«Здравствуй, Драко!
Ты просто не успел написать письмо. Не успел отправить. Отправил, но грёбанная сова его потеряла. Нет! Оно прибудет завтра утром. Точно. Во время завтрака. Я специально буду есть долго-долго, чтобы не упустить момент.
У тебя всё хорошо? Ты молчишь, а я не могу даже прийти и издалека посмотреть, как раньше! Ты не болен? На работе всё нормально? Это… отец? Да? Не молчи, иначе я сойду с ума.
Даже не скучаю уже. Ты мне нужен. Как воздух, нет, нужнее. Пришли мне письмо, оно будет, словно заклинание Воздушного пузыря. И я смогу дышать, пока опять тебя не увижу.
Как странно устроен мир. Я должен учиться и ждать когда мне исполнится семнадцать. Какой в этом смысл? Наверное, какой-то есть, но мне его не понять. Почему на 620911737 день своей жизни на свете я не могу быть с тобой, а на 62091173 8 уже буду иметь на это право? Странные формальности. А если бы наша планета двигалась по орбите чуть быстрее или медленнее, то время, когда нам уже можно любить друг друга наступило бы раньше или позже? В мои двадцать, в четырнадцать? Кто решает, что ещё сегодня я ребёнок и не распоряжаюсь своими чувствами и телом, а завтра ты, мой любимый, уже сможешь беспрепятственно поцеловать меня, обнять, подарить то, о чём я просил. Ты же понимаешь?
Я стер руки о метлу на тренировках. И это настоящая удача, потому что не нужно оправдываться, отшучиваться, отбрёхиваться и придумывать тысячи отговорок, почему я их стёр. Поверь, без метлы результат был бы тот же: ни единой спокойной ночи! Всегда только ты. Я научился всё делать молча и теперь не знаю, понравится ли это тебе. Я читал, что молчаливые любовники всё портят. Но с тобой я точно не буду молчать, вот увидишь!
Бедлам нашей комнаты пару раз столкнулся с моим отвратительным настроением и умер в корчах. Теперь все знают, что Джеймс Сириус Поттер зол, как мантикора, и в шаге от умения убивать взглядом, подобно василиску. Они думают, что я озверел из-за экзаменов или моей заявки в Лигу. Ал пытался поговорить со мной, и это было даже комично, учитывая ситуацию. Братец принялся уверять, что я зря беспокоюсь, сейчас сумасшедшая занятость у всех. И письмо обязательно придет, нужно только подождать. (В этот месте ты должен представить себе выражение моего лица. И описание «удивлённое» подходит меньше всего, поверь). Оказалось, все дружно решили, что моя нервозность из-за того, что я всё ещё не получил ответа из Высшей Лиги. Я, разумеется, брата поблагодарил за заботу, но правды так и не сказал. Ну, причём тут квиддич?
Если не желаешь моей смерти или массовой гибели учеников Хогвартса, напиши. А потом привези мне себя. Свои губы, руки…
Мне наплевать на повторы, я буду говорить одно и то же. Всю жизнь. Я тебя люблю. И безумно соскучился.
Твой Джей».
Что он там стёр, шельмец? Драко долго нервно ходил по комнате и тяжело дышал. Написать ответ? Нельзя. Но и молчать — тоже не очень-то красиво, не по-мужски, не по-малфоевски…
«Здравствуй, папа.
Я получил ваши с мамой письма. Бабушкины посылки тоже. Судя по количеству сладостей, которые она присылает, я скоро легко смогу составить конкуренцию «Сладкому королевству». Но я всё равно рад их получать. Передай ей мою благодарность, к которой прилагается ещё пару десятков «спасибо» от довольных слизеринцев и моих новых друзей.
С письмом отправляю список книг, вышли их мне, пожалуйста. Мои результаты по ЗОТИ, увы, пока не столь высоки, как хотелось бы. Но ты не переживай, со следующей недели со мной будет заниматься один из лучших по этому предмету — Джеймс Поттер, брат Альбуса. Но близко познакомил нас не Ал, а профессор МакАлистер, когда я обратился к нему по поводу дополнительных занятий.
Джеймс оказался довольно приятным парнем. С ним очень легко. Он терпеливо и доходчиво объясняет, не ведёт себя, как великовозрастный засранец (ну, прости, по-другому описать обычное поведение старшекурсников не получается), и даже больше: он пригласил меня иногда тренироваться в полётах. Джей — ловец гриффов. Представляешь? И не жадничает показать мне приемчик-другой, хотя мы, по идее, соперники! Однако я тоже не упал в грязь лицом и научил его парочке финтов. Так что мы квиты.
Так вот, он порекомендовал те книги, по которым готовился сам. Но это довольно редкие издания, в школе их нет или мне не дадут. Профессор МакАлистер список одобрил, так что там нет ничего опасного. А по ним авроры готовятся! В нашей библиотеке, наверняка, такие тоже есть. Особо ценные прочту дома на каникулах, но времени мало, потому и прошу выслать те, какие посчитаешь возможным. Хорошо?
Да! Обновите мне разрешение на походы в Хогсмит. Совсем забыл, окончательно вылетело из головы. Поттеры часто меня туда приглашают.
Перед зимними каникулами будет игра с Хаффлпаффом. Если ты сможешь приехать, то я буду очень рад. Похвастаюсь, каких высот достиг известный тебе слизеринский охотник Скорпиус Малфой.
На этом всё. Передавай маме и бабушке привет, хотя для них обязательно будут отдельные письма. Но позже — уроков выше шпилей Хогвартса!
Люблю, целую, ваш Скорпиус».
Какого рожна Джеймс пристал к Скорпиусу? Похоже, сын в нём души не чает. Мало того, что они с разных факультетов, да ещё и разница в возрасте… Что же за бред лезет в голову? Почему бы мальчикам не дружить, что тут такого? И если Джеймс рассчитывает на серьёзные отношения со мной, то его поведение логично. А он именно на это и рассчитывает… Написать Джеймсу? Написать или нет?
«Здравствуй, Драко!
Помнится, профессор Синистра любезно нам сообщала, что на Меркурии ужасные температурные условия: днем плюс четыреста градусов по Цельсию, ночью до минус двухсот. В связи с этим у меня возникало два вопроса: кто и как это измерял? И почему эту планетку ещё не разорвало от такого противоречия?
Теперь второй вопрос неактуален. Я по-прежнему не знаю, почему, но точно знаю, что бедный Меркурий чувствует. Получив твоё письмо, я чуть не умер от радости, настроение подскочило до воображаемой отметки в плюс четыреста чего-то-там (единицы измерения можешь придумать сам). Но те два скромных и довольно сухих абзаца быстренько опустили уровень моей радости до минус двухсот единиц. И видишь, меня не разорвало. Хотя что-то очень близкое к этому я и ощущаю.
Если ты решил, что разница в возрасте играет хоть какую-то роль в наших отношениях, то я сумею убедительно доказать, и в словесном споре и на деле, ошибочность твоего суждения. Если ты… помирился с отцом, мне на это наплевать! Понимаешь? Наплевать! Всё равно не отступлюсь. Буду ждать год, два, десять лет, но добьюсь своего. Я тебя люблю, ты мне нужнее, потому что для меня ты единственный.
И знаешь, я всё равно счастлив. Это твоё коротенькое послание удобно сложилось в крошечный квадратик, который так легко спрятать в кармане и держать при себе, как талисман моей удачи. А ночью класть под подушку. Ты усмехаешься, какой я ребёнок? Но дети хранят под подушками конфеты, плюшевых драконов, игрушечные волшебные палочки и колдографии игроков английской сборной, а не письма от любимых мужчин! И уж точно не признаются в этом! Не знал, что приносишь мне удачу? Слушай: с твоей помощью я выцарапал игру у Рейвенкло.
Их ловец, конечно, хорош и заставил меня попотеть.Представь: пока наши раскачивались и присматривались к тактике соперников, рейвенкловцы провели улётную комбинацию. Охотники отвлекающим маневром пошли в атаку, загонщики прорвались за центральную линию, в последний момент сделав пас, и открыли счет. Вратарь успел только челюстью щёлкнуть! И это на шестнадцатой минуте! А тут Бейсли сел снитчу на хвост. От наших пикировок голова шла кругом. И если бы я не сосредоточился, не видать мне снитча, как собственных ушей. Догадываешься, о ком подумал? За щитками лежал тоненький квадратик пергамента. И я представил, как буду писать тебе о том, что продул, слил игру… Или не я, а Скорпиус… Как ни крути, а всё равно — ты мне помог. Мне хочется в это верить. Поэтому теперь у меня есть амулет. А тебе должно быть стыдно, что он такой крошечный и слабый. Если не хочешь отнять удачу, напиши лучше, длиннее, чувственней. Так, чтобы мне хватило до каникул!
