***

Обычно лекаря и днём было не дозваться, что уж говорить о ночи. Но в этот раз всё происходит совсем иначе. Врач приходит в дом Мориса очень быстро, ещё сонный, но уже готовый к работе. Очевидно, охотника в их маленьком городке уважали куда больше, чем художника.

Рана на левой ноге оказывается не слишком серьёзной, её вовремя промыли и перевязали, да и крови девушка потеряла не слишком много, чтобы нужно было из-за этого тревожиться, хотя ходить с месяц Белль может с трудом. Она сильно хромает и едва ли может подолгу стоять. Проблема в другом. Они с отцом никогда не были особенно богаты, но теперь, когда картины и часы оказались там — в замке у Чудовища, — а Белль не могла нормально ходить и наклоняться над огородом, им грозил самый настоящий голод.

За время её болезни, охотник не раз наведывается в дом часовщика и художника. Приносит уток, рябчиков, пару раз — зайцев. А ещё — множество самых разных фруктов и ягод. И это ввиду их нынешнего материального положения оказывается весьма кстати. К тому же, на огороде теперь работал вечно недовольный Лефу. Очевидно, его заставлял помогать им именно Гастон — во всяком случае, по ворчливости, кислому лицу и раздражённым взглядам, было понятно, что он работал вовсе не добровольно.

Раньше Белль и подумать не могла, что будет общаться с кем-то из этих двоих. Ей показалось бы это глупым. Невозможно глупым! И пусть Гастон и Лефу были из числа тех немногих, кто никогда не оскорблял её и отца — во всяком случае, открыто, — девушка никогда не готова была считать их своими друзьями, как считала, например, гончара Поттса или падре Робера. И, Белль была вынуждена это признать, сейчас ей становилось за это почти что стыдно. Теперь, когда они оба оказали им такую помощь.

— В чужих странах нет ничего такого, чего нет у нас, — как-то задумчиво говорит Гастон. — Вот взять хотя бы Пруссию. Все так восхищались Фридрихом, а что в итоге? Только тысячи искалеченных жизней и разорённые неподъёмными налогами страны. А Пруссия разорена больше всех, потому как проиграла.

Охотник много знает о войне — кажется, он довольно долго был солдатом, наверное, это и есть причина тому, что Белль не помнит, чтобы знала его в детстве. И пусть выражается он слишком грубо, слишком прямо, Белль с удовольствием слушает его. Впрочем, особенного выбора у неё всё равно нет — чаще всего, она сидит в кресле, не в силах встать и уж тем более убежать.

Морис продолжает работать — упорно и кропотливо. Над часами и над картинами. Только теперь Белль всё больше времени проводит с ним, так как гулять по бескрайнему полю не слишком удобно, когда хромаешь. Зато можно читать… Падре Робер — узнав о болезни единственной читательницы устроенной им библиотеки — часто приносил ей книги. И Белль всё больше погружалась в этот волнительный и чарующий мир. И читая — на этот раз «Орлеанскую деву», а не «Ромео и Джульетту» — девушка поуютнее устраивается в кресле.

— Моя покойная жена очень любила розы, — в один из бесконечной череды дней непривычно грустно улыбается Гастон, рассматривая картину, на которой изображена мама Белль — только сейчас девушка замечает, что отец случайно не закрыл эту картину шторами, как это бывало обычно.

Девушка привыкла видеть его другим — наглым и почти что всегда весёлым. Настырным, настойчивым, назойливым, самоуверенным и горделивым — другим… Гастон всегда представлялся ей человеком грубым, вспыльчивым и недалёким. Впрочем, должно быть, он и был таким. Только… Белль кажется удивительной мысль, что он когда-то мог быть женат. Ещё более удивительной кажется ей мысль о том, что Гастон может по кому-то горевать. До этого он представлялся ей совсем другим, а теперь… Белль чувствует, что ей становится его искренне жаль.

В этот день он необычно молчалив, но по-прежнему весьма с ней обходителен. И всё так же сидит в кресле напротив неё и ждёт, когда она дочитает книгу, пусть и читать под его взглядом Белль ужасно неудобно. Однако, он никогда не берёт в руки книгу сам. Словно чувствует к печатным текстам какую-то плохо объяснимую брезгливость.

— Гастон был женат? — в этот же вечер спрашивает Белль Лефу. — Какой была его жена?

Лефу смотрит на неё удивлённо и недоверчиво. В какой-то момент Белль думается, что, должно быть, тот просто не знает об этом — до войны Белль вряд ли могла видеть Лефу, а после… После войны у Гастона жены уже не было. Это девушка знает совершенно точно. Она бы это запомнила.

— Имела на носу море веснушек и любила читать сказки, — говорит ей мужчина после некоторого раздумья. — Она подглядывала в окно нашей школы и часто читала на чердаке старой мельницы. Ты ему её напоминаешь.

Лефу много чего рассказывает. Местами голос у него дрожит и срывается, но Белль, словно завороженная его рассказом, не говорит ни слова, боясь его перебить. Он говорит о школе — о том, что учитель, несправедливый и скорый на расправу, едва ли мог привить кому-нибудь тягу к знаниям, о том, как мальчишки после занятий, а подчас и вместо них, убегали в лес, к речке, и играли там в войнушку, в результате которой никто не возвращался без ссадин и ушибов, говорит о том, как к играм подключилась Алейна, как порой дралась с будущим охотником, рассказывает о войне, в которой сам Лефу почти не участвовал, о том, что эта война всё на свете переменила.

Лефу много чего рассказывает об Алейне. И Белль грустно улыбается, чувствуя всё больше жалости. Она слушает о том, что Алейна в то время считалась первой красавицей в городе, о том, как Гастон не один год её добивался. А потом… Потом мужчина вдруг осекается на полуслове и идёт снова работать в огороде. Заходит в дом он лишь один раз, когда забирает свой жилет, оставленный на кресле.

— Не говори с ним лишний раз о ней, — просит Лефу, когда уже собирается уходить. — Если что-то будет невтерпёж узнать — спрашивай лучше у меня.

И, когда он уходит, девушке становится так грустно, что даже чтение — это эффективное, проверенное годами лекарство ото всех бед — уже не помогает.

Белль хотела бы, чтобы её жизнь была такой же прекрасной, как в сказках, которые она любит читать. Однако с каждым днём — периодически вспоминая заколдованное некой волшебницей Чудовище — девушка чувствует, что всё меньше и меньше стремится к той сказочности, что когда-то была для неё идеалом, который обязательно было нужно достигнуть. Теперь Белль всё чаще думает о том, что любую жизнь — какой бы скучной и привычной она ни была — следует ценить.

***

Когда Белль впервые снова появляется на улицах их города, стоит уже середина августа. Стало вовсе не так душно, да и фруктов стало куда больше, чем было месяц назад. Она с радостью прогуливается по узеньким улочкам, забегает в библиотеку — этот путь давно стал для неё привычным. Однако… Что-то неуловимо изменилось. Даже воздух сейчас кажется девушке другим.

— Доброе утро! — слышится со всех сторон, и Белль с радостью отвечает улыбкой каждому, кто её приветствует.

Шляпница приветливо здоровается с ней, и девушка впервые замечает её приятное доброе лицо. А женщина приглашает её зайти в лавку и поболтать. И Белль обещает, что как-нибудь обязательно зайдёт. И пусть тройняшки недовольно глядят ей вслед, хорошее настроение девушки ничто уже не может испортить. Месье Жан снова о чём-то грустит. Он вечно что-то забывает, и девушка с радостью помогла бы ему, если бы только была в силах это сделать. Агата стоит посреди дороги и просит милостыню и, недолго думая, Белль кладёт ей в руку пару монеток.

Впервые за долгое время жизнь кажется девушке чудесной. Ведь в ней не было ни страха, который она ощущала в заколдованном замке, ни тоски, которая порой накатывала на неё, когда она толком и пройтись-то не могла. Гулять по городу, спокойно и неторопливо, никуда не опаздывая, тоже приятно. И лица — такие привычные и обыденные — не кажутся Белль уже столь же скучными, как это бывало раньше. И в чём-то девушка видит ту самую сказочность в неспешности жизни этого маленького городка.

Белль мечтательно смотрит по сторонам, замечая за один день больше, чем замечала за все те годы, которые жила здесь. Ей нравится бродить между невысоких деревянных домиков, разговаривать со множеством людей, с которыми она была давно знакома раньше, но которых никогда не пыталась узнать по-настоящему. Они и раньше не казались ей неприятными, но теперь… После того непродолжительного плена у Чудовища Белль чувствует себя готовой полюбить их всех, не пытаться всем сердцем вырваться из привычного ей окружения, а остаться и постараться их изменить, насколько это только возможно.