— Я не хочу это обсуждать.

— Придется, — настоял на своем мужчина. — Ты распоряжаешься не подаренным тебе телефоном, чтобы думать, оставлять его или выкинуть. Моего ребенка ты не вытащишь за крохотные ножки — и прямиком в медицинскую урну! Ясно тебе? Моего ребенка ты не скрутишь пополам и не выскоблишь из себя!

— Какого черта ты повышаешь на меня голос? — Элина предприняла попытку встать, но Алекс удержал ее на месте.

Она сделала вид, что крайне недовольна тем, что он распускает руки, но как же было классно лежать и чувствовать себя в безопасности и комфорте! Такие мы женщины: самостоятельные, сами себе на уме, и горящую избу с конем войдем, но так хочется заботы и ласки. Репейник тоже умеет чувствовать.

— Я не хотел кричать, но ты вынуждаешь меня. Роди ребенка и отдай его мне. Такой расклад тебя устроит?

— Может, мне еще почку вырезать и тебе отдать?!

— То есть почку тебе жалко!

Девушка шумно выдохнула и закрыла глаза. Когда ладонь Алекса рефлекторно заскользила по ее выпуклому животику, она блаженно застонала. Не описать чувства, которые она испытывала… Не физическое опошленное возбуждение, а душевный уют, когда рука отца ребенка любяще гладит твой живот. В такие моменты понимаешь, что одиночество — просто байка.

— Эль, в чем причина, по которой ты сегодня пошла приносить нашего ребенка в жертву? Перечисли, и я все исправлю.

— Да что перечислять… У ребенка нет семьи, начнем с этого! Нам что, его таскать из Москвы в Питер? Из моих трущоб в твои апартаменты? От нищенки к принцу?

— Не переживай, мы в равных условиях. Я теперь максимум принц из трущоб. Из короны уже все алмазы продал, апартаменты заложил. Если надо, перееду в Москву. Дома, как строения из кирпича, у меня нет, зато появился дом в виде семьи… Ты и наш ребенок. Мы можем все начать с начала.

— Я не хочу больше ничего начинать. Не хочу никаких отношений, мужчин, проблем. Хочу просто строить карьеру и жить, а ребенок разрушит все мои планы! Он уже поставил крест на операции, за которую, кстати, спасибо большое. Он почти поставил крест на работе, так как меня отстранили от должности операционной сестры. Я не могу сосредоточиться на занятиях на курсах, ибо все, о чем я думаю, это тошнота и стейк с кровью.

— Да к черту твою медицину! — Алекс стукнул кулаком по дивану. — Она тебе дала только шрам и разбитые мечты! Сделаешь операцию потом, через пару лет. Выноси ребенка, выкорми его — и я куплю тебе, все что попросишь! Любую операцию, полет на Луну, все, Эля!

— Неужели ты серьезно? — Прозрачная гладь ее озер — глаз смотрела на него в неверии. — Хочешь купить и своего ребенка тоже? Я не суррогатная мать, чтобы перечислять мне деньги на карту за вынашивание ребенка!

— А что ты хочешь в обмен на его жизнь? Сколько стоит жизнь моего ребенка? А, Элина?! Сколько стоит место в твоем животе для моего сына или моей дочери?

— Эй, все хорошо? — Женя заглянула в комнату. — Вы орете на весь дом.

— Мы шепотом, Жень, как влюбленные голубки, — огрызнулась Элина. — Сама его пустила, теперь не жалуйся.

Подруга махнула рукой и вышла. Алекс нежно убрал упавшие ей на лоб пряди волос, приоткрывая лицо. Его Эля… Он найдет ключик к этому искусному ларчику.

— Эля, давай говорить на языке бизнеса. Почему ты считаешь предприятие невыгодным? Я понял про наше не сложившееся партнерство. Еще причины?

— У меня нет жилья. Куда мне нести ребенка из роддома?

— Решим.

— У меня нет карьеры! Что я за мать такая? Что я скажу своему ребенку? Прости, сыночка, я дирижер кастрюль и хореограф швабр? Ну то есть домохозяйка. Мне всю жизнь будет стыдно за себя.

— Я подумаю, что можно сделать.

— Над чем тут думать? Карьеру ты мне не купишь. Не та ситуация. Я не светская львица.

— Давай так. Я обеспечу тебя всем: от карьеры до жилья. А ты обеспечишь меня здоровым и живым, Эля, живым ребенком! Подходит такой обмен?

Заманчивое предложение. Как он это сделает? Элина видела, в какой одежде он пришел, как в целом выглядел… Явно не на миллион и не долларов уж точно.

— Давай, — Элина хлопнула его по ладони. Просто из спортивного интереса, чтобы посмотреть, что же он сделает и как. — Хочу стать главврачом и иметь собственную пятикомнатную квартиру в центре Москвы с евроремонтом, добрая фея.

Алекс присвистнул и вспомнил свои расклеившиеся ботинки. Наверное, фее будет сложно выполнить желания принцессы…

Глава тридцатая

У каждого бывают в жизни такие минуты чистейшей романтики, когда отважно идешь на все.

Джон Голсуорси «Санта-лючия»

Утро неспешной молочной дымкой окутывало ее мирно спавшее сознание. Первое за долгое время утро, когда не нужно было бежать на работу, сражаясь с тошнотой и головной болью. Первое утро, когда мысли в голове не натыкались на острые колья сомнений и не складывали головы на милость злости и унынию.

— Как же хорошо, — почти что промурлыкала Элина и потянулась, не ощущая боли внизу живота — только приятное тепло зародившейся в ней жизни.

Она не хотела признаваться себе, но факт оставался фактом, даже если она отвергала его. С души градом скатились камни, когда Алекс взял на себя ответственность за нее и ребенка.

— Доброе утро, мамаша, — в комнате появилась Женя. — Чего опять такая грустная?

— Мысли всякие не отстанут никак.

— Аборт?

Глаза Жени метали высоковольтные разряды в нее. Если бы она обладала сверхъестественной силой, то убивала бы взглядом. Все плохие мысли наповал. Ее личный блокатор негативных эмоций.

— Делись уже давай своими тараканами. Будем им вместе бошки отрывать.

Элина рассмеялась и потянулась еще раз, ощущая, как пижамная майка натягивается на животике. А он становится на миллиметр, но больше с каждым днем. Ее дочка или сынишка подрастает. Глаза девушки увлажнились.

— Да вроде как я и не против этого малыша. Не всю же жизнь сидеть в одиночестве, прятаться в кустах. Но мне так неловко, что я должна зависеть от мужчины. Всю жизнь рвалась работать, достигать каких-то вершин, и что в итоге? Буду, высунув язык, просить деньги на памперсы и подводку для глаз? Мне так приятно ощущать его заботу, его готовность пойти на все ради меня и ребенка, но… Но, Женя, я не имею права присаживаться ему на шею, даже если я вынашиваю его ребенка! Это неправильно.

— Эль, почему всю жизнь? — Женя присела к ней и взяла за руку. — Рассуждай так. Девять месяцев беременности твоя работа есть хорошо, спать, не таскать тяжести и просто быть счастливой. Эти девять месяцев он просто обязан тебе оплатить, обеспечить всем от подводки до носков! Это только мое мнение. Ведь, каков его вклад в этого ребенка, пока он не родился? Засунуть в тебя свой пистон? О боги, как это сложно! — Элина сжала руку подруги и рассмеялась. Что бы она без нее делала. — Так вот, он засунул и высунул. Все. А тебе девять месяцев таскать это пузо огромное, умирать от желания съесть все подряд и прохлаждаться у унитаза постоянно с токсикозом.

— Ладно. А потом?

— Потом вашему ребенку нужна в первую очередь мать! Да, Виски? — Женя потрепала кошечку за шерстку. — Ее вкусная сися, нежная рука, любимая улыбка. Я уж молчу про вонючие памперсы, отрыжку и так далее. Это тоже работа, черт возьми, Эля. Мужик вкалывает на работе с утра до вечера, а ночью спит. Что делаешь ты? Вкалываешь с ребенком круглосуточно. И уж если ему вздумается поорать для прикола полночи, выбора у тебя нет, спать или бодрствовать. Ты понимаешь меня, Эль?

Элина кивнула. Взрослая тетя она уже, а первая беременность вычла из ее возраста лет пятнадцать точно. Глупость и наивность, максимализм и радикализм стали ее чертами.

— Пару лет, пока ты растишь нового человека для общества, можно и посидеть на шее у мужчины. У отца своего ребенка, Эля. Ты же не к какому-то мужику на улице подошла и просишь денег на финтифлюшки для себя за то, что возишься с чужим ребенком.