Для Гарри и Драко она оставалась Меткой: смертью Дамблдора и Сириуса, пожаром на Кубке Мира по квиддичу, кровью на полу туалета Плаксы Миртл, гарью Выручай-комнаты, выворачивающим внутренности «Круцио» Тёмного Лорда… Какой уж тут «просто рисунок»?.. А Джеймс с лукавым прищуром спросил, может, ему тоже стоит сделать тату на руке, например льва, крылатого, сильного… От этого «тоже» Малфоя передёрнуло, но потом он понял, что новое поколение хогвартцев не придаёт столь серьёзного значения изображениям на теле. И как же эти дети, не знавшие войны и, слава Мерлину, не видевшие крови, правы!..
С Джеймсом не о чем было спорить до хрипоты, нечего делить, вспоминая прошлые ошибки, чтобы потом жалеть о сказанном и просить прощения. Но при этом он был Поттером — в узнаваемых жестах, взглядах, поджатых губах и открытой улыбке. Глаза другого цвета, но поттеровские, не в рыжую породу. Ресницы точно гарькины, густые, длинные, чёрные-чёрные, заламывающиеся в уголках. Рот в отца, скулы, лоб, даже волосы, гораздо более длинные, чем носил в его возрасте Гарри, растут от корней таким же взъерошенным кустом, только потом, над плечами ложатся в красивые волны. Плечи чуть шире, чем у Поттера-шестикурсника, но и ростом Джеймс повыше, не такой тощий, как гриффиндорский воробушек, но зато движения, пластика один в один, просто жуть берёт. Кажется, что и Драко сейчас нет семнадцати, через пару недель закончатся его каникулы, он поедет в школу и… Да, Джеймс очень похож на отца. Почему он никогда раньше не замечал этого? Не копия, но… Словно бы Малфой сам становился моложе, без груза прошлого, даже не стертого усилием воли, а просто… Просто новая жизнь. С чистого листа. С чистой мальчишеской улыбки. Драко даже не подозревал, что у него самого она появляется всё чаще.
Помимо встреч, Малфою прямо в аналитический отдел Аврората изредка стали приходить посылочки, вызывая скрытый интерес коллег и бурное закулисное обсуждение. Однажды при Джеймсе Драко раздраженно фыркнул, что Министерство экономит на всем, и скоро они будут писать голубиными перьями, благо этих пернатых тварей великое множество в городе. Бесплатные канцтовары и великая экономия бюджета! Через несколько дней, совершенно забыв об этом разговоре, он получил ручку с золотым пером и гравировкой — крошечным позолоченным снитчем. Долго думать, кто прислал столь ценный подарок, нужды не возникло. Малфой подавил желание устроить выволочку за дороговизну презента — в конце концов, унижать мальчишку тем, что он ещё ни кната не заработал, чтобы вот так тратиться на подарки без повода, было совсем уж некрасиво. Да и какое его, Драко, дело? Купил — значит, нашёл средства. Однако Джеймс оказался тонким интуитом, на ближайшем свидании заявив, что давно уже подрабатывает, помогая матери в редакции по мелочам, а иногда и у дяди Рона в магазине. Малфой сделал вид, что этот вопрос его вовсе не волновал, но про себя мальчишку похвалил. И подумал, что когда-нибудь при случае надо тоже сделать ему толковый подарок.
По утрам Малфой уже привычно наслаждался ароматным чаем с душистыми травами, доставленными прямиком из Румынии. Оттуда же прибыли портмоне, ключница и визитница из драконьей кожи удивительно тонкой работы.
Однажды Джеймс сообщил, что приготовил какой-то необычный сюрприз и настаивает на встрече непременно в этот четверг, но только чуточку позже, чем обычно. «Чуточка» оказалась размером с полтора свободных часа. Отправляться домой Драко передумал — только время терять в суете, а потому решил разобрать бумаги, которые лежали давно, но трогать эти копи царя Соломона желания не было никакого. Попрощавшись со всеми коллегами, ушедшими вовремя, Малфой неспешно работал, без определенного мотива мурлыча что-то себе под нос.
— Я смотрю у тебя теперь гораздо больше времени для дополнительной работы, да, Драко? — в дверях кабинета стоял Гарри, облокотившись на косяк, сложив руки на груди и не слишком дружелюбно ухмыляясь. — Слухи о новом любовнике, так трепетно проявляющем заботу о мистере Малфое, оказались ложью?
— Не думаю, что хочу обсуждать с тобой свою личную жизнь, — как бы ни замирало сердце, как бы ни отзывался в груди вакуум, уже готовый — не удержать! — втягивать в себя окружающее пространство, центром которого был Гарри, тон Поттера и этот взгляд вызвали волну протеста в Драко. — А интересоваться досужими сплетнями тем более не намерен.
Гарри рывком оторвался от двери и, решительно преодолев расстояние между ними парой широких шагов, обнял Малфоя, зарываясь пальцами в волосы и шепча в ухо с плохо скрываемым смешком:
— Ну, ну… Мой колючий Драко. Ты такой язвительный от недотраха или от вала работы? Хочешь, я тебя спасу и от того, и от другого? Ты же сам говорил, что спасать — моё призвание. И потом, я тоже соскучился. Может, забудем о всяких пустяках и махнем в нашу квартирку? — Гарри смотрел на него, сминая подушечкой большого пальца малфоевские губы, словно стирал с них что-то.
От бархатного голоса, по которому успел истосковаться, от знакомого терпкого запаха поттеровского одеколона, от тепла рук аманта у Драко сбоило дыхание, слабели ноги, сердце стучалось о ребра в тщетной попытке выбраться наружу, и сладкое возбуждение заныло внизу живота. Только вот «пустяками» его жизнь не была. Да и жесткое «недотрах» прозвучало так издевательски, так уничижительно… Если бы Поттер сказал другие слова, те, которые Драко ждал всю жизнь, желание услышать которые за время разлуки стало для него навязчивой идеей, манией, физической необходимостью…
— Ты так ничего и не понял, Гарри. Извини, мне нужно идти, — Драко сделал шаг назад, чуть ли не молясь про себя о том, чтобы выражение его лица было хотя бы спокойным. Главное, не терять достоинства…
— Куда?! К любовнику?! И как новый хахаль? Хорошо трахает? Судя по всему нет, раз ты тянешь время на работе, лишь бы к нему не бежать! — Поттер уже не сдерживал гнева. Таким его Малфой ещё никогда не видел. — Да включи ты мозг! Хватит истерить! У нас же всё было хорошо, пока тебе в голову не взбрела эта блажь.
Ох, как много Драко мог бы сказать в ответ! Припомнить каждую ложь, каждую обиду, каждый раз, когда ему приходилось уходить в тень, отодвигаться на дальний план ради Уизлетты или многочисленных друзей Поттера. Да, он делал это вполне осознанно, сам гордился своим пониманием чужих слабостей, чужих обстоятельств, своим бережным отношением к личному пространству Гарри. И никогда не жаловался даже самому себе. Он мог бы методично и спокойно перечислить все такие случаи. Он мог бы разъяриться и наорать в ответ… Только поздно. И никому уже не нужно.
— Хорошего вечера, Гарри, — еле слышно сказал он и закрыл за собой дверь, направляясь в сторону лифтов. «Если. Он. Меня. Остановит…» — стучало в висках. «Гарри, останови меня, верни!» — кричало сердце. «Не смей оборачиваться, Малфой!» — оглушал разум. И душа, почти погибая, соглашалась с ним…
*
Всё ещё пребывая в каком-то замороженном состоянии, Драко поддался уговорам неугомонного Джеймса и пошел в кино, которое и оказалось обещанным сюрпризом. Скоро он сам с удивлением заметил, что оттаивает, согревается продрогшей душой от щедро раздаваемого тепла этого удивительно солнечного мальчишки. Опыт маггловского способа отдыхать оказался занимательным во всех отношениях, поскольку Поттер-младший нашёл небольшой камерный кинотеатр, выбрал далеко не банальный фильм и к тому же успел познакомить Драко с правилами использования кресел последнего ряда, совершенно серьезно и очень убедительно доказывая, что «места для поцелуев» — это не просто присказка, а обязательная к исполнению инструкция. И если Малфой не хочет, чтоб Джеймс снова нарушил правила, был оштрафован и подвергнут домашнему аресту, то лучше не сопротивляться и поступать как законопослушные граждане. Драко в изменчивом свете, льющимся с экрана, долго смотрел на его лицо, на чуть влажные губы в мелкой сеточке складок, на смешинки в теплых карих глазах и думал, что… пошло бы оно всё к боггартовой бабушке! Он взрослый серьёзный мужчина, а Джеймс — подросток? Он бывший любовник Гарри, а Джеймс — старший сын Поттера? Он… б-ы-в-ш-и-й… Ему сейчас просто нужно это тепло, нужен рядом не кто-то, а именно Джейми. Джейми… И Драко заставил себя забыть, всё и всех, отключиться от собственных правил и принципов хотя бы на один вечер. Он улыбнулся в ответ на такую невинную хитрость юноши и сделал вид, что идёт на уступки только ради репутации настоящего джентльмена, каким Джеймс Сириус Поттер, безусловно, и является. Они оба сознательно приняли правила этой игры. Ни один из них об этом не пожалел, о чем свидетельствовал тот факт, что оторваться друг от друга, прийти в себя и выйти, наконец, из зала они смогли задолго после окончания фильма, пропустив десятиминутные титры, включение света и деликатное покашливание смотрительницы.
