— Почему злополучный?
— Магазины не хотят его продавать.
— Как странно! А я так люблю ваши романы, — говорила она, держа в руках подаренную книжку с авторской надписью ”Милой Алсу от ее брата Альсино. Сердечно. Автор”. — Вот спасибо! В самом деле, какое совпадение. В особенности, с моими детским именем, когда меня ласково называли Альси…
— Ваш тезка — из параллельного неомира, незримо существующего рядом с нами на одной планете.
— Я всегда этим интересовалась, но не могла себе представить, что хожу по земле другого мира.
— Или по воздуху над ним, а то и по морскому дну. Ландшафты параллельных миров могут не совпадать.
— Как интересно! Но значит Альсино не инопланетянин?
— Иноземлянин.
— И с чем же он пришел к нам?
— С Миссией Добра и Заботы. И о нас, и о них, наших “более, чем соседях”. Как бы мы, в своем бездумном техническом развитии дикарей с ядерным оружием в руках, не повредили, а то и не уничтожили, по примеру несчастного Фаэтона, общую планету и все параллельные миры вместе с собой…
— И такой роман не захотели распространять? — ужаснулась Алсу. — Должно быть, дикари у нас не только с оружием в руках…
— Не только, — подтвердил Званцев.
— И чем же вы, потерпев такое крушение, заняты теперь? Это в первую очередь интересует нашу газету.
— Продолжением “Альсино”. Роман “Иномиры”, о древнем “прамире” и нашем будущем “неомире”.
— После всего, что случилось? Это каким же характером надо обладать?
— Должно быть, “Ваньки-встаньки”, — усмехнулся писатель. — Помните такую игрушку?
— У Альси была такая… Но вернемся к “нашим баранам”. Поговорим о вашем новом романе. Итак, “Иномиры”? Но вы не отрываетесь от действительности? Вам не кажется, что пока вы пишите о неомире, мир вокруг вас становится иным?
— Не только замечаю, а болею этим. И даже напечатал сонет. Если хотите, я прочту его вам.
— Очень хочу.
НА ДРУГОЙ ПЛАНЕТЕ
Не трогал занавес железный,
Не пересёк ничьих границ,
Но провалился, словно в бездну,
И нет вокруг знакомых лиц.
Один сидит, стрижёт купоны,
Другой же трудится, как вол.
Укором — новых нищих стоны,
И каждый каждому стал волк.
Орущим сцену уступив,
Трясется зал в эпилепсии.
И год несчастий наступил
Для четвертованной России…
Всё чуждо мне, как песни эти.
Так на какой же я планете?
— Значит, мы с вами уже инопланетяне?
— Беда тех, кто по-прежнему чувствует себя землянином, кого, не спрашивая, перенесли в чужой мир других взглядов, иных устоев, даже иной морали, а вернее сказать, у многих без нее. Вся та же диктатура прикрывается трескучими фразами об общечеловеческих правах и демократии, по старым рецептам псевдокоммунизма…
— И вы увидели это в параллельном мире?
— В том-то и дело что не там, а здесь, у нас, где в расчлененной стране люди жили прежде рядом в согласии, а теперь в националистическом угаре идут друг на друга.
— Но почему? Что изменилось?
— Не изменилось, а утратилось единство целей. Политиканы почуяли возможность всплыть на самый верх, а для этого столкнуть в вражде былых друзей и, оседлав волну войны, оказаться на ее гребне. Так происходило в Заднепровье, в Нагорном Карабахе, в столкновении Армении с Азербайджаном, зреет в пораженной обидой, ненавистью и суеверием Чечне…
— Читатели поймут вас. В романе вы это отразите?
— Конечно, в нем все идет своим путем. Характеры героев и события вокруг определяют то, что я напишу.
— В чем именно?
— В романе на подмосковном заводе под руководством Альсино создали “Летающую тарелку”. В неомире был известен способ обнуления масс и потери веса.
— И тарелка ваша потеряла вес, взлетела…
— И оказалась над одной из земных “горячих точек”. Принятая за враждебного разведчика, была повреждена самонаводящейся ракетой, описанной еще в “Пылающем острове”.
— Как вы неосторожны были! Герои не погибли?
— Альсино выручил и посадил свой аппарат, но не в горячей точке воинственных безумцев, которые не дали б восстановить его, а перейдя в другое измерение, в тихом, как он рассчитывал, параллельном “прамире”.
— Вот это интересно! Каков он был, этот “прамир”?
— Он все еще находился в древнем периоде с девственными лесами и пращурами. Появляясь у нас пришельцы из прамиира, обладая способностью проникать в другие измерения, ныне утраченной цивилизацией, оказывались пугливыми и добродушными. Мы знаем их, как “Снежного человека”, “Бигфута”, “Йетти”.
— В какое же время вы забросили своих героев?
— На миллион лет назад, в первобытный мир. И встретились они там не только с пращурами, никого не убивающими, чтобы съесть, но и с развившимися уже пралюдьми, типа неандертальцев, с зачатками дикой, хищнической цивилизации и звериными наклонностями, прообразе современного человечества, спасать которое самоотверженно взялся, став стигматиком, Джорджио Бонджованни.
— Удалось им вашим героям починить свою тарелку, вернуться к нам, или перенестись в неомир “на третьем этаже”?
— Опасность была в возможности оказаться под землей. Но попали они на морское дно. Ведь ландшафты параллельных миров не совпадают.
— Однако, хрен редьки не слаще: втиснуться в “пещеру” и задохнуться в ней, или утонуть. Опасная затея… Бррр!..
— Зачем тонуть? Они умели плавать. Скафандры были в аппарате, не хуже водолазных костюмов.
— Как же приняли их на суше?
— Не сразу встретились с людьми. Попали прежде к роботам энергостанции, не запрограммированным на встречу с пришельцами. И восприняли их, как “помеху”.
— Почти смешно.
— Добравшись до людей, герои узнали общество иной морали, построенного на принципах нынешней мечты. Но суд там суров. И наш Альсино был осужден за нарушение клятвы о хранении высших знаний, могущих послужить во вред полудикой цивилизации. Об остальном расскажет сам роман.
— Читатели мои прочтут в газете об этом, и будут ждать романа.
— Если его издадут и магазины захотят продавать, — с сомнением сказал писатель.
Но он оказался не прав.
Роман был написан, в журнале не прошел… Однако спустя несколько лет по инициативе издательства “Центрополиграф” два романа: “Альсино” и его продолжение, были изданы в одном томе библиотеки классиков научной фантастики и приключений под общим названием “Иномиры”. Тройной тираж полностью разошелся.
В литературе нужно оставаться верным себе и уметь ждать.
Глава пятая. Слои Времени
Чумы смертельный карнавал
Врача остановить не сможет.
Он будущее вспоминал,
Как будто бы его сам прожил. Весна Закатова
Тоненькая брошюра лежала у Званцева на столе в его дачном кабинете, маленьком домике, втиснутом между деревьями неподалеку от дачи.
Книжечку ему ненадолго дала соседка Левитанская, и он запоем прочитал про удивительного человека, жившего в конце средневековья во Франции, в эпоху Генриха II и Екатерины Медичи.
Молодой врач бесстрашно шел туда, где бесновалась ненасытная чума, унесщая едва ли не треть населения Европы.
Никто не знал, как бороться с такой бедой, а этот неизвестный врач излечивал больных, за что в тот век невежества был заподозрен в колдовстве — и заслужил наказание страшнее, чем чума, внимание инквизиции. Пришлось бежать в Италию, и там, бедствуя, развивал в себе способность видеть будущее.
