или Самое мифическое место Москвы

Московский поэт Хайдар Бедретдинов зарифмовал и посвятил Измайловскому вернисажу такие строки: