От этого Раскина получалась сведения, что такого-то числа такое-то лицо я забыл его имя - отправляется в юго-восточную часть России с поручением от партии. В случае, если бы этот революционер не проехал через Москву, он должен прямо направиться в Томск, где была установлена тайная типография для напечатания "Революционной России".

К означенному лицу были приставлены для наблюдения два агента, Яковлев и, если не ошибаюсь, Попов, которые всюду следовали за ним по пятам. Благодаря слежке им удалось открыть местонахождение типографии, что не представляло, впрочем, большого труда"1.

А те, которых Азеф предавал, собирались в это время поручить ему самую высокую и ответственную миссию, состоявшую в том, чтоб начать переговоры между различными террористическими группами, рассеянными по России, и добиться их слияния. Эту миссию Азеф вместе с Гершуни блестяще выполнил в 1901 г.

По жестокой иронии судьбы первое крупное предательство Азефа должно было послужить отправной точкой для его быстрого возвышения в революционном мире.

Азеф с этих пор начинает получать от полиции триста пятьдесят рублей в месяц. Его значение растет в лагере охранников.

2. ПЕРВЫЕ ПОКУШЕНИЯ

После провала томской типографии в течение двух следовавших затем лет, 1900-й и 1901-й, деятельность Азефа беспрерывно росла и расширялась. Он с неутомимой энергией принялся за дело объединения социал-революционных элементов, раздробленных и разбросанных по громадной территории империи и большею частью лишенных даже возможности сообщаться между собою. Благодаря его упорству, его умению преодолевать все препятствия, улаживать все конфликты, осуществление намеченной цели - создание новой партии социалистов-революционеров - перешло скоро из области намерений и планов в область живой, конкретной действительности. В 1901 г. Азеф отправился в Швейцарию со всеми связями и полномочиями, полученными им от "Северного союза с.-р.", самой сильной и влиятельной террористической организации, и примыкавших к ней групп, чтобы встретиться с Гершуни,

1 Этот отрывок не явился в "Былом" по чисто тактическим соображениям момента, которые потом отпали. Он нам был сообщен в рукописи В. Л. Бурцевым.

приехавшим с юга как представитель всех южных, поволжских и некоторых других организаций. В Женеве Азеф и Гершуни вместе вырабатывают договорные отношения и закладывают общий фундамент будущей партии.

В декабре месяце того же года партия социалистов-революционеров была формально образована. Гершуни и Азеф включили в нее Михаила Гоца, В. Чернова и др., живших тогда за границей, и поручили им редактирование центрального органа "Революционная Россия". Через шесть-семь месяцев из этих лиц составился центральный комитет, действующими силами которого Азеф и Гершуни стали на театре революционных действий в России.

Азеф был не только членом центрального комитета, он одновременно стал душою петербургского комитета. Его деятельность обнимала решительно все области, где только проявлялась жизнь партии. Он объезжал все провинциальные организации и группы; основывал новые там, где было нужно; организовывал в большом масштабе ввоз революционных брошюр и листков в домашних ледниках или в бочках с салом; устраивал склады литературы; ставил типографии; одним словом, проявлял весь свой "практический гений" в общеорганизационной работе, как должен был скоро проявлять его в области террора...

И рядом одновременно с этим продолжал свое предательское дело. Его "работа" в охранке отличалась такой "Азефской" тщательностью, продуманностью, тонкостью, что не только не могла подорвать его престижа среди революционеров, но даже вызвать малейшую тень подозрения. Полиция никогда не производила обысков и арестов прямо по его данным, что могло бы внушить мысль о предательстве. Все делалось так, чтоб рука провокатора не была видна. Провалы литературных транспортов, аресты революционеров приписывались партией, благодаря искусной инсценировке, ловкости и организованности охраны, а не внутренней измене. Пока Азеф лично руководил каким-нибудь делом, полиция тщательно избегала вмешиваться в него, и только тогда, когда дело переходило в другие руки и Азеф совершенно отделялся от него "и по существу и даже географически", она приступала к его ликвидации, выбрав для этого какой-нибудь удачный внешний повод, который в глазах революционеров легко объяснил бы их неудачу. Несомненно также, что Азеф с этой целью давал полиции неясные и неполные сведения с рассчитанными опозданиями, с намеренными искажениями, скомбинированными так, чтоб полиции пришлось долго кружиться, прежде чем напасть на настоящий, верный след.

Два известных нам случая дают яркое представление о приемах Азефа и его дьявольской изобретательности.

Большой транспорт нелегальной литературы должен был быть отправлен через Лодзь. Департамент полиции, предупрежденный Азефом, сообщил местному сыску лишь имя лица (Шнеурова), которое было контрагентом по этому делу, но умолчал о способе транспортирования. Бакай, служивший тогда в Варшавском охранном отделении, поручил двум филерам следить за Шнеуровым. Филеры ничего не выследили. На соответствующее донесение департаменту полиции о бесплодных результатах установленного наблюдения последний ответил приказанием следить с большим усердием. Наконец, по данным от киевской агентуры был прослежен при поездке в Лодзь и арестован на обратном пути с литературой член тамошней организации. После этого только полиция решилась произвести обыск у Шнеурова, "наткнулась" на комнатные ледники и случайно, из-за поцарапанной стенки одного из них, вскрыла и нашла пустое место там, где должен был находиться исландский мох. Факт транспортирования, как и его оригинальный способ, были таким образом точно установлены.

Еще более "тонко" было проведено другое дело. Приемщик бочек с салом, наполненных революционными изданиями, был арестован благодаря адресу, случайно найденному во время одного обыска. Полиция "не обратила внимания" на сало, которое было продано потом с аукциона самым естественным образом. Но каково же было изумление и ужас торговца, когда вместо сала в купленных им бочках оказалась запрещенная литература. Само собою разумеется, что он сейчас же дал знать о своей необычайной находке полиции. Делу был дан новый оборот.

Оба провала в свое время не возбудили, конечно, ни в ком ни малейшего подозрения...

Общепартийная "работа" Азефа охватывает 1902-1904 и часть 1905 г. Но терроризм, служивший одной из главных основ новой партии, мало-помалу начал поглощать почти всю ее деятельность и отнимал все ее крупные живые силы. Азеф почти целиком отдался террору. И тут перед ним открылось гораздо более широкое поприще для его предательской деятельности, чем прежде, когда он ограничивался одной выдачей мелких пропагандистских организаций или провалом тайных типографий и транспортов с литературой...

Гершуни и Азеф в 1901 г. выработали план террористической кампании и как необходимое средство новой действенной тактики партии создали "боевую организацию", которая в продолжение шести лет сосредоточивала на себе почти всю работу по террору.

Но еще до создания "боевой организации", или, вернее, прежде чем она стала функционировать, был совершен довольно крупный террористический акт. Душою предприятия был Гершуни, который, однако, действовал в этом деле в полном согласии с Азефом.

Григорий Гершуни был романтиком революции. Борец и поэт, с железной волей и самой пылкой фантазией, он любил придавать подготовляемым им покушениям внешнюю декоративность и блеск; он всегда стремился сочетать безупречную технику, мастерство исполнения с красивой формой. Редко кто из революционных деятелей умел оказывать на рядовых революции такое глубокое влияние своим словом, своим примером, своей верой и несокрушимой волей. Для него самого не было ничего выше революционного дела, все его интересы, все его помыслы были сосредоточены на служение революции, которой он отдавал свою молодость и свою жизнь. И русская история сохранила об этом выдающемся деятеле дореволюционного периода самую светлую память.