Дея думает — старается понять, насколько рискованным является данное предприятие. И стоит ли потакать желаниям подруги. Голос разума твердит ей, что стоит отказаться, немедленно позвать фрау Айвентг и сказать, что у Санны снова жар. Что стоит оставить её слова без внимания и навсегда забыть о подобном безумии. Но Деифилии ужасно хочется увидеть то, как старшие охотятся. И она готова забыть о возможном унижении после.

В конце концов, девочка — на радость Сюзанне — решается надеть кофту потеплее, набросить плащ и взять свои рукавички. Ярвинены не мёрзнут. Кажется, так Деифилии всегда говорила тётя Вигдис. Но Дее кажется необходимым перестраховаться. Да и Санна в таком случае скорее оденется сама.

Должно быть, Деифилия слишком долго возится со шнуровкой на своём плаще, так как Сюзанна недовольно хмурится и дёргает дверь за ручку, однако не выходя из комнаты своей подруги. Тётя Вигдис как-то — Дея и Санна тогда шили для Сванхильды свадебный гардероб — неодобрительно покачала головой и сказала, что терпения у фройлен Айвентг меньше, чем у малого ребёнка.

— Смелее! — смеётся Санна. — Что такого ужасного может случиться? Да даже если нас обнаружат — твоему младшему брату почти не досталось!

Деифилия Ярвинен не помнит, как они с подругой выбрались из «сапфировой» части замка, где располагались родители Деи и все их дети. Но, чтобы, выбраться на улицу, миновав парадный ход, нужно спуститься в подземелья и подняться в «кварцовую», откуда можно будет выйти через чёрный ход прямо за стены Биорига — башни, что принадлежат дяде Вигге примыкают к крепостной стене.

Сердце у Деифилии то и дело замирает — она боится любого шороха. Ей то и дело кажется, что из-за двери выйдет леди Ульрика и потребует объяснений, почему её дочь ночью собирается покинуть Биориг. Ей кажется, что тётя Вигдис наутро всё узнает и будет сильно этим недовольна.

Они с Санной прокрадываются мимо «иолитового» крыла. Стараются ступать как можно тише — там всегда гораздо больше народа, чем где-либо в Биориге. И Деифилия не уверена, что Маргрит или Халльдис промолчат, если увидят её рядом с их крылом в уличной одежде — плаще, сапогах и рукавицах. Скорее всего, они тут же расскажут всё матери, а та передаст тёте Вигдис.

— Давай погадаем на жениха? — слышит девочка голос то ли Халльдис, то ли Леды — Деифилия никак не может разобрать.

Скорее всего, говорит вторая — Леда так мечтает поскорее выйти замуж. И Маргрит тоже, но та никогда этого не покажет как-либо, кроме старательности и учтивости, что по мнению Деифилии граничит с заискиванием. А Леде хочется, чтобы какой-нибудь юноша влюбился в неё всем сердцем. По правде сказать, Деифилия сама об этом мечтает.

Глупости все эти гадания. Однажды Халльдис — она считалась лучшей гадалкой в младшем поколении Ярвиненов — сказала Дее, что та никогда не выйдет замуж, хотя избранник у неё будет. Сказала, что будет помолвка и что помолвка будет крайне долгой. И что избранник Деифилии в любой момент будет готов сделать предложение, но почему-то до свадьбы так и не дойдёт. Что за чушь! Леди Ульрика никогда не позволит, чтобы помолвка её дочери длилась больше двух лет, тогда как по словам Халльдис она будет длиться гораздо дольше.

А Санне, вообще, кузина сказала, что та не доживёт до того момента, как встретит свою судьбу. Возможно, конечно, это была лишь небольшая месть Сюзанне за то, что та поставила под сомнение то, что Ринд вышила сама то покрывало. Ринд плакала, Халльдис злилась, а Санна была столь суеверной, что для кузины Деифилии не было ничего проще отомстить ей, придумав страшную историю.

В итоге, за пределы Биорига девочки, всё-таки, выбираются — Деифилии кажется, что она вот-вот разревётся, так сильно напряжены её нервы. И всё же, в тот момент, когда они с Санной оказываются на улице, Дея кажется себе совершенно счастливой. В первый миг холод обжигает лёгкие, но для девочки в этом нет ничего страшного.

В тот момент, когда девочки подбираются к месту, с которого должна начаться охота, Санна оказывается слишком далеко от неё, чтобы можно было сказать ей хоть что-нибудь. И Деифилии страшно. Ей не хотелось бы, чтобы дядя Роальд отчитывал её при всех — при сёстрах и братьях, при матери… Ей не хотелось бы выглядеть посмешищем. Её и без того не слишком здесь любят. Конечно, лучше было бы, если бы здесь оказалась тётя Вигдис — она бы, конечно, заметила её, но отчитывала бы лично. Не при всех.

Но взрослые, кажется, и вовсе не собираются охотиться. Они стоят и обсуждают что-то. Деифилии кажется это подозрительным — почему они не могли говорить о том, о чём говорят здесь, в Биориге? Девочка подбирается чуть ближе, чтобы расслышать то, о чём старшие говорят. Ей хочется знать, о чём именно будет разговор — кажется, что это очень важно. Что можно будет разобрать, что же такое зловещий Сизый курган.

— Не думаю, что детей можно выпускать гулять за стены замка, — говорит Ивар Ярвинен.

Деифилия чувствует, как холодеет от ужаса её сердце. Что-то произошло — что-то серьёзное, чего она так боялась. Быть может, это было даже связано с Сизым курганом — местом, которого девочка теперь боялась. Она кутается в свой плащ и старается выглядеть как можно более незаметной. Какое счастье, что она додумалась накинуть именно белый плащ — а не тёмно-синий или голубой, какие носила обычно. Белый на снегу менее заметен, и девочка может надеяться на то, что пару минут на неё не обратят никакого внимания.

Ей думается, что для Маргрит проблемы в этом не было бы — в шестнадцать лет она уже прошла основные заклинания, способные скрыть её от любых глаз. Но Деифилии всего двенадцать. И если ей не поможет кто-нибудь из взрослых — или та же Маргрит — дядя Роальд обязательно её заметит, а тогда он будет очень сердиться. Однако же, пока что никто её не видит, что кажется Деифилии ужасно странным. Но так даже лучше — так она сумеет услышать больше.

— По магической карте — оно погибло неподалёку от Тивии. Ты ведь знаешь эту деревню, Вильгельм? — говорит дядя Роальд, его голос спокоен, но Деифилии это спокойствие почему-то кажется зловещим.

Дядя Вигге бледнеет — становится почти таким же белым, как и снег, но всё же кивает брату. Деифилии кажется, что, возможно, дядя Роальд сказал что-то очень жестокое. Девочка не знает, что именно это было, но ей кажется, что лучше было бы не говорить это дяде Вигге. Ей становится жаль его. Пусть юная наследная ландграфиня и не может знать, что именно произошло. Должно быть, это произошло тогда, когда дядя Вигге был ещё молод. Впрочем, он и сейчас молод — ему всего лишь двадцать восемь. Однако, Деифилия почему-то всегда об этом забывает.

Почему Роальд Ярвинен назвал брата Вильгельмом? Деифилия уверена, что не ослышалась. И дядя Роальд не мог ошибиться в такой вещи — он весьма серьёзно ко всему подходит, чтобы допускать столь нелепые ошибки. И почему никто до сих пор её не заметил? Они же охотники! Разве дядя Ивар, тренируя их однажды, не говорил, что охотнику стоит всегда и везде быть внимательным, подмечать мельчайшие детали и видеть намного больше, чем способен видеть любой человек?

Но собственную племянницу ни один дядя Деифилии почему-то сейчас не замечает. Хотя она находится на очень небольшом расстоянии от них — раз может даже слышать, о чём они говорят. Юной ландграфине кажется это ужасно подозрительным, не слишком-то правдоподобным.

— В деревне был кто-то живой? — спрашивает дядя Ивар.

У него совершенно привычный Дее голос — ледяной, спокойный… Впрочем, ничего удивительного. Ивара Ярвинена вряд ли что может вывести из душевного равновесия. Это вовсе не кажется удивительным. Так было, сколько Деифилия себя помнит. Стало быть, искать подвох стоит в чём-то ином. Уж точно не в поведении дяди Ивара.

Девочка осторожно переводит взгляд на Вигге — на дядю Вигге, который всегда приходил на помощь, когда помощь была Деифилии необходима. Он не смотрит на неё и кажется вполне спокойным, только бледным. Слишком бледным. Ему словно физически больно от каких-то мыслей. Не бойся Деифилия Ивара и Роальда Ярвиненов, она бы подошла к дяде Вигге ближе и взяла бы его за руку или обняла бы. Ей совсем не хочется видеть его в таком состоянии.