- Может и правда он есть, раз ты говоришь, и книга, где всё записано и прыжок, и репетиции..., они ведь правда были. Да всё, что ты говоришь по-настоящему, ну а почему человек?

- А человек и был сотворён для этого, это наша с тобой и всех людей обязанность, человека творец не просто так поставил над законом и государством, а для того чтобы мы убедили их в справедливости, то есть материализовали понятие справедливости на основе согласия, все по-настоящему, а не просто так, потому мы с тобой играли в до миноре, и вторую симфонию слушали и партита зазвучала у Поли, не просто все это, а именно так.

- У Поли партита, что это?

- Поля звучит в до миноре и когда она появляется, мы как бы слышим партиту, не замечал, потому и концерт наш получился таким, она там главная, она центр всего, его сущность, всего того, что ты и я... в общем, все в её власти, а не творца, по большому счету, так всегда было... - Витя озадаченно смотрел на Андрея, а тот внутренне улыбался, видимо представляя себе Полю.

- Да она волшебная, я тоже заметил, что все становится таким, каким есть, естественным, простым и... трудным, - вдруг опять сник Андрей. - А кто такой Стив, что ты о нем знаешь, вообще ему можно верить, а то он возьмёт мою книгу, да испортит её, ты бы видел его кабинет, это что-то скажу тебе, знаешь какой он богатый, тебе даже не представить.

- Да..., не представить, - Витя задумался, - Стив вообще-то не человек, точнее человек, но он скорее виртуальный, придуманный. Хотя он живой и его можно потрогать, поговорить, но он собирательный образ. Собственно, его можно охарактеризовать одним словом - Властелин. Это прозвище ему больше всего подходит. Помнишь: "В начале было Слово...", - так вот он за этим словом и стоит, так сказать, властвует над ним. Человек разговаривает его словами, слышит только его слова, знает только с его слов и не знает себя, опять же, по его словам, судит обо всем слушая его слова. Все принадлежит ему, потому что человек без слова не человек, а со словом Стива уже никогда не станет человеком, потому так редко наступает момент истины, но... - Витя замолчал, - потому так важна твоя книга, человек носитель от рождения истинного знания, он мера всех вещей, а самое главное он знает о существовании справедливости, не обман и правду, а справедливость - на основании которой только могут существовать законы и государство. Знания нужны человеку, ему необходимо их передать, человек достоин истинного знания, а не придуманного и переданного пустым словом.

- Ты думаешь, в моей книге всё-таки есть крупицы знаний?

- Есть, потому пусть Стив делает с книгой, что захочет, не волнуйся, знания звучат в том диапазоне, в который ему нет доступа, а сам он не может их увидеть или услышать, ему на них нужно указать, как Иуде. Только тогда он может их исказить, а по-другому никак, он просто, как всегда воспользуется врождённой способностью и тяготению человека к искренности и доверию. Это главное его оружие, он располагает человека к тому, чтобы тот доверился ему, тем самым, по сути, властвуя на Земле.

Из тетради Андрея:

"Мир, без вести пропавший, и суета, округлыми глазами, вдруг ужаснулась, без пристали, смотря в упор, стреляли шаровые пули и яблоко раздора, упав, стремглав уносится и, унося с собой раздор, безрадостно взирает глазами старца.

В возможности старца предречь, но его убила страсть к невежеству, и всевозможные слова. Поступки уступили место "ей" - требующей старухе, за свои годы получать почёт. Вновь возник реальный мир идей. И смысл речей, без умолку, в словах, на обречённых мыслях ликовал. Расследовать убийство дело рук немногих, и, праздность - замыслов убогих, баюкает своих детей.

Если даже и были мысли высказаны вслух - то, в своём физическом воплощении они потеряны для своего логического завершения и возможности реализации, и потребности провидения безгранично уступают и далеки от реальности.

Во все, закладывая границы, тем самым пытался понять смысл происходящего, а происходит просто возможное перенесение своего физического в окружающее. И невозможно передать какой-то смысл существующего и происходящего, потому что он обречён на вымирание, за счёт собственной ограниченности и не возможности иметь свободу в выборе. Просто его нет! Предлагаемый же выбор ограничен субъективизмом, пусть и расширенным до гениальности".

"Виновен я и оправдания мне нет нигде

Повинен в смерти я друзей богов

Никто я здесь зачем рождён

Рождён для смерти не более близких

И все же нет разве чего-то в мире

Помимо потерь и несчастий

Нет и нигде не найти это разве только выше"

Андрей приехал домой от Вити, в надежде, что тот прав и что его сомнения, всего лишь от неуверенности, невозможности объяснить свои идеи кому либо. Потому он все время сомневается в их истинности или как говорит Витя в том, что они настоящие, серьёзные, как репетиции их трио, ведущие к согласию, а не к заблуждению.

Через месяц позвонила женщина из редакции и попросила принести рукопись. Главный редактор, мужчина лет сорока, даже не взглянув на неё, поблагодарил Андрея и сказал, что с ним свяжутся, когда примут решение издавать её или нет. Андрей пришёл домой и сел на диван, он теперь вдруг понял, что не знает, чем ему заняться. Раньше была его книга, а теперь её нет, она уже не его, она зажила своей независимой от него жизнью и как это жизнь у неё сложится, ведь это его труд. Эта книга была единственное, что он пока сделал в своей жизни. Прошло несколько месяцев, Андрей уже начал беспокоится, когда неожиданно его пригласили в редакцию. Приехав в назначенное время, его сразу провели в кабинет Стива. Тот, как всегда, приветливо встретил Андрея, и они сели, как в прошлый раз в кресла друг против друга.

- Андрей, как вы смотрите на то, чтобы прочитать несколько лекций в ряде университетов по той теме, которую вы излагаете в своей книге, не скрою, эти лекции не совсем публичные, на каждой из них будут присутствовать не боле десяти человек, или меньше. Мы серьёзно рассматриваем возможность открытия, что-то вроде новой дисциплины, для молодых, и ищущих студентов, не для всех, пока это только эксперимент, проба, так сказать, чтобы набрать некоторый опыт, посмотреть, как эти новые и прямо скажу пока туманные идеи, не найдут понимания в определённых и порой скептически настроенных кругах. Что вы на это скажете?

- О, конечно, я буду только рад возможности изложить свои взгляды и услышать критику, - Андрей был взволнован открывшимися перед ним возможностями, снова работать над книгой, через открытый диалог.

- Сейчас я вам кое-что покажу, и думаю, что вас это заинтересует, - Стив встал с кресла и пошёл к столу, взяв что-то он вернулся и положил перед Андреем на стеклянный столик книгу, это была великолепно оформленная, в толстом плотном, отделанной тончайшей кожей переплёте, тиснённая желтоватым металлом, довольно толстая, но уменьшенного формата книга, это было поистине великолепное произведение искусства, - вы возьмите её посмотрите, - Стив улыбался уголками рта.

Андрей осторожно взял книгу в руки и открыл, вся книга до мельчайших деталей была выполнена в стиле старинного фолианта, настолько точно, что нельзя было сказать определено, что перед вами не оригинал хорошо сохранившегося средневекового экземпляра. Пробежав глазами некоторые фрагменты текста, у Андрея все похолодело внутри, он взглянул не понимающе на Стива потом стал листать книгу и читать, это его книга.

- Это что..., моя книга? - Андрей с трудом выговаривал слова.

- Хорошо сделано, не правда ли? - Стив был явно удовлетворён тем эффектом, который произвела книга на Андрея. - Да это именно ваша книга. Я готов издать для начала пятьсот таких экземпляров, конечно, это немного, но сейчас идёт разговор об экспериментальном, я бы сказал даже новаторском подходе. Это не для продажи и общественных, так называемых, слушаний, мы разошлём их предметно, совершенно конкретным людям, с которыми вы собственно и встретитесь и уже в устной беседе изложите им ваши взгляды. Договорились?