Бегло пробежав сканером по нашим чипам, она даже не глянула в мою дамскую сумочку.

- Есть что-то незаконное? Холодное оружие, наркотики? - равнодушно поинтересовалась она.

Я отрицательно помотала головой.

- Нет, Татьяна Андреевна. Ничего этого нет. Только еда для мальчика, - нетерпеливо ответила охраннице Мара и с мольбой заглянула ей в глаза.

- Понимаю. Не терпится. Он в гостевой. Проходите.

Мара счастливо заулыбалась и пройдя через турникет, заторопилась к выходу.

Территория ДДС N5 представляла из себя комплекс зданий, приспособленных под жилые помещения и столовую. В бывших казармах с толстыми стенами теперь находились спальни детей. В штабе расположилась администрация ДДС и школьные классы. Весь комплекс был обнесен каменным забором с колючей проволокой. Окна всех без исключения зданий были забраны толстыми решетками. Сравнение с тюрьмой напрашивалось само собой. И если вдуматься, то это и на самом деле была тюрьма для детей, волей Судьбы ставших Послушниками. Дети были разделены по возрастам. Об этом гласили таблички на дверях зданий. Редкие фонари бросали скупой свет на чистую дорогу и тротуары без единого опавшего листика или бумажки. Я вертела головой по сторонам, стараясь все хорошенько рассмотреть. Естественно, здесь были и щиты, призывающие детей верно служить ГГ и соблюдать дисциплину, а также камеры слежения. Они были натыканы почти на каждом сантиметре по краям дороги и у входа в казармы.

Во дворе двухэтажного здания, к которому мы подошли, не было ни одной живой души. Видимо в это время детям запрещалось выходить на улицу.

В корпусе, где проживал Игорь и рабы-подростки, тоже был пост охраны. В торце коридора стоял обычный стол, за которым восседал моповец. Мне показалось, что и он дружески расположен к Гольскому. Седой, предпенсионного возраста мужчина поднялся к нам навстречу. Он пожал руки Павлу и Маре, а мне просто кивнул.

- Следуйте за мной, - сказал моповец и привел нас в небольшую комнату, где у окна стоял невысокий молодой человек в серой робе. Завидев родителей, юноша кинулся к ним. Все трое обнялись.

- Как я вас ждал, - услышала я голос юноши, тембром напоминающий голос Павла в молодости. Да и внешне Игорь оказался полной копией отца. Только мальчик был ниже ростом и очень худеньким.

Я деликатно стояла в стороне, давая возможность Гольским насладиться долгожданной встречей. После бурных объятий и счастливых восклицаний, Паша наконец представил меня сыну:

- Игорек, это Евгения Ильинична, наша с мамой давняя подруга.

Игорь выбрался из объятий родителей и подошел ко мне:

- Здравствуйте, - сказал парень и протянул мне руку.

Рукопожатие Игоря Гольского было по-мужски крепким. Я почувствовала мозоли на его ладонях.

- А можно, Игорь, я тебя обниму?

- Ну, конечно, - рассмеялся юноша и прильнул ко мне. - Я очень рад с вами познакомиться.

- И я.

Я хотела еще что-то сказать, но неприятный ком сдавил мне горло. Я закашлялась, а потом добавила:

- Я помню тебя таким крохой (и попыталась изобразить руками каким именно). А теперь ты уже совсем взрослый мужчина.

- Здесь взрослеют рано, - с горечью произнес Игорь. - Вы надолго в Неверск?

- Еще побуду пару дней...

- Слушайте, хватит болтать, - остановила наш диалог Мара, расставляя на грубом деревянном столе кастрюльки и тарелки. - У нас мало времени. Иди, Игорек, поешь, пока все не остыло.

Мы дружно расселись за столом и наблюдали как ест Игорь. Паша с любовью смотрел на сына. Давно пережитая боль все еще струилась из его глаз, но в то же время я понимала, что ему не терпится поговорить о делах.

Когда Игорь утолил голод, Павел вытащил из кармана куртки октаэдр и поставил его в центр стола.

- Мы уже может идти? - спросил Игорь.

- Да, сынок, идем.

Мы все поднялись и вышли в коридор. Моповец сделал вид, что что-то читает с планшета. Мы торопливо дошли до конца коридора и начали спускаться в подвальное помещение. Немного пройдя по темному проходу свернули вправо и двигались куда-то довольно долго, пока не остановились у железной двери. Игорь достал из кармана брюк ключ и открыл замок. С помощью Павла он толкнул тяжелую дверь, и мы оказались в просторном помещении, заставленном какой-то аппаратурой и столами с компьютерами. Я насчитала пять столов. Значит, пять человек или больше, могли работать здесь, сменяя друг друга. У одной стены, не занятой аппаратурой стоял старенький разваливающийся диванчик. Мы расселись кто куда, и Павел поинтересовался у сына:

- Вы все доделали?

- Да. Мы готовы.

- Как настроены ребята?

- Как всегда. По-боевому. Мы взломали личные коды всех семей и убрали регистрационные номера со всех компов и смартфонов. Сегодня ночью, надеюсь, перекроем кислород троллям из МСС, чтобы они не могли считывать комменты людей и вбрасывать фейки. Они уже достаточно поработали по выявлению наиболее возмущенных пользователей сети. Хватит с них!

Игорь яростно взмахнул рукой. Я опять увидела в мальчике своего друга. В молодости Пашка так же остро реагировал на несправедливость и подавление воли других.

- Это хорошо, просто замечательно! - воскликнул Павел и поинтересовался: - Когда в последний раз с вами связывался Нырков?

- Три дна назад, - подумав, ответил Игорь. - Мы даже были удивлены его молчанию. А что?

- Есть опасение, что Нырков предал нас. Он все это время работал на МСС. Поэтому свяжитесь с другими хакерскими группами и предупредите всех. А это сообщение, - Павел достал из кармана куртки лист бумаги и передал его сыну, - отправьте в центр. Все наши группы должны прекратить связь с Нырковым. Будьте осторожны и внимательны.

- Хорошо, папа. Да, наших в воскресенье будет много. Мы всем своим корпусом будем на площади. Некоторые учителя и надзиратели помогут нам выйти из казарм и добраться до города. Там мы рассредоточимся и сольемся с другими. Одежду нам уже собрали.

- Сынок, прошу тебя, будь осторожен и ребятам своим скажи, чтобы не лезли на рожон, - проговорила Мара. - Я очень боюсь за тебя и за других детей.

- Не надо бояться, мама. Мы уже не дети и свое отбоялись. С нас хватит!

- Да, сынок, с нас хватит, - поддержал сына Гольский. - Пора тебе уже вернуться домой. И знаешь, сын, я очень горжусь тобой!

- А я тобой, отец.

Гольский пересел к сыну и крепко обнял его. А я смотрела на них и мое восхищение этими двоими было безгранично. Я даже не могла представить себе насколько сложно было Павлу вопреки всему воспитать в мальчике человека и сделать своим другом, помощником и единомышленником.

В это время в тайную комнату начали заходить друзья Игоря. Ребята рассаживались за компьютеры, и я поняла, что они проведут здесь всю ночь.

- Отец, вам пора, - с сожалением сказал Игорь. - Вас проводить?

- Нет, сынок, наверх мы поднимемся сами. Дорогу я хорошо знаю. Работайте.

Мара подскочила к сыну и начала его целовать, но Игорь, стесняясь друзей, отстранился и тихо сказал:

- Я уже скоро буду дома, мамочка. Береги себя и папу. И передай Ладе, что я люблю ее и что мы скоро встретимся.

- Хорошо, сынок, передам.

Глаза моей подруги увлажнились. Я хорошо ее понимала. На прощание я тоже обняла Игоря и тихо на ухо сказала:

- Когда все закончится, вы всей семьей обязательно приедете ко мне в гости. И я с большой радостью познакомлю тебя со своими детьми. Согласен?

- Конечно, тетя Женя. Буду очень рад.

Конечно, мы неохотно покидали тайное убежище Игоря. Моповец по-прежнему листал страницы планшета. Мы быстро собрали Марины кастрюльки и отключили девайс.

На обратном пути Гольский расписался в журнале посещений и простился с охранником. Так же быстро мы прошли и через проходную.

Мы остановились у машины и закурили. Я повернулась к Гольскому и серьезно спросила:

- Паша, как тебе удалось сохранить с сыном такие прекрасные отношения? И как ты смог наладить контакты с местной охраной?

- Понимаешь, Женя, все выстраивалось годами. Здесь тоже много честных и порядочных людей. Есть, конечно, и сволочи. Но многие не утратили доброты и сочувствия к детям. Года три тому назад, когда представился случай, я мог организовать Игорю побег. Но знаешь, что? Он отказался. Я тогда не понял, почему он не хочет бежать из этой тюрьмы. Он объяснил мне, что не хочет бросать своих друзей и если соберется бежать, то только со всеми. Тогда я и рассказал ему, что есть группа людей очень недовольных режимом и что я возглавляю ее. Он очень обрадовался тому, что мы понимаем друг друга и разговариваем на одном языке. Представляешь, Женя, мальчик, подросток, говорил со мной как с равным! Он думал и чувствовал, как я.