— Эротический и острый? То, что надо!
*
Когда Драко кулаком приподнимал Гаррин член и делал его пригодным к активным действиям, Поттер только вздыхал и заинтересовано косился вниз. Когда в руке Малфоя вдруг блеснула полоска белого металла — напрягся и судорожно сглотнул. Разглядев, что перед его носом сверкает бритвенный нож, старинный, с костяной ручкой, наточенный до зеркального блеска, он заморгал так часто, будто собирался взлететь силой ресничной тяги и упорхнуть из крепких малфоевских рук, гладивших его по животу.
— Можно приступать? — По взгляду Драко было совершенно не ясно, как именно он собирается использовать такую экзотику, как «опасная» бритва, но Гарри, не желая упасть в грязь лицом и прочими выдающимися частями тела, решительно кивнул.
— Ты же мой красавчик, — ласково приговаривал Драко, густо намазывая на волосяной покров Гарри крем для бритья. — Вот побреем тебя — и ты станешь просто неотразим. И ещё больше будешь нравиться дяде Драко. — Его наигранный елейный голос наполнял сознание и промежность Поттера нерациональным сильным страхом, заставлял поджиматься яйца и подрагивать разведённые ноги. Когда намыленной кожи вокруг его вздыбленного пениса коснулся холодный металл, в глазах Поттера разлилась паника, но он только кашлянул, стараясь не шевелить нижней частью тела, и демонстративно заложил руки за голову.
Драко, высунув от старания кончик языка, водил бритвенным ножом осторожно и медленно, крепко держал его в руке, а другой рукой помогал приподнимать поттеровские причиндалы, дабы не совершить непростительную ошибку и не оставить юного любовника без наиболее грандиозной (ну, не считая драгоценных глаз и ненаглядных ресниц) части тела. Время от времени он вытирал бритву о полотенце и как бы случайно принимал напряжённый твёрдый член в рот, не смыкая губ, вращал головой вокруг ствола, то по часовой стрелке, то против, позволял ему скользить во рту самостоятельно и максимально свободно. Гарри воспринимал этот реально острый эротический эксперимент с замиранием сердца, прикушенными губами и сведёнными от наслаждения и перенапряжения плечами.
Когда возле основания ствола остался коротко стриженный аккуратный кустик, Драко довольно показал большой палец, вытер причинное место Гарри полотенцем и, буркнув что-то типа «оставим немножко для щекотки», воодушевлённо и страстно принялся проверять языком качество интимной эпиляции любовника...
— Тебе нравится? — Гарри с сомнением разглядывал перед зеркалом свой скромно повисший пенис, почти начисто лишённый растительности. Он несколько раз повернулся и даже присел (от чего Драко чуть не подавился с трудом сдерживаемым хохотом) и, заметив насмешливый взгляд Малфоя, обречённо вздохнул, заявил, куражась:
— Красоту ничем не испортишь.
Малфой больше не мог держать в себе смех, сгрёб его в охапку и со словами «Поттер, ты прелесть!» повалил на кровать.
Комментарий к 4-4 вспоминаю, с каким настроем и в связи с какими событиями я в своё время писала этот фф, – сердце щемит))
====== 4-5 ======
5)
Над головой Драко, на чердаке, что-то загрохотало, кажется, какая-то мебель, и этот звук отозвался в занемевшем теле болезненными уколами многочисленных крошечных игл. Кровавый туман застилал его глаза непроглядной пеленой. Прошла целая вечность прежде, чем он сообразил, что невероятным образом видит окружающий мир глазами измученного аврора: тусклое пыльное окошко, отражавшее краешек улицы с фонарём посередине, цветные полосатые замызганные обои, клетчатая грязная скатерть с перепутанными кистями, заляпанная бурыми тошнотворными пятнами, вяло шевелящиеся фигуры в тёмной одежде, хмурые скучающие лица, ничем не прикрытые, ни масками, ни капюшонами... А вот это уже плохо, совсем плохо...
«Держись, аврор!»
«Драко, когда это кончится?»
«Я не знаю, аврор, прости. Но мы обязательно выберемся».
«Мы?!»
«Я же говорю — прости. Мы, Гарри, мы...»
Молчание в голове Драко было страшнее всякого ожидания, даже сулившего смерть...
*
У них ничего не вышло! Ну не загоняться же в зажавшегося, словно перед палачом, живого парня со всей силы и дури и через фрикции слушать его истошные вопли, будто ты вставил ему в задницу электрического угря? Взять Поттера силой — то ещё удовольствие... У Драко тряслись руки, плечи, живот, ноги. Член от перевозбуждения и обиды вообще ходил ходуном и всё время норовил улизнуть с поля любовного сражения. В такой позорной неудаче Драко винил исключительно себя: что возьмёшь с этого любителя морковок, не требовать же от него, на самом деле, в первый-то раз сноровки и абсолютного повиновения? А вот Малфой мог бы предвидеть, должен был предвидеть, обязан.
Гарри тяжело перевернулся на бок и виновато отвёл взгляд:
— Попробуем ещё раз?
— Обязательно, но не сегодня. — Драко прикрыл свой позор одеялом и нашёл в себе силы обнять Гарри за плечи. — Ничего. Знаешь, если тебе не четырнадцать, и ты не пережрал стимуляторов, то первый раз всегда бывают проблемы, — убеждал он прежде всего сам себя.
— Я потерплю, — Гарри даже в постели начал натягивать маску героя, чем окончательно добил Драко. Тот просто взорвался:
— Я не хочу, чтобы ты терпел! — И ударил руками по подушкам, со злостью откинул одеяло. — Как ты не понимаешь?! — почти кричал он в лицо растерявшегося Поттера. — Думаешь, что мне надо просто вставить в тебя? Да я мог это сделать тысячу раз без всякого твоего разрешения! Я тебя люблю! Что не понятно?
Гарри с опаской погладил его по растрепавшимся волосам и пожал плечами:
— Понятно. Любишь.
Отныне Малфой решил не поддаваться на провокации торопливого любовника, желавшего как можно быстрее испытать все прелести анального секса, и действовать по заранее намеченному плану. Он строго погрозил своему члену пальчиком и клятвенно пообещал пускать его в атаку только тогда, когда будет на все сто процентов уверен в удачном исходе завоевательного похода.
Когда Драко брал минет, он всякий раз, лаская яички и мошонку любовника, как бы ненароком передавал привет анусу Поттера, касался его быстро и отрывисто кончиком языка. Гарри обычно не только подмахивал, а сам чуть ли не насаживался на Малфоя, но всегда бывал осажен и довольствовался тем вариантом, который позволял себе Драко. Наступление малфоевского языка, облизывавшего колечко ануса с постоянной переменой давления, скорости и траектории движения, с чередованием нежности и напора, римминга и минета, давало Драко возможность немного отдыхать и долго держаться над любовником, а Гарри приучало к тому, что без стимуляции этой чувствительной зоны даже самая энергичная мастурбация воспринималась его членом, как скучная, примитивная отработка.
Визиты вежливости пальцами в задний проход Поттера Драко совершал только, когда любовник был максимально возбуждён и уже мало что соображал перед финалом, а его ягодицы просто забывали, что могут не то что напрягаться, а вообще шевелиться. Пальцы Драко всегда проникали не глубоко и ждали, пока их пригласят дальше прогибом поясницы или толчками бёдер навстречу. Это был для члена Малфоя самый трудный момент: не сорваться, не толкнуться удало вперёд, во влажную тугую дырочку, круша все преграды и не задумываясь ни о ком и ни о чём, кроме собственных желаний.
Всякий раз, оказываясь внутри двумя, а иногда и тремя пальцами, Драко не переставал удивляться неожиданному простору.
— Поттер, запомни, — назидательно шептал он на ухо попискивавшему от нетерпения любовнику, — когда ты попытаешься повторить всё тоже самое, то имей ввиду, что анальное проникновение — это как поход в танц-клуб: главное пройти придирчивый и строгий фейс-контроль, а внутри уже уютно и весело.
Но вот однажды Драко понял, что дальше мытарить себя и выдрессированную поттеровскую задницу просто нельзя: иначе их голубая сказка может прерваться на самом интересном месте из-за чисто физиологических проблем (частые обломы ещё ни один мужской агрегат не делали крепче), и в ход наконец-то пошёл лубрикант. Заметив в руках Малфоя флакон с прозрачным гелем, Гарри задрожал от желания, и Драко понял, что не зря так долго мучил его и себя воздержанием. Он как следует смазал свой твёрдый член и анус Поттера и, затаив дыхание, хорошенько прицелился. Гарри, напрягая руки, всё ближе пододвигался к нему. Драко подышал немного, чтобы в самый ответственный момент не тратить силы на это глупое занятие, скомандовал сам себе и своему орудию: «Мы уверены и спокойны!» и крепко схватил член за головку, словно ядовитую змею, норовившую уползти и перекусать пол Лондона.
