— Помнишь, Малфой, ты обещал рассказать мне. — Гарри облизывал шарик ежевичного мороженого, Драко — ванильного с шоколадной крошкой. — Время пришло.

— А чего рассказывать? Ты и сам уже почти всё знаешь. Или догадываешься.

— И всё-таки, как ты меня нашёл?

— Помнишь нашу последнюю встречу в Хогвартсе? Первого сентября, полтора года назад. — Драко вытер подбородок салфеткой и показал Поттеру на его «ус» от мороженого. Тот отмахнулся, с аппетитом откусывая от вафельного рожка. — Мы всё лето отстраивали школу, я каждый день видел тебя и много думал. Наконец принял решение. Признаться тебе.

Гарри удивлённо вскинулся.

— В любви, — продолжил Драко. — Это было нелегко, но я понял, что должен это тебе сказать, Поттер. Иначе просто не мог жить дальше. Столько лет хранить в себе чувство, постоянно держать его в тисках, — Драко вздохнул, — знаешь ли, трудно. Я тогда подумал, что даже если ты мне откажешь, если вообще тебя тошнит от геев, то это неважно. Скажу «Поттер, я тебя люблю. И делай с этим что хочешь!» — а дальше как сложится. Сложилось же так, что ты исчез. На том праздничном ужине в честь защитников Хогвартса я хотел тебя перехватить, заговорил с тобой, но ты сказал, что торопишься по делу и выслушаешь меня позже. Ты и правда был очень озабочен, замкнут. В последние дни держался уединённо, с друзьями почти не общался. Я проследил за тобой и увидел, что ты зашёл в Выручай-комнату. А выйдя из неё, быстро направился в Хогсмид и сел на поезд до Лондона. Это было очень странно. Ничего сказать тебе я не успел, больше тебя не видел. А через несколько дней выяснилось, что ты исчез, вернее, ушёл из нашего мира к магглам. Что оставалось делать? Идти за тобой. У влюблённого человека не много вариантов в подобных обстоятельствах. Я нашёл повод ещё раз посетить школу и, зайдя в Выручай-комнату, попросил её отдать мне твою волшебную палочку. Да, да, догадался, что ты спрятал её именно там — ведь авроры не смогли её разыскать никакими чарами, да и почему, если палочка была при тебе, ты из Хогсмида не аппарировал? В общем, не особо надеясь на успех, я сказал в Выручай-комнате: «Люблю Гарри Поттера. Мне нужна его волшебная палочка, очень нужна» — огляделся внимательно и заметил её в дальнем углу. Заешь, трудно не заметить какой-то предмет в абсолютно пустом огромном зале, если он вдруг перестаёт быть невидимым. Ну вот с помощью твоей палочки и разыскал тебя — это было не очень трудно, она вела меня как компас. Однако напрямую подкатывать побоялся — ты ведь совершенно не желал быть найденным. Иначе зачем бы тогда жил под такими сильными чарами Ненаходимости?

Гарри провёл по шее пальцем и вытянул за тонкий шнурок небольшой кулон в виде подковы.

Драко кивнул:

— Да, именно этот артефакт был последним колдовством твоей волшебной палочки, по этому следу я тебя и отыскал.

— Я догадался, как же ещё.

— Ну а дальше я стал за тобой следить. Снял квартиру неподалёку. Жить под Обороткой в сложившихся условиях, без лаборатории и неограниченного запаса зелья было невозможно, пришлось пользоваться слабенькими Маскирующими, навешивать их только на лицо — так от меня почти не фонило магией. Наблюдая за тобой, я к своей радости увидел, что ты иногда посещаешь гей-бар и несколько раз захаживал в гей-клуб. Правда, ни с кем не знакомился и даже не разговаривал. Но всё-таки натурал вряд ли станет шляться по таким заведениям. Познакомиться с тобой не вышло. Я набрался смелости, но ты меня отшил. Что оставалось? Рискнуть. Завёл профили на нескольких сайтах знакомств. И ты клюнул на Платинового Дракона — свершилось чудо! Хотя, если подумать, то чуда в этом только пятьдесят процентов и называется оно «счастливый случай, везение», а остальные пятьдесят процентов — ставка на твоё подсознание, на те семь лет, что мы с тобой, хоть и в качестве врагов, но были очень близки друг другу. Почему я решил, что ты клюнешь? Мне без тебя было так плохо. Не знаю, любовь это или что-то другое. Но я подумал, что такое чувство не может быть совсем безответным. Между нами связь. С детства. И она укрепилась в Адском пламени. Чужих не спасают от смерти. А если и спасают случайно, то перестают быть чужими. И эта моя почти пустая ставка сработала.

Гарри усмехнулся:

— Помню, когда случайно наткнулся на «Платинового Дракона», сперва не поверил глазам, потом плевался, как примитивен автор такого ника, но ради интереса всё равно заглянул. И… пропал. Платиновый Дракон поймал Зорро. На живца.

— Ты никогда не предполагал, что это могу быть я?

— Нет. Извини. Я… не думал о тебе. После смерти Снейпа просто тебя не замечал. Весь мой мир схлопнулся в одну точку, центром которой были его мёртвые потухшие глаза.

— Я понимаю. Хорошо, что ты меня не обманываешь. Тебе, конечно, было не до Драко Малфоя. Однако от Платинового Дракона ты не захотел отказаться.

— Не смог. Потому что он помогал мне жить. Чувствовать себя живым. — Они оба помолчали. — Слушай, а ты долго собирался оставаться Платиновым Драконом? Виртуальным? Что ты вообще собирался дальше делать? Так и ходил бы за мной попятам в реале?

— Да, так и ходил бы. Рано или поздно ты хоть как-то отреагировал бы на меня.

— А если бы начистил тебе рожу? Вот разозлился бы — и не сдержался?

— Это вряд ли. Во-первых, я узнал, что ты собираешься стать полицейским и никогда бы не применил рукоприкладства. А во-вторых, видел же, что, хоть и не идёшь на контакт, но тебе нравится, что я всегда рядом.

— Да, Драко, мне чертовски нравится, что ты всегда рядом.

— А… Как же Снейп?

— Не знаю, любил ли я его. Может, и сейчас люблю. Мне нечем проверить это чувство — при жизни я считал его врагом, ненавидел, желал ему… смерти желал. А когда его не стало — полюбил тот образ, который никогда не смогу потрогать руками. Любить мёртвых нельзя. Их можно только помнить, не забывать ни на минуту. А нашу любовь они забирают с собой. Туда. Не знаю, что именно от меня забрал Северус, но надеюсь, что это не ненависть. Он должен был знать, чувствовать… — Гаррин голос совсем сел.

Драко взял его ладонь в свою:

— Не надо. Не мучай себя. Все, кого мы любим, знают об этом. И ценят.

Гарри молча кивнул.

Так, держась за руки, они и просидели за столиком почти до закрытия. Музыканты закончили выступление и собирали микрофоны, колонки и гитары.

— Она сейчас с тобой? — наблюдая за ними, как бы между прочим спросил Драко. Гарри понимающе качнул головой.

Взяв со спинки стула свою спортивную сумку, он подошёл к боливийцам, заплатил десять фунтов и спросил, не знают ли они юного Макву и его деда. Те удивлённо ответили, что впервые слышат. Тогда Гарри вынул из сумки перуанскую флейту и протянул мальчику, весь вечер развлекавшему посетителей рынка зажигательными танцами. И попросил передать благодарность.

— Кому? — спросил тот.

— Должно быть, вездесущему духу Пачакамаку.

Мальчишка рассмеялся:

— Ну ты даёшь! Это же всё легенды. Сказки, выдумки. А антара хорошая, дорогая, она тебе не нужна? Больших денег стоит.

— Нет, мне она больше не нужна. Это подарок. Научись на ней играть, и она исполнит твоё желание, только одно. Моё исполнила.

— Ладно, научусь. У меня дед похожие делает, но попроще, на сувениры. А эта настоящая. — Юный индеец со знанием дела поцокал языком, приладил к губам тростниковые трубки и попытался извлечь несколько звуков. Вышло удачно. Инструмент запел — и всем, кто находился поблизости, показалось, что на секунду они попали в горы. Глаза ослепили блестящие под солнцем снежные вершины, над головой раскрылось ярко-синее небо, а по траве понеслась тень от крыльев кондора, парящего в вышине… Иные секунды длятся очень долго — те, конца которых мы не желаем изо всех сил, — секунды надежды, любви, музыки, жизни… Вечность…

…………………………………………………….