— Не иначе как она хочет нас к себе завлечь, — решил поэт.

Антонио что-то крикнул ей, она обрадовано затараторила.

— Должен разочаровать вас, друзья. Эта римская красивица вовсе не зазывает нас к себе, а, как член Итальянской коммунистической партии передает советским туристам привет здешней партийной организации.

И, когда туристы рассаживались по машинам, чтобы ехать в Помпею, итальянка, протиснувшись сквозь толпу любопытных, передала Тоне, заговорившему с ней, символический букет цветов для всех.

Дальнейший путь до Рима прошел без приключений, и туристы въехали в легендарный город, где руины былого великолепия Римской империи соседствовали с европейскими многоэтажными домами и автомобильными улицами, знавшими античные колесницы.

Знакомиться с городом можно только пешком, а не из окошка автомобиля. И наши туристы, разбившись на мелкие группы, отправились в ознакомительную прогулку по Вечному городу.

Наших героев мало интересовали богатые европейские витрины, притягивающие к себе других туристов. Их привлекали примечательные места Рима и облик прохожих. В гордо идущих синьорах и синьоринах они пытались угадать повелевающих патрициев и величественных матрон. Но встречались больше с суетливыми, жестикулирующими носатыми мужчинами и озабоченными, усталыми женщинами, тщательно модно одетыми и причесанными.

Но древний Рим существовал в соседстве нового и древнего. Так рядом с фешенебельным магазином ютились мраморные колонны Римского форума, где могущественные сенаторы решали судьбы империи.

Глядя на остатки сохранившихся колонн разной высоты, Званцев, пытался представить себе всесильных сенаторов в тогах, приветствующих императора выбрасыванием правой руки вперед, что заимствовано было нацистами.

— Здесь произносили речи Цицерон, к которым нельзя было добавить ни одного слова, и Кай Юлий Цезарь, из лаконичных высказываний которого ни слова нельзя было убрать. Он умел делать одновременно три дела. Работать над рукописью, выслушивать донесения раба и диктовать повеления секретарю.

— Здесь его, победителя, триумфатора, на древнеримском языке “императора”, провозгласили повелителем, после чего слово “император” стало означать — повелитель, завоеватель, а завоеванные страны стали именоваться империями, — сказал Лифшиц.

— А я вижу пресыщенных сенаторов, скупердяев, торгующихся с поставленными ими императорами о расходах на военные походы. — добавил Антонио.

Огромное впечатление произвел на наших туристов Колизей. Громадное по тем временам сооружение, служило удовлетворению низменных потребностей толпы в щекочущих нервы зрелищах.

Каменные ступени трибун вмещающих зрителей, окружали провал, похожий на кратер, там виднелись. разделенные каменными перегородками помещения. Прежде они находились под исчезнувшим ныне перекрытием, служившим ареной.

— Подумать только, — сказал поэт. — В этих закутках под ареной содержались гладиаторы, которым предстояло убивать друг друга на потеху жаждущим крови зрителям.

— Или томились в последние свои дни первые христиане, схваченные за отступничество от древнеримских богов, — продолжил Званцев. — А их римляне заимствовали у порабощенной Греции. И превратился Зевс в Юпитера, Афродита — в Венеру, Геракл — в Геркулеса. Отступников от богов христиан предназначали, опять же для утоления жажды кровавых зрелищ толпы, на растерзания голодными хищниками. Некормленых зверей выпускали из клеток на арену, чтобы те насытились живыми людьми, — и Званцев, невольно передернув плечами. — И глядя на эти трибуны, — продолжал он, — не могу не вспомнить картину Риберы, которую видел в спасенной нашими войсками Дрезденской галерее. На полотне изображена прекрасная молодая женщина. Она обнажена, но прикрыта волной своих чудных волос. Это святая Иннесса, одна из первых христианок, схваченная римлянами и брошенная в одну вот в такую клетку. На следующий день она должна была предстать обнаженной перед десятками тысяч похотливых глаз. А потом выпущенные голодные хищники растерзают ее. Она не страшилась смерти, но не могла вынести мысли, что ее нагую, облизываясь, станут ощупывать взглядами сластолюбцы. И вознесла она горячую мольбу к Богу, за веру, в которого должна была погибнуть. Но не о чудесном спасении просила, а о защите ее девичьей стыдливости. И молитва эта была услышана. За одну ночь у нее выросла такая копна густых чудесных волос, что когда с нее срывали одежды, выгоняя на арену навстречу разъяренным львам, она бесстрашно появилась перед римлянами, закутанная в волшебные волосы, как в плащ.

— Я бы сказал, что с трибун на нее смотрели звери, если бы не боялся обидеть зверей. Они могут растерзать свою жертву, но не наслаждаться ее страданиями, — возмущенно произнес поэт.

И тут с неожиданной страстностью вмешался Антонио Спадавеккиа:

— Нельзя, смотря на Колизей, думать, что это и есть древний Рим. Да, язычники-римляне бросали первых христиан на глазах у римских подонков на растерзание львам. Но нельзя забывать, что Римская империя, первая в Европе, приняла христианство. И оставила всем народам мира наследие своей культуры — латинскую письменность и латинский язык. И будучи мертвым, на котором никто не говорит, он остался до наших дней в медицине, в музыке, не так давно был международным в науке, а латинский алфавит принят во всех западных странах.

— Ты прав, Антонио, — сказал Званцев. — Древнеримская культура лежит в основе западной цивилизации, начиная с западных языков, производных от латинского, кончая глубоко человечным и гуманным учением христианства, к сожалению, не принятом людьми в своей сущности, а взятое скорее лишь по форме, прикрывая такие античеловеческие и антихристианские проявления, как испанская инквизиция или охота на ведьм. Сотни тысяч ни в чем не повинных женщин сжигались на кострах, разделяя участь Яна Гуса и Джордано Бруно.

— Нам и предстоит осмотреть католический оплот христианства, резиденцию Римских Пап, Ватикан. Там собраны чудесные творения Микеланжело, Рафаэля и других гениальных художников, — сказал поэт.

Перед Ватиканом, отделенном от Рима рекой Тибром на площади святого Петра, месте массовых молебствий стоял колоссальный собор св. Петра, привлекший к себе туристов.

— Обратите внимание, — показал спутникам на пол собора Званцев, — здесь отмечены размеры величайших храмов Европы. Вот Кельнский собор, вот наш Исаакиевский, строившийся 40 лет в Петербурге, все они поместились бы в этом огромном центральном притворе храма.

— Католическая церковь своим великолепием храмов и обрядов подавляла верующих, внушала им могущество Всевышнего, — сказал поэт.

— И немалое значение имела музыка. Созданный для нее орган, передающий музыку небесных сфер, — добавил композитор.

Полюбовавшись балконом, с которого Папа обращался на площади к молящимся, наши туристы перешли мост через Тибр и оказались перед воротами окруженного крепостной стеной Ватикана. У входа стояли стражи в двухцветной форме. Правая сторона с рукавом и брючиной была одного цвета, левая — другого. Выглядело это вполне опереточно, но отражало, вековые традиции средневековья.

Такие же традиции ощущались и в великолепных залах Ватикана, украшенных творениями великих мастеров.

— Нет худа без добра. Глушили попы верующих великолепием и породили таких художников, как Микеланжело, Тициан, Рафаэль. Или титана музыки, скромного органиста, Великого Иогана Себастьяна Баха, кто заложил основы музыки будущих столетий, — восторженно вступил Антонио Спадавеккиа. — Его музыкальная династия насчитывает 200 композиторов Бахов. И выхолит, что католическая церковь, о том не помышляя, все же помогла расцвету искусств. Классические произведения живописи, музыки, хоровой и органной появились по поповским заказам, — подвел итог посещению Ватикана Антонио.

— Да, здесь был центр католической монархии, европейские короли и императоры подчинялись Римскому Папе, который, спустя тысячелетия возродил иерархию былой Римской империи, — добавил Званцев.