На следующий день игра стала несколько менее напряженной — команде Джека надо было до совиного крика набрать двести пятьдесят пять очков, чтобы сравняться в счете. Сюрпризовцы гоняли мяч по полю в уверенной, достойной моряков манере, но было слишком поздно. Насколько понял Стивен, крикет был навсегда проклят как безвкусное развлечение, которого хватает, может, на полчаса, но не сравнимое с хоккеем на траве по скорости, навыку, грации движения и накалу страстей.

Второй день оживил визит Мартина, тощего и пыльного — он прошел пешком от Фархэма до Портсмута, а оттуда до Эшгроу. Покидая «Сюрприз» ради деревни, в которой жила его потенциальная суженая, он позабыл получить у капитана Обри положительную характеристику, дабы ему выдали жалованье. Капитан Обри, крайне редко бравший на борт капелланов, тоже об этом позабыл. А деньги преподобному были крайне нужны.

— Вам не постичь, дорогой Мэтьюрин, — произнес Мартин, откинувшись в шезлонге на краю поля, со стаканом имбирного эля и бренди на траве рядом и характеристикой на коленях, — хотя, может, вы-то как раз и можете постичь, а я нет — всю жизнь жил в меблированных комнатах — как дорого обставить дом. У нас будет всего лишь коттедж, довольно близко к пасторскому дому ее отца — она не будет одинока, пока я в море, да еще и рядом с одним из лучших мест для обитания длинноногого чибиса, какие можно себе представить. Но обставить этот коттедж самым необходимым — спаси и сохрани! Расходы на противни для пирожков, подставки для дров, привозной фаянс и обычные ножи с зелеными рукоятками уже заставляют побледнеть, а еще остаются метлы, ведра и корыта! Очень серьезная ответственность, и она на меня давит.

Стивен уже поприветствовал Мартина, проводил его в дом за едой и вином и поздравил с приближающейся свадьбой. Теперь, достаточно наслушавшись про заоблачные цены на котлы, терки для сыра и ряд других бытовых вещей, он предложил:

— Не желаете ли вы посмотреть на пеночку-теньковку на гнезде, меньше чем в полумиле отсюда?

— По правде говоря, Мэтьюрин, в столь прекрасный вешний день нет ничего лучше, чем сидеть в удобном кресле на солнце, когда вокруг зеленая-зеленая трава, слышны звуки биты и мяча, а перед глазами — игроки в крикет. Особенно такие игроки, как эти. Видели, как Мейтленд отбил этот мяч? Отличный удар. Не находите ли вы хороший матч в крикет умиротворяющим, поглощающим тревоги, бальзамом для взвинченного, раздраженного ума?

— Не нахожу. За исключением вашего присутствия, это все невыразимо скучно.

— Возможно, некоторые тонкие моменты от вас ускользают. Славно сыграно, господа, очень славно! Никогда не видел, чтобы так в последний момент срезали — как же они бегут, ха-ха, практически потерял его — смотрите, как летят мячи! Но все же остался на своем поле. Годы прошли с тех пор, как я видел столь серьезную партию.

— Она даже слишком серьезная. Хуже, чем на похоронах.

— Вы, конечно же, знаете сэра Джозефа Бэнкса?

— Великого хана ^[26] ботаники? Конечно знаю, он же президент Королевского общества.

— Он учился в той же школе, что и я, хотя и в старших классах. Он часто приходил наблюдать за нами, и однажды сказал, что в крикет регулярно играют на небесах. От человека его достижений это хорошая рекомендация.

— Значит, мне придется узнать, насколько комфортно обитать в чистилище.

— Вот растяпа, — вскричал Мартин, когда игрок, находящийся на поле, не смог поймать мяч и стал нашаривать его позади себя. Бэтсмен — игрок с битой — махнул, полевой игрок развернулся и бросился в сторону калитки с дьявольской мощью и скоростью.

— Вот же собака, — прокомментировал Мартин, — ах он, хитрая собака, — а когда крики и улюлюканье стихли, продолжил: — Очень жаль, что я разминулся с Моуэтом. Его издатель хочет, чтобы книга распространялась по подписке, а я бы хотел рассказать лейтенанту о недостатках этого способа: ничто не сравнится с унизительностью хождения по знакомым с подписным листом в попытке убедить их выложить пол гинеи. Я хотел бы предостеречь его и в отношении самого издателя, который, как я выяснил, пользуется на Граб-стрит довольно дурной славой. К тому же, боюсь, на берегу моряки не столь осторожны, как следовало бы, учитывая ненасытное лицемерие некоторых сухопутных.

После дополнительных соображений по этому поводу Мартин предпринял попытку привить Стивену любовь к крикету, показывая ему разные тонкости, но, выдержав еще десяток оверов, Стивен обнаружил, что в игре осталось еще пять человек, и сообщил о замеченной им вертишейке на дальнем конце владений Джека, которая, как он уверен, все еще там.

Но даже это не поколебало Мартина.

— Вертишейка? — переспросил он, — в этих краях ее называют помощницей кукушки, а кукушка здесь есть. Точно, послушай их — как минимум трое. Ку-ку, ку-ку. Ужасный звук, особенно для человека женатого. Господи, подумать только, через две недели я стану мужем! Давай же! Давай же, отбивай, а то никогда его не догонишь. Длинные прыжки противопоказаны всему сущему.

День оказался еще приятнее, чем утро, и Стивен потратил большую его часть, шатаясь по лугам и лесам Джека — навестил пеночек и кучу других птиц, включая фазана и сидящего на ветке ястреба-тетеревятника с серебряным колокольчиком на лапе, который недоверчиво посматривал, пока Стивен проходил мимо.

Мэтьюрин много размышлял над ситуацией Баббингтона, но безрезультатно. Вечером, когда, как Мартин и предсказывал, матч завершился ничьей по времени, Стивен подошел к коммандеру.

— Уильям, мне грустно это говорить, но мне нечего предложить — хорошего или хотя бы сносного. Тебе, конечно же, приходило в голову, что уязвленный муж в Адмиралтействе может немало навредить карьере морского офицера?

— Да, я все тщательно взвесил, но знаете ли, я вместе с кузенами могу рассчитывать на пять, может, даже на семь голосов в Палате общин, а именно оттуда и черпает сейчас поддержку кабинет министров, а вовсе не из Палаты лордов. Так что, думаю, можно этим пренебречь.

— Ты знаешь об этих материях уж точно больше меня. Тогда поделюсь еще одним наблюдением — крайне неразумно доверяться человеку, которого не знаешь очень хорошо, особенно тому, кто тебя ненавидит. Я не имею в виду конкретно Рэя, это общее наблюдение. Весьма стоящее наблюдение.

— Я был уверен, что вы поддержите наш побег, — вскричал Баббингтон, пожимая Стивену руку.

— Ничего подобного, — возразил Стивен.

— Я всегда знал, что на всем флоте нет головы умнее, и я так и скажу Фанни, когда приведу «Тартарус» домой.

— Полагаю, он на блокаде Бреста?

— Именно, и мы отплываем в понедельник, если не будет каких-то отсрочек.

— Ты не встретишься с Софи.

— Боюсь, что так, очень жаль, но по крайней мере, мы поможем подготовить дом к ее приезду.

Стивен уже наблюдал, как капитан Обри, его офицеры и матросы готовят корабль к адмиральскому смотру, но никогда не видел, как Джек готовит дом к приезду любимой и давно не виденной жены. Впечатляющее зрелище, тем более, он пребывал в уверенности, что Софи может быть обижена. Джек нервничал, тревожился, постоянно возражал.

На кораблях королевского флота постоянно что-то подкрашивали, если позволяла погода, а на тех, где по команде «все по местам» корабль готовили к бою, как это происходило на всех кораблях Джека, плотник с помощниками и капитанский столяр считали само собой разумеющимся, что все переборки, внутренние стены, двери, рундуки и прочее следует каждый вечер убирать в трюм, а через час ставить на место.

Таким образом, Джек располагал высококвалифицированными рабочими, и не только своими, но и еще и с «Тартаруса», а также и двумя столярами из Портсмута: в среду они прошлись по дому, сняв все двери, ставни и окна, отчистили их, отшлифовали и покрыли первым слоем краски.

Теперь можно было накладывать второй слой быстросохнущей флотской краски, а затем прибирать все в пределах видимости, чтобы вечером воскресенья уже пользоваться основными комнатами, а оставшимися — в понедельник утром. А пока гамаки подвесили в денниках и каретном сарае, забитом мебелью.