— Мне не приходила почта? — голос мужа слишком неожиданно ворвался в ее паутину самоотречения и метаний между белым и черным.

— Точно! Было что-то. Сейчас принесу.

Элину убежала в комнату, даже с некоторой радостью спасаясь бегством из кухни. От мужа. Однажды даже самому отчаянному спринтеру надоест бегать от собственной судьбы. Тогда настанет время перемен.

Куда же она засунула почтовое извещение? Пришлось вывернуть сумку, чтобы найти эту бумажку. Взгляд девушки зацепился за сумму на квитке. Десять тысяч рублей? Интересные покупки у ее мужа, о которых она не в курсе. Мысли о деньгах вытянули за шкирку другие ее тревоги.

Белый конверт тяжело давил на ладонь, прожигал ее до кости. Письмо там, конечно. Тяжеловато для письма. Элина все понимала. Это взрослые игры, и она не ребенок. Не пойдет она в полицию. А конверт этот нужно вернуть.

— Именно так, — для пущей верности наказала она себе и засунула его поглубже в сумку. Руки дрожали.

Возвращалась в кухню Элина уже с совершенно другим настроем. Мутировавший в чудовище червячок буквально тряс ее за шиворот и орал: «Сомневайся! Сомневайся в своем решении!»

Но ведь взятка не может быть хорошим решением?..

Элину безмерно напугал тот факт, что она вообще задумывается, а плохо ли давать взятку. Не заметив, она смяла в руке извещение и мятый листок положила перед мужем.

— Что это, Элина? Тебе обязательно нужно все портить, к чему прикоснешься? — пробурчал он.

Его слова пришлись оглушительным ударом по лицу, разбив ей губу. Это она все портит?! Пусть он коснется хотя бы свежего молока — тут же скиснет!

— Прости. Я не хотела его мять. Случайно вышло, — не понимая почему, но тем не менее начала оправдываться она. Иногда оправдания становятся манерой вести диалог. — А что это за посылка?

— Тебе какое дело? — рявкнул он и моментально остыл, заметив испуганный взгляд Элины. — Прости. — Быстро убрал извещение в карман.

Девушка выдохнула. Ничего. Нормально. Как обычно. Странно обижаться, что в тебя плюют, если сам подставляешь лицо.

— Я… я хочу совершить преступление! — выпалила она, захваченная эмоциями. Приливные волны смелости грозили смыть трусливые городишки ее души.

— И какое же? Украсть батон в продуктовом? Или шприцы домой утащить?

— Нет. Дать взятку полицейскому!

Смех мужа впился в ее кожу десятками игл, точно в подушечку для иголок. Изрешетил полностью. Ему смешно?

— Думаешь, я не могу сделать что-то предосудительное?

Так и хотелось выкрикнуть: «Кроме как выйти замуж за ублюдка!»

— Можешь, Элечка, можешь — в своих снах. Держи сегодня подушку крепче, ладно? Вдруг тебя придут вязать менты.

Он взял чашку с чаем и удалился в гостиную — к своему любимому ноутбуку. А его смех и болезненные слова продолжали рвать от нее по куску и сплевывать кровь на пол. Элина сморгнула слезы и сжала кулаки. А вот и посмотрят они, кто и на что способен!

Влетев в коридор, она выдернула сумку из шкафа и яростно достала из нее тот самый конверт. Глаза девушки отливали сталью решимости и непоколебимости, а руки все так же были сжаты в кулаки. Она докажет ему!

И не надо нам делать шаг с обрыва. Достаточно лишь дождаться толчка в спину от близкого и родного человека. Всего лишь дождаться.

***

Такие дела.

Курт Воннегут «Бойня номер пять»

Здание полиции навевало панический ужас. Она даже за новым паспортом боялась сюда идти. Полиция вселяет страх любому законопослушному человеку, но почему-то не убийце и не вору.

Солнце следовало за ней по пятам, прячась за шикарными кронами деревьев. Эти ярко-зеленые головы природы кивали в такт ее мыслям, как бы соглашаясь с ней, что отдавать этот конверт начальнику следствия — плохая затея, жутко плохая затея.

Еще можно было повернуть назад. Просто развернуться и зашагать назад, к дому. К тому дому, где над ней посмеется муж и скажет, что она слабачка. Даже на преступление не способна!

— Я не слабачка, — процедила Элина и двинулась вперед.

В ее душе происходила активная подмена понятий. То, что раньше считалось глупостью, теперь считается смелостью. И почему для самоутверждения люди выбирают самые из идиотских способов? Как будто оценивают свою личность в гроши.

Попросили документы, пристально на нее посмотрели и пропустили. Сердце уже билось громче и где-то у самого неба. Еще чуть-чуть поднимется давление — и она выплюнет сердце на асфальт.

— Мне к начальнику следствия, — с запинками сказала Элина дежурному. — Нужно. Мне нужно к начальнику следствия, — страх заговорил ее голосом.

— Вы записаны?

— Нет. Я… я думала, можно просто прийти.

— Вы в полиции, девушка. Просто здесь ничего не бывает. — Она уже собралась дать деру, когда дежурный продолжил. — Имя, фамилия, по какому вопросу.

— Элина Стриженова, по личному.

Вопросительный взгляд мужчины добрался до нее даже через оградительное стекло. Вот же дура! Личное в полиции.

— Девушка, с вами все в порядке? Вы бледная. И вам точно нужно именно к начальнику следствия? Может, вы что-то перепутали?

Она мотнула головой, затем кивнула. Долгий выдох. Надо собраться.

— Да, мне точно к нему. Но называть свою проблему я не хочу. Это для личной беседы.

— Ладно, проходите. Второй этаж, налево, двадцать третий кабинет.

— С-спасибо.

Элина уже дошла до лестницы, когда поняла, что не знает имени этого самого начальнику. Будет не очень хорошо начать разговор с ним со слов: «Представьтесь, пожалуйста, и вы мне тоже».

— Не подскажете, как зовут начальника следствия? — снова оказалась у окна дежурного.

— Николай Дмитриевич.

Дежурный провожал ее сочувствующим взглядом. Наверняка очередная жертва домашнего насилия. Все они такие: бледные и молчащие в тряпочку, пока не станет поздно.

Дверь с номером двадцать три виделась ей страшной дверью в подземелье. Господи, прийти со взяткой в полицию. Вот так просто. Но Алекс был уверен, когда давал ей конверт. Ведь если что, виноват он. Он дал ей конверт.

Мысли окончательно перепутались в голове Элины и, точно кегли, падали друг на друга, сбивая соседа, не давая ему высказаться. Когда терпеть этот балаган стало невыносимо, она постучала в дверь.

— Войдите.

— Николай Дмитриевич?

— Да. Что вы хотели?

Смелости как и не бывало. Грузный мужчина в погонах, пистолет в кобуре. Ей конец, если она сейчас же не убежит.

— Уважаемая, что вы хотели? — повторил вопрос он.

— Поговорить… насчет одного дела, которое вы ведете.

— Проходите, садитесь, нечего в дверях мяться.

Начальник следствия разговаривал командами, как военный. Не подчиниться было нельзя. Элина села на стул и очутилась лицом к лицу к нему. Своему голосу рассудка в полицейской форме. Еще можно ничего противозаконного не делать.

Но вдруг все получится?.. Тогда Дима поймет, что она стоит того, чтобы обратить на нее свое внимание. А внимания ей так хотелось. Тем более от такого мужчины. Видимо, любовь к унижениям рождается вместе с женщиной, и общественные догмы тут совсем не причем. Общество лишь эксплуатирует то, что ему преподносят на блюдечке.

— Ну так что за дело, Элина?

От звучания своего имени в устах этого человека Элина чуть не подпрыгнула на стуле.

— Откуда вы знаете мое имя? — судорожно спросила она.

— Дежурный передал. С вами все хорошо? Вы меня пугаете.

Она сама себя пугает.

— Какое дело вас интересует?

— Нападение на мужчину в конце апреля. У него еще частичная амнезия.

Лицо мужчины вмиг изменилось. Какая-то неуловимая хищническая тень пробежала по нему.

— Припоминаю.

— Что-то известно по этому делу?

Элину начали мучить вопросы, о которых она почему-то не подумала ранее. Зачем Диме передавать конверт? Какая взятка, ей богу? На него же напали, а не он хочет откупиться от суда!

Ну конечно, там ничего страшного и быть не может!