Луи лишь улыбнулся и блаженно прикрыл глаза, позволяя себе забыть обо всех тяжёлых мыслях на пару минут. Он гордился Гарри, безусловно. Очень и очень сильно. И эта гордость была всепоглощающей, необъятной. Он гордился им, но при этом очень расстраивался, когда Стайлс не делал что-то, на что был способен.

В такие моменты Луи заставлял себя не думать о таких вещах. Он знал, что Гарри просто пытается вывести его из раздумий. Томлинсон знал, что Стайлс видит, как он исчезает в собственных мыслях, пытаясь отзываться на каждую фразу и улыбаться каждой шутке. Гарри бы не смог не заметить, Луи знает это. И он ещё знает, что кудрявый пытается ему помочь. Без вопросов, без бесящих разговоров. Он просто осознаёт причину его состояния безо всяких обсуждений, а потому пытается помочь самостоятельно, используя свои методы. И у него правда получается, но, к сожалению, ненадолго.

Луи отдавал всего себя, погружаясь с головой в заботы, пытаясь избавиться от тревоги и непреодолимого страха. К счастью, забот было полно: подготовка вечеринки в честь дня рождения Стайлса, экзамены, школьные обязанности главного старосты. Но, конечно, первое волновало его гораздо сильнее.

Луи несколько раз пересекался с Зейном и Крисом, чтобы обсудить все детали. Они продумали всё до мелочей. Они нашли домик у озера под аренду, чтобы случайно не разнести такой же семьи Луи, уже заказали кучу еды и алкоголя, продумали все сюрпризы, накупили подарков, растратили кучу как денег, так и сил. И Луи правда хотел этого. Вечеринка была одной из немногих вещей, о которой Луи искренне беспокоился, действительно хотел, чтобы всё прошло хорошо.

И через какое-то время, за пару дней до вечеринки, Луи подумал, что, кажется, просто всё заключается в наличии у него якоря. Не того, что теперь красуется на запястье, напоминая о достаточно тяжёлых временах в жизни, а того, первоначального, появившегося в жизни парня более года назад. Гарри был его якорем. Он был его спасением ото всего. От времени, от страха. Боже, он спасал его от собственных мыслей.

И Луи понимал, почему Гарри устроил всю эту непонятную задачу с залом, почему так часто проводил время с шатеном, а не с кем-либо ещё. Он пытался его удержать, уберечь. Не знал, от чего, но пытался. Разве Луи заслужил такое в принципе?

Время шло. За день до дня рождения Гарри решил, что лучше им пропустить занятие в зале и провести вечер вдвоём за просмотром фильма. Вернее, так он сказал Томлинсону, заманивая того к себе. Но если бы Луи знал, чего именно хочет Стайлс, он бы точно отказался. Он не был готов к такому. Только не сейчас.

- Что смотреть будем? - спросил Луи, когда Гарри, всучив ему коробку с дисками, направился на кухню за чаем и едой.

- Что найдёшь, - крикнул ему оттуда кудрявый.

Шатен вздохнул и принялся перебирать пластмассовые коробочки, намереваясь найти что-то, на чём нельзя будет отключиться. Он не спал уже очень давно. Бессонницы уже стала чем-то обычным, так что Томлинсон уже даже перестал злиться на себя и весь окружающий мир каждый раз, когда веки не хотели смыкаться. Разве они были виноваты, что их хозяин никак не может совладать с самим собой?

Луи видел, что выглядит ужасно. Он знал, что побледнел, знал, что синяки под глазами уже настолько тёмные, что их видно даже на расстоянии. Он знал, но всё равно каждую ночь позволял мыслям-разрушителям завладевать мозгом, рисуя страшные образы и не давая уснуть.

Луи тяжело вздохнул и продолжил искать диск. Достав один наугад, он сощурился, пытаясь прочитать название. Перед глазами плыло от недосыпа, от него же крутило желудок, но Луи стоически щурился, пытаясь сконцентрироваться на буквах.

У него создавалось ощущение, будто бы у него резко развилась дислексия. Маленькие чёрные значки путались, размывались, улетали в разных направлениях, а взгляд Луи не успевал за ними. Томлинсон сощурился, от злости сжимая коробочку в руках, но не успел предпринять новую попытку, так как сбоку раздался резкий стук, и парень, вздрогнув, выпустил вещицу из рук.

- Нам нужно поговорить, - произнёс Гарри, поймав коробочку в полёте. Его взгляд кричал о том, что выхода из этой ситуации у Луи нет. А хотел ли тот его искать?

- О чём? - преувеличенно весело спросил шатен, протягивая руку за своей кружкой и едва не смахивая со стола вторую. - Извини, - тихо буркнул Томлинсон, вцепляясь в свою фарфоровую посуду как в спасательный круг. Гарри лишь нахмурился и смерил его скептичным взглядом.

- Я долго молчал, но это уже невозможно, - абсолютно серьёзно проговорил Стайлс, заставляя шатена смотреть ему прямо в глаза. - Луи, у тебя бессонница. Не пытайся спорить, это так. Я видел, как ты шатался по дому неделю назад, когда все уже отрубились после вечеринки. Луи, что с тобой происходит? Почему ты не спишь? Почему ты постоянно закрываешься? - Гарри спрашивал, не останавливаясь, раскрывая Луи всё своё беспокойство. А затем, замолчав на мгновение, он добавил гораздо тише. - Родной, что не так?

Луи с шипением выпустил воздух из лёгких и отвернул голову. Он не мог смотреть на Гарри. Все его проблемы были выдуманными, но от этого, блять, легче не становилось нихрена. Ну что он может сказать? Что боится? Все боятся. Все и всегда. Человек существует, живёт на страхе, дышит тревогой, движется из-за нервозности. Ужас толкает нас на изменения, на действия. Страх движет миром, управляет людьми, странами, континентами. Луи просто один из. Из системы, из мира. Он не достоин помощи. Он один из.

- Я в порядке, - сухо отозвался в итоге он, сжав кружку слегка сильнее.

Он не хочет этого разговора. Он не хочет, чтобы о нём переживали. Он в порядке? Нет. Ему нужна помощь? Да к чёрту. Проблемы есть у всех. Он не какой-то там особенный, чтобы ему помогали, а кому-то ещё, кому действительно нужна помощь - нет. Он - часть системы. Так быть должно.

- Ты особенный, - вдруг произнёс Гарри. Луи едва сдержался, чтобы не застонать от досады.

- Блять, ну конечно, я сказал это вслух, - прошипел Томлинсон.

Гарри подался вперёд и, забрав из его рук кружку, отставил её обратно на стол.

- Посмотри на меня, если не сложно, - тихо попросил Гарри. Луи, поджав губы, повиновался, чувствуя себя надувшимся маленьким ребёнком. - Ты особенный, ладно? И это абсолютно неверно, думать, что, если никто не получает помощи, то и я не должен, - почти строго проговорил Стайлс. - Если у тебя есть шанс получить помощь, если о тебе беспокоятся, если ты ощущаешь заботу, то это прекрасно. То это уже выделяет тебя из массы других, это уже делает тебя отдельным от той самой системы.

- Мои проблемы не представляют из себя ничего, - проговорил Луи, глядя перед собой. - Я надумал их. Это чертовщина и бред. Мои родители живы и любят друг друга, моя семья в порядке, мои друзья счастливы, в моей стране царит мир и нет войны, я не страдаю от голода, меня не терроризируют и не избивают. Я в порядке, понимаешь? Я не должен страдать от каких-то там выдуманных ситуаций, когда у людей есть реальные проблемы, решения которых действительно почти нет. Я, блять, не ребёнок, чтобы страдать от потерянной игрушки. Я взрослый человек, я должен уметь анализировать и понимать. И единственная моя реальная проблема заключается в том, что я этого делать не умею.

- Ты такой глупый, - улыбнулся Гарри. Луи удивлённо посмотрел на него и изогнул брови.

- Спасибо большое, - скривился шатен и хотел было уже отвернуться, но Гарри приподнял его голову за подбородок и заставил смотреть на себя.

- Твои проблемы - это проблемы, Луи, - спокойно проговорил он, глядя парню в глаза. - Это счастье, что нет войны, что твоя семья в порядке, что твои близкие не мучаются от болезней и голода. Это прекрасно, что это не так. Но твои проблемы всё ещё являются проблемами. Они не такие масштабные, как смерть родителя или друга, но это проблемы. Они твои, они есть, существуют. Они выводят тебя из состояния равновесия, а, значит, являются реальными проблемами. И нельзя говорить, что они недостойны решения, так как слишком малы. Любая проблема требует своего решения. А твои мысли и бессонница точно не относятся к разряду мизерных и нерешаемых.