Немедленно после падения Эдирне Махмуд Шевкет-паша объявил о готовности заключить мир. В конце мая в Лондоне были возобновлены переговоры между Османской империей и Балканским союзом, в результате которых 30 мая 1913 года при посредничестве Великобритании был заключен мирный договор. В соответствии с Лондонским мирным договором, проигравшая Османская империя уступала союзникам территорию 155 400 кв. км с населением почти 4 млн человек, теряя все свои европейские владения за исключением небольшой части Восточной Фракии, прилегавшей к Стамбулу, восточнее линии Мидия – Энос. Как и в итало-турецкой войне, османы снова потерпели полное поражение.
Утрата Ливии не шла ни в какое сравнение с потерей Албании, Македонии и Фракии. Отвоеванные у Византийской империи пять столетий назад, эти европейские территории были экономическим и административным центром Османского мира. Это были одни из самых развитых и процветающих вилайетов империи. Потеря доходов от этих провинций усугубила и без того тяжелое положение османской казны, истощенной Первой Балканской войной. Правительству нужно было обеспечить жильем тысячи беженцев, которые были вынуждены покинуть свои дома и теперь жили в переполненных лагерях, где свирепствовала нищета и болезни. Кроме того, огромные средства шли на восстановление османской армии, понесшей значительные потери в ходе двух неудачных войн.
Но, пожалуй, самой серьезной проблемой, с которой столкнулись османы, стало моральное состояние общества. Проиграть войну относительно развитой европейской державе, такой как Италия, разумеется, было досадно, однако куда труднее было смириться с поражением от мелких балканских государств, которые некогда были частью империи. «Болгары, сербы и греки были нашими подданными на протяжении пяти веков. Нас победили те, кого мы презирали, – писал Юсуф Акчура, один из младотурецких идеологов. – Эта реальность, которую мы не могли представить себе даже в фантазиях, должна открыть нам глаза… если мы еще не окончательно мертвы». В XIX веке европейские пессимисты прозвали Османскую империю «больным человеком Европы». И после окончания Первой Балканской войны даже самые оптимистичные из младотурок не могли бы поручиться в том, что этот «больной человек Европы» не находится при смерти{30}.
Поражение в войне поляризовало политическую ситуацию в Стамбуле. Партия «Единение и прогресс» оправдывала совершенный ею государственный переворот и свержение либерального правительства Камиль-паши в январе 1913 года как необходимую меру, чтобы предотвратить потерю Эдирне. Теперь же, после падения Эдирне, либералы были полны решимости свести старые счеты и покончить с иттихадистами как с политической силой. Джемаль, один из лидеров «Единения и прогресса» и военный губернатор Стамбула, использовал свою обширную сеть агентов, чтобы следить за всеми, кого он подозревал в заговоре против стоящего вне партий правительства. Но, несмотря на все усилия, ему не удалось защитить великого визиря. Одиннадцатого июня, всего через несколько дней после подписания Лондонского мирного договора и потери Эдирне, боевики застрелили Махмуда Шевкет-пашу за стенами Блистательной Порты.
Иттихадисты умело воспользовались смятением, вызванным убийством великого визиря, в своих политических интересах. В ходе начатой Джамалем «чистки» либералы раз и навсегда были устранены с политической арены. Многих из них арестовали, 12 лидеров партии немедленно предали суду и казнили уже 24 июня, а ряд ведущих деятелей оппозиции, находившихся за рубежом, заочно приговорили к смертной казни. Еще десятки либералов и оппозиционеров были отправлены в ссылку. Устранив своих оппонентов, иттихадисты наконец-то оказались у власти. Если после революции 1908 года младотурки побоялись взять правление страной в свои руки, то теперь они созрели для этого ответственного шага.
В июне 1913 года султан поручил Саиду Халим-паше, иттихадисту и члену египетской королевской семьи, сформировать новое правительство. Впервые в истории влиятельные фигуры младотурецкого движения получили ключевые посты в османском правительстве. Энверу, Талаату и Джемалю был дарован титул «паша», который носили высшие гражданские и военные чиновники Османской империи. Талаат-паша получил кресло министра внутренних дел. Энвер-паша, став одним из самых влиятельных армейских генералов, в январе 1914 года был назначен военным министром. Джемаль-паша остался губернатором Стамбула. Начиная с 1913 года эта троица фактически стала правящим триумвиратом Османской империи, власть которого превосходила власть самого султана и его великого визиря (османского премьер-министра).
Младотурки стали фактически безальтернативной политической силой после того, как в июле 1913 года, уже при их правительстве, империя вернула себе Эдирне. По сути, это было подарком от балканских соперников Болгарии. Непрочным договоренностям по поводу дележа территорий, заключенным между собой победившими балканскими государствами после Первой Балканской войны, был положен конец, когда европейские державы признали объявление независимости Албанией. В первую очередь создание независимой Албании поддержали Австрия и Италия, которые рассматривали ее как буферное государство для сдерживания Сербии, способное помешать ей стать новой морской державой на Адриатике. Европейские страны вынудили Сербию и Черногорию уйти с албанских территорий, захваченных ими в ходе Первой Балканской войны. Раздосадованные этой территориальной потерей, сербы потребовали в качестве компенсации часть македонских земель, принадлежавших Болгарии и Греции. Однако болгары были убеждены в том, что они сыграли ведущую роль в войне против османов, поэтому отказались уступать сербам какие-либо территории и отвергли предложенное Россией посредничество в этом вопросе. В ночь с 29 на 30 июня 1913 года болгары напали на позиции сербов и греков в Македонии, дав начало Второй Балканской войне.
Когда Греция и Сербия поспешно заключили военный союз с Румынией и Черногорией, Болгария оказалась одна против всех своих балканских соседей. Чтобы вести боевые действия против греков и сербов, болгарам пришлось перебросить свои войска с османской границы. Это был именно тот шанс, которого так ждал Энвер, и тем не менее, он столкнулся с сопротивлением со стороны правительства Саида Халим-паши, опасавшегося, что очередная военная авантюра может привести к окончательной гибели империи. «Если тем, на кого возложена ответственность за управление страной, не хватает смелости приказать армии вступить в бой, – писал Энвер, – я сделаю это сам, без приказов». В конце концов, Энвер добился необходимого приказа. Не теряя времени, он вместе с отрядом кавалерии и пехоты пересек демаркационную линию и двинулся в сторону Эдирне{31}.
Когда 8 июля османы подошли к Эдирне, болгарская сторона встретила их интенсивным огнем. Энвер остановил войска, начал переговоры с болгарами и убедил их оставить город. Уже на следующий день он вступил в Эдирне, не встретив никакого сопротивления. Отправив кавалерийский отряд преследовать отступающих болгар, он занялся укреплением османских позиций в опустошенном войной городе. Радость победы омрачалась потрясением от зрелища гуманитарной катастрофы, которую османские солдаты увидели в освобожденном Эдирне. «Мы увидели нищих турок, прячущихся в своих разрушенных домах, – писал Энвер, – стариков с чудовищными шрамами, переполненные сиротами приюты. На каждом шагу мы сталкивались со следами зверств»{32}.
В течение июля османские войска отвоевали бо́льшую часть Восточной Фракии, а Болгария потерпела окончательное поражение от своих балканских соседей и 10 августа подписала мирный договор. Эдирне и Восточная Фракия остались в руках османов. Энвер снова стал национальным героем, присовокупив к своему званию «героя свободы» еще один – «освободитель Эдирне». Эта победа вызвала эйфорию по всей империи. И благодаря своей роли в обеспечении этого военного триумфа после череды стольких унизительных поражений иттихадисты получили беспрецедентную поддержку населения. Весь мусульманский мир прославлял подвиг Энвера, который упивался своим последним триумфом. «Я счастлив, как ребенок, – признался он своему немецкому другу Гансу Хуманну, – и горжусь тем, что оказался тем самым человеком, который всего за одну ночь сумел вернуть стране Эдирне»{33}.
