Он дал Стивену обстоятельный отчет о переменах в морской разведке. Сэр Джозеф все еще обладал благозвучной должностью, но в ходе одной из тех безмолвных схваток в Уайтхолле, которые переворачивают министерства с ног на голову, его лишили практически всей реальной власти. Пока еще он представлял Адмиралтейство на заседаниях Комитета, но на повседневную деятельность департамента не влиял. В январе он упал вместе с лошадью на обледенелой сельской дороге; предполагалось, что он проведет в постели не более пары недель — но это оказалось на четырнадцать дней дольше допустимого. Его оппоненты провели три важных встречи, и когда сэр Джозеф приполз обратно, то обнаружил организацию полностью перестроенной. Сейчас почти всех его друзей или уволили, или отправили куда подальше на малопонятные должности.

Оставшимся не стоит надеяться на поддержку или повышение. У них забрали клерков, кабинеты отдали другим людям, а их самих загнали в гадкие дыры и уголки, дабы принудить к отставке; любые промахи малозначительных агентов использовались для их дискредитации. То же самое происходило с людьми, не занимавшими официальных должностей. К бесценным коллегам относились с неуважением, их вынуждали отступать в ссорах. Когда вы отправитесь в Адмиралтейство, не удивляйтесь если вас попросят отдать ключ от служебного входа под предлогом, без сомнения, что будут менять замки. Сэр Джозеф ушел бы в отставку еще несколько месяцев назад, будь это обычный департамент и если бы не оставалось надежд в конце концов повернуть ситуацию к лучшему.

— Не могу передать словами, Мэтьюрин, как страстно я жажду вернуть правильный порядок вещей. И я буду стоять на своем, несмотря на все унижения, дабы этого добиться

— Когда вы говорите о своих оппонентах, вы их ясно представляете? — уточнил Стивен.

— Нет, и это меня сильно беспокоит. Бэрроу вернулся на пост второго секретаря, рискну предположить, вы это знаете, а мы друг друга никогда не привечали. На самом деле можно сказать, что после дела Уилсона мы постоянно сосуществовали в атмосфере взаимного недоброжелательства. Бэрроу — безмерно трудолюбивый и дотошный человек, любитель формальностей и деталей. Но его чинопочитание доходит до раболепия, он совершенно невежественен и практически неспособен разумно и в комплексе оценить какую-либо ситуацию. Поднявшись из низов собственными усилиями, он невероятно высоко ставит свои способности. Поэтому я вначале подумал, что вся эта реорганизация — просто попытка с его стороны заполучить больше власти, особенно с учетом того, что он держит этого амбициозного молодого человека Рэя в качестве своего главного советника. Но это ничего не объясняет. Бэрроу — мелочный человек, его идея славной победы — шесть дополнительных клерков и турецкий ковер. Конечно, Рэй, пусть он и непостоянный, неглубокий, да еще и педераст, намного умнее, но теперь, когда я оценил, как делаются дела и какой объем влияния, особенно со стороны Казначейства, приведен в действие, мне кажется, что вся эта затея далеко за пределами их уровня. Я думаю, что ими манипулирует какой-то Макиавелли, может, в Казначействе, а может, и в секретариате Кабинета министров. Но кто он и какие преследует цели — этого я сказать не могу. Временами мне кажется, что все объясняет обычная ненасытная жажда власти, патронажа и стремления следовать своим путем. А иногда я воображаю, что чую если и не крысу, то довольно-таки зловредную мышь. Тем не менее, больше на эту тему я говорить не будут даже с вами, пока у меня не появится на руках чего-нибудь серьезнее подобных впечатлений. Разочарованный, злой человек крайне склонен преувеличивать опасность оппонентов. Но пусть не думают, что, лишив отчетов секций C и F и контакта с полевыми агентами, они меня отрезали от дел. Человек в моем положении обладает множеством старых верных друзей в других разведывательных службах, и с их помощью я доберусь до сути.

— Я очень обеспокоен по поводу того, что вы мне сообщили. Действительно очень обеспокоен. — И после паузы Стивен добавил: — Послушайте, Блейн. Перед тем как мы покинули Гибралтар, меня вызвал секретарь адмирала. Ему дали приказ сообщить мне, что правительство послало мистера Каннингэма в испанские колонии в Южной Америке на пакетботе «Даная» с крупной суммой в золоте. Были опасения, что ее мог захватить американский фрегат, разобраться с которым нас и отправили. Если бы мы повстречали «Данаю» в Атлантике, я должен был оставить мистеру Каннингэму золото, но извлечь гораздо более крупную сумму, спрятанную в его каюте без его ведома. Американцы на самом деле захватили «Данаю», но мы ее отбили по эту сторону мыса Горн. Я счел, что мои инструкции требуют поискать эту крупную сумму. Она обнаружилась в маленькой латунной шкатулке, которая сейчас при мне. Джек Обри отправил «Данаю» домой под командованием капитана Пуллингса, но поскольку имелась вероятность ее повторного захвата, я счел должным держать шкатулку на борту военного корабля, где риск ниже. Но некоторые аспекты этой ситуации заставляют меня беспокоиться. Печать на шкатулке сломалась, когда я доставал ее из тайника. Обстоятельства, предполагавшиеся в моей инструкции, не включали повторный захват пакетбота, и признаюсь, я превысил полномочия. Сумма, обнаруженная мной и Джеком Обри (он помогал мне разобраться с моряцкими указаниями направления поисков), оказалась взаправду огромной, гораздо больше той, за которую я готов отвечать или иметь при себе. К тому же я получил ваше письмо о тревожной и туманной атмосфере в Уайтхолле. Тем не менее, мы сложили все обратно в бронзовую шкатулку, запечатали крышку с помощью ключа от моих часов, и вот она, — Стивен похлопал по боку.

— Вы виделись с Бэрроу или Рэем?

— Нет. Я нанес визит Рэю домой, но его там не оказалось, да и в любом случае, дело было совершенно в другом, — спазм боли перечеркнул его обычно бесстрастное лицо, и на секунду Стивен поник головой. — Нет. С самого начала я не собирался отправляться в Адмиралтейство, не повидав вас неофициально и не посоветовавшись с вами, теперь я вдвойне этому рад.

— Сумма действительно огромная?

— Сейчас увидите.

Стивен встал, снял пальто и сюртук, завернул сорочку и развязал бинт. Бронзовая шкатулка опять неожиданно упала, ее содержимое опять неожиданно рассыпалось, и опять сумма ошеломила их.

— Нет-нет, — пояснил сэр Джозеф. — К нам это отношения не имеет. Никакой связи с военно-морской разведкой. Сумма превосходит бюджет всего департамента. Масштаб другой — это предназначено для ниспровержения государства.

— А мне казалось, здесь меньше, — ответил Стивен. — Сомневаюсь, что тогда все правильно сложил. Мой разум был занят в основном пациентами. — Он помахал кипой векселей и процитировал: — «Напрасно герои могут сражаться, а патриоты бесноваться, если золото тайну от подлеца к подлецу иссушает». Ну, в таком количестве — точно.

— Боже мой! — произнес сэр Джозеф, все еще деловито ползая по полу. — Будь я так хорош в математике, как ваш друг Обри — а я помню, как у меня разболелась голова от его доклада перед Королевским обществом по поводу нового способа расчета покрытия звезд — я бы прикинул количество людей, которые нужны для переноски этой суммы в золоте. И вся она помещается в маленькой латунной шкатулке! Как же удобны бумажные деньги и векселя на предъявителя от молчаливых банков. Помните, как продолжается ваша строфа? — спросил он, поднимаясь с хрустом в коленях.

— Напомните мне, пожалуйста — отозвался Стивен, который очень уважал Блейна.

— О вексельный кредит! — продекламировал сэр Джозеф с ударением на слове «вексельный» и подняв вверх палец.

— О вексельный кредит! О лучший из лучшайших!

Коррупции он крыльев придает легчайших!

Один лишь листик армии поднимет,

Или к дальним берегам сенат задвинет.

Возможностей мильён невидимый лоскут в себе несет,

В тиши он покупает королеву иль короля продает...

— Возможностей мильён, это точно, — прокомментировал Стивен. — Вопрос в том, что мне с этими возможностями делать?