Моя личная связь с Первой мировой войной вовсе не уникальна. Опрос, проведенный в 2013 году в Великобритании агентством YouGov, показал, что у 46 процентов британцев члены семьи или близкие друзья семьи воевали на фронтах этой войны. Такие личные связи объясняют устойчивый интерес к Первой мировой, сохраняющийся на Западе на протяжении вот уже целого столетия. В странах, которые оказались втянутыми в этот конфликт, очень мало семей осталось не затронуто им{3}.
Я узнал историю своего двоюродного деда в 2005 году, когда готовился к поездке на Галлиполийский полуостров. Моя мать Маргарет, мой сын Ричард и я – представители трех поколений – стали первыми за без малого 100 лет членами семьи, посетившими могилу Джона Макдональда. Пробираясь по извилистым тропам Галлиполийского полуострова к кладбищу на месте высадки Ланкаширского десанта, мы случайно свернули не в том месте и вышли к мемориалу Нури Ямут, установленному в честь османских солдат, погибших 28 июня – в том же сражении, которое унесло жизни моего двоюродного деда и его друга.
Этот памятник турецким солдатам, погибшим в битве у Овражистого яра (или в битве у Зигиндере, как называют ее турки), стал для меня настоящим откровением. Тогда как полк, где служил мой двоюродный дед, потерял 1400 человек убитыми и ранеными – половину своего личного состава, – а общие потери британцев составили 3800 человек, турки потеряли в этом сражении 14 000 человек. Мемориал Нури Ямут – это братская могила, где под общей мраморной плитой с простой надписью «Приняли мученическую смерть в 1915 г.» погребены эти тысячи павших османских солдат. Во всех прочитанных мною книгах то сражение с участием камеронцев описывалось как кровавая бойня, приведшая к напрасной гибели сотен британских солдат. Ни один из англоязычных источников не упоминал о тысячах турок, погибших в том же бою. Для меня было потрясением узнать, что в тот день, 28 июня, не только семьи в Шотландии, но и в десятки раз больше турецких семей потеряли своих близких.
Я покинул Галлиполийский полуостров, пораженный тем, как мало мы на Западе знаем об участии турецкого и арабского народов в Первой мировой войне. Все англоязычные книги, посвященные ближневосточным фронтам, отражают исключительно опыт союзных войск. Галлиполийская кампания неизменно представляется как «фиаско Черчилля», эпизод в Эль-Куте (Кут-эль-Амаре) – как «капитуляция Таунсенда», легендарный Лоуренс Аравийский – как главный вдохновитель арабского восстания, а рассказы о Месопотамской и Палестинской кампаниях завершаются торжественным описанием «вступления генерала Мода в Багдад» и «вступления генерала Алленби в Иерусалим» соответственно. Стремясь порвать с иерархическим подходом официальной истории, социальные историки изучают дневники и письма простых солдат, хранящиеся в архивах Имперского военного музея в Лондоне, Австралийского военного мемориала в Канберре и библиотеки Александра Тернбулла в Веллингтоне. За 100 лет исследований мы воссоздали исчерпывающую картину Первой мировой войны глазами солдат Антанты, но только начинаем делать попытки взглянуть на эту войну с другой стороны линии фронта – глазами османских солдат, вынужденных отчаянно сражаться против самых могущественных мировых держав.
На самом деле взглянуть на ближневосточные фронты из османских окопов – довольно непростая задача. Несмотря на десятки военных дневников и мемуаров, опубликованных на турецком и арабском, мало кто из западных историков владеет этими языками, чтобы прочитать свидетельства очевидцев, и лишь очень малая часть этих первоисточников переведена на английский язык. Архивные материалы еще менее доступны. В Архиве дирекции военной истории и стратегических исследований Генерального штаба (Askeri Tarih ve Stratejic Etüt Başkanlığı Arşivi, сокращенно ATASE) хранится крупнейшее собрание оригинальных документов времен Первой мировой войны. Однако доступ в АТАСЕ строго контролируется. Поскольку архив функционирует при Генштабе, ученые должны проходить проверку на благонадежность, которая может растянуться на несколько месяцев – и зачастую заканчивается отказом. Значительная часть этого архива закрыта для исследователей, а копирование доступных материалов жестко ограничено. Тем не менее ряд турецких и западных ученых получили доступ к этим бесценным свидетельствам и начинают публиковать важные исследования участия Османской империи в Первой мировой войне. Что же касается других государств Ближнего Востока, то в большинстве из них национальные архивы были созданы уже после войны, да и те придают мало значения сбору материалов, посвященных этому периоду истории{4}.
Игнорирование Первой мировой войны, характерное для арабских архивов, находит отражение и в арабском обществе в целом. В отличие от Турции, которая чтит память своих погибших солдат многочисленными обелисками на Галлиполийском полуострове и ежегодными мемориальными торжествами, на бывших арабских территориях империи вы не найдете ни одного военного мемориала. Хотя почти все современные арабские государства так или иначе участвовали в Первой мировой войне, в сознании их народов этот конфликт остался чужой войной – временем страданий, навязанных ему слабеющей Османской империей и фанатичным младотурецким правительством. В арабском мире Первая мировая война породила не героев, а мучеников – таких как арабские активисты, которые были повешены на центральных площадях Бейрута и Дамаска, впоследствии переименованных в «Площади мучеников».
Сегодня настало время дать заслуженную оценку событиям, происходившим на Османском фронте, как в свете истории Первой мировой войны, так и в свете истории современного Ближнего Востока. В конце концов именно вступление Османской империи в войну больше, чем что-либо другое, способствовало тому, что общеевропейский конфликт перерос в мировой. В отличие от мелких стычек на Дальнем Востоке и в Восточной Африке, на Ближнем Востоке велись тяжелейшие сражения на протяжении всех четырех лет войны. Кроме того, ближневосточные фронты были самыми интернациональными – на них воевали австралийцы и новозеландцы, представители буквально всех народностей Южной Азии и Северной Африки, сенегальцы и суданцы, французы и англичане, уэльсцы, шотландцы, ирландцы, а также турки, арабы, курды, армяне, черкесы и, наконец, немцы и австрийцы. Османский фронт был настоящим Вавилонским столпотворением, где в бою сошлись армии со всех концов света.
Большинство военных стратегов Антанты отводили Османскому фронту второстепенную роль в сравнении с главным театром военных действий на Западном и Восточном фронтах. Влиятельные фигуры в британском военном кабинете, такие как Герберт Китченер и Уинстон Черчилль, лоббировали вступление в войну с турками, ошибочно исходя из уверенности, что быстрая победа над «самым слабым звеном» – Османской империей – позволит ускорить капитуляцию Центральных держав. Однако недооценка противника привела к тому, что государства Антанты были вынуждены втянуться в крупномасштабные военные кампании – на Кавказе, в Дарданеллах, Месопотамии и Палестине, – которые отвлекли колоссальные ресурсы с Западного фронта и лишь отсрочили окончание войны.
Неудачи союзников на Османском фронте спровоцировали серьезные политические кризисы во внутренней политике. Провал Дарданелльской кампании заставил британского премьер-министра от Либеральной партии Герберта Асквита в мае 1915 года создать коалиционное правительство с консерваторами, а в следующем году и вовсе уйти в отставку. Сокрушительные поражения британских войск на Галлиполи и в Месопотамии привели к созданию двух парламентских комиссий по расследованию. Доклады, подготовленные этими комиссиями, пошатнули карьеры многих ключевых политических и военных деятелей.
Если вступление Османской империи в европейский конфликт трансформировало его в мировую войну, то эта война, в свою очередь, привела к радикальной трансформации всего Ближнего Востока. Ни одна часть этого региона не избежала ее разрушительного воздействия. Военная мобилизация охватила все турецкие и арабские провинции Османской империи, а также европейские колонии Северной Африки. Сотни тысяч мужчин ушли на фронт, а оставшееся мирное население было обречено на невероятные тяготы и лишения, эпидемии и голод. Военные действия велись на территориях таких современных государств, как Египет, Йемен, Саудовская Аравия, Иордания, Израиль и земли Палестины, Сирия, Ливан, Ирак, Турция и Иран. Большинство этих стран обрели государственность вследствие падения Османской империи после окончания Первой мировой войны.
