- Да, я, - радостно отозвалась.

- Мы все так переволновались за тебя! - быстро заговорила Мара. - Ты уехала и как в воду канула...

- Я звонила вам много раз. Но связи не было.

- Поняла. Как ты? С тобой все в порядке?

- Да. Не волнуйся. А вы в порядке?

- У нас все хорошо. Скажи, где ты уже находишься? Я хочу к твоему приезду на стол накрыть.

Я вопросительно взглянула на Ныркова.

- Нам еще ехать минут двадцать, - равнодушно сказал он, не отрывая взгляда от дороги.

- Ты слышала, Мара?

- Да, - сказала подруга и отключилась.

Я облегченно выдохнула. С моими друзьями все было в порядке. Но на самом въезде в город меня ждал неприятный сюрприз. У поста дорожно-патрульной службы стоял микроавтобус с моповцами. Несколько офицеров досматривали машины граждан, желающих попасть в Неверск. Образовалась очередь из пяти машин. Мы встали в ее хвост.

Моповцы приказывали людям покинуть автомобили, проверяли чипы, багажники и ручную кладь.

- Что происходит, как думаешь? - обратилась я к Ныркову наблюдая, как люди беспрекословно выполняют требования моповцев.

- Полагаю, что это просто обычные меры безопасности, - скупо ответил Нырков. И я не была с ним согласна. По всей видимости, власти уже начали подготовку к воскресным событиям и ведут учет всех людей, прибывающих в Неверск.

Когда подошла наша очередь, нас так же обыскали, просканировали чипы и прошмонали мои сумки. А потом дали разрешение следовать дальше.

Около часа пополудни, я сухо простилась с Нырковым и позвонила в домофон Гольских. Нырков уехал быстро, не выказав желания подняться к Гольским вместе со мной. Настаивать я не стала. Мне хотелось поскорее избавиться от него и без лишних свидетелей переговорить с Марой.

12.

Подруга уже стояла у раскрытой двери квартиры. Услышав мои шаги, она сбежала с лестницы и кинулась обниматься.

- Женечка, как мы с Пашей боялись за тебя! Я так рада, что ты жива и здорова!

- Это ты загнула, подруга! Ну что со мной могло случиться, когда меня там так настойчиво опекали? Мы что, так и будем стоять в подъезде?

- Нет-нет, пойдем в дом. И давай свою сумку.

Мара вырвала у меня из рук дорожную сумку, и довольная побежала по ступенькам к квартире. Я двинулась за ней.

Оказавшись в квартире, Мара пошла в кухню разогревать обед, а я переоделась и присоединилась к ней. Когда мы уселись за стол, подруга весело поинтересовалась:

- Как там Столица? Как Бельская? Где была, что видела?

- Я обязательно расскажу о своих столичных приключениях. Их было немало. Только... - я сделала короткую паузу, не зная, в какой форме преподнести подруге неприятную новость и поделиться сомнениями (нет, уверенностью) относительно предательства Ныркова. - Только сейчас я хочу с тобой поговорить о другом...

Мара понимающе посмотрела на меня и приложила палец к губам.

- Погоди! Я забыла кое-что принести.

Гольская вскочила со стула и выбежала их кухни. Когда она вернулась назад, в ее руках был октаэдр, свойства которого я уже знала. Мара пристроила устройство на столе и активировала его.

- Теперь выкладывай! Нас не услышат.

Я очень подробно рассказала Гольской обо всем, что произошло в Столице, а потом прямо, без всяких намеков и уверток призналась, что считаю Ныркова предателем.

- Не может быть! Это не может быть правдой! Он дружит с нами давно и сотрудничает с нами тоже очень давно. Без него мы не смогли бы создать нашу группу и связываться с оппозиционерами в Столице и других городах. Нет! Не может быть!

Вид у Мары был такой ошарашенный, что мне даже стало жаль ее. Она нервно закурила, а потом как-то сникла и тихо проговорила:

- Надо предупредить Пашу, Игоря и всех остальных... Ты кушай, Женечка, пожалуйста... Представляю, как в гостях у Бельской тебе не лез кусок в горло. Кушай...

Мара затушила сигарету и вышла из кухни. Спустя десять минут она вернулась и сказала:

- Все. Паша в курсе. Правда, он тоже сомневается в том, что Нырков не тот, за кого выдает себя. Но он никогда не игнорирует сведения, которые к нему поступают. И это удар для всех нас.

- Да, согласна. Это ужасно. Но что вы будете делать дальше? - тревожно спросила я.

- Паша скажет нам сегодня вечером. Ты же помнишь, надеюсь, что мы собирались навестить Игорька?

- Помню и очень хочу его увидеть. Но не опасно ли это?

- Напротив, нам теперь просто необходимо встретиться с ним. И мы уже давно записались на это свидание с сыном. Так что эта встреча не должна вызвать у них подозрений.

Мы молча продолжили обед. Я заметила, что Мара о чем-то сосредоточенно думает. И только собрав со стола посуду, она спросила:

- Ты уже заказала билет на самолет?

- Нет, пока. Но собиралась это сделать сегодня. Собственно, сам-то билет у меня уже есть. Мне нужно только подтвердить дату вылета. Я планирую, улететь в понедельник вечером.

- А ты не хочешь улететь завтра?

Я вопросительно взглянула на подругу.

- В субботу?

- Да. Судя по тому, что у въезда в город уже стоят посты, они начали готовиться заблаговременно, - уверенно заговорила Гольская, - и тебе лучше покинуть город завтра, пока все не началось...

- Нет. Я улечу в понедельник, - твердо отрезала я.

- Но находясь здесь, с нами, ты сильно рискуешь. Пребывание в Элитарии слишком опасно для тебя. Бельской не понравилось, что ты вернулась к нам. А она, как ты знаешь, все помнит и ничего не прощает. Я даже удивляюсь, что она вообще выпустила тебя из Столицы. И это плохой знак. Очень плохой, Женя!

- Не думаю, что все обстоит так мрачно, как ты себе рисуешь. Я не согласилась работать на нее, и она потеряла ко мне всякий интерес, - я попыталась убедить себя и Мару в вещах, которые все же вызывали сомнения. И большие.

- Но она угрожала тебе! Причем открыто! С этим шутить не стоит, - продолжала настаивать на своем Гольская.

- Не забывай, Мара, - парировала я, - что я подданная Швейцарии, а она не захочет скандала.

- Не будь такой наивной, Максимова! Для нее нет разницы, кого убирать. Она легко расправляется со всеми, кто не дует с ней в одну дудку. К твоему сведению, у нас люди пропадают очень часто и иностранцы в том числе. Так что... Так что, подруга, иди и заказывай билет на завтра. Не упирайся, прошу тебя, Женечка! Паша тоже считает, что тебе следует уехать. Только мы не сможем завтра отвезти тебя в аэропорт. Пашка будет на работе, а меня, что очень странно, срочно вызвали на работу. Якобы, в восемь утра какой-то срочный педсовет.

- Причину объяснили?

- Нет. Но полагаю, что директриса строго-настрого прикажет в воскресенье сидеть дома. А это значит, что они упреждают события и уже начали запугивать людей.

- Похоже на то... Но я своего решения не изменю, Мара. Я ведь еще не купила своим сувениры и подарки. А как без подарков ехать домой? Никак нельзя-с. Нет-с.

Мы переглянулись.

- Да, Максимова, чувствую, что на мои уговоры ты не поддашься, - неохотно сдалась Гольская и добавила: - Иди-ка отдохни с дороги, а я пока помою посуду и соберу для Игорька посылочку.

13.

Сиротский дом, где с шести лет жил Игорек Гольский, расположился на территории старой воинской части в пяти километрах от Неверска.

Было уже совсем темно, когда мы подъехали к ДДС. Стоянка, обустроенная на против железных ворот с красной облупившейся звездой, была пуста. Гольские привычно пошли к проходной. Я бодро шагала за ними, пытаясь подготовить себя к встрече с мальчиком. В проходной мы застали только одну охранницу. Грузная невысокая женщина в моповской форме приветливо ответила на приветствие Гольских. Я поняла, что они давно и хорошо знакомы. Поэтому нисколько не удивилась, когда дежурная, скорее ради проформы, чем исполнения служебных обязанностей, сказала с улыбкой на красиво очерченных губах:

- Предъявите чипы, пожалуйста, а вы, женщина, - охранница с любопытством посмотрела на меня, - раскройте свою сумку.