- Смотря в каком, - задумчиво отозвался тот, насмешливо глядя на парня и перебирая его волосы. - Например, есть один, в котором я не был достаточно давно, но очень бы хотел, и…

- Да Гарри, блять!

И примерно в таком ключе и проходило каждое их занятие. И хорошо, что они всегда заканчивались лишь этими перепалками и злобно-насмешливыми поцелуями, а не чем-то большим. Хотя, раз на раз не приходится, знаете…

Февраль был неестественно тёплым в том году. Снега почти не было уже в десятых числах, ветер был средней температуры, солнце грело так, что куртки были забыты где-то в недрах шкафов уже на вторую неделю.

Луи понимал, что приближаются очень важные события. Например, день рождения Гарри, экзамены, поступление. И, тем не менее, каждую пятницу он всё равно исправно посещал вечеринки наравне со своими друзьями и чёрт-пойми-парнем-или-нет Гарри.

Митч, конечно, всё ещё не давал ему покоя. На тренировках он всячески пытался выпендриваться, показать тренеру, что всё ещё есть в команде достойная замена капитану, что он всё ещё готов занять это место. Но тренер, кажется, клал и на его выпендрёж, и вообще на всё это соревнование за место капитана. И Луи бы солгал, если бы сказал, что не был ему благодарен.

У них с Митчем было полно конфликтов и без какого-то там капитанства. На вечеринках, у Стива, в школе, просто на улице - они умудрялись спорить везде. То одному покажется, что второй его задел или толкнул, то второй что-то проронит, а первого это заденет.

Но, конечно, абсолютно все понимали, что происходит это просто из-за Гарри. У Луи со Стайлсом всё налаживалось, они уже не боялись обняться или коротко поцеловать друг друга на улице. Митч бесился по этому поводу, но не мог ничего сделать. Но Гарри и не отпускал его далеко от себя. Всё-таки не так просто отказаться от друзей, верно? И вот в итоге так и получалось.

Луи не пытался попросить Гарри разобраться с Уолтером или что-то вроде того. Он поклялся себе не вмешиваться в отношения Стайлса и Митча до тех пор, пока это не перейдёт разумные границы. И Гарри ему за это был, кажется, действительно признателен.

Время шло неумолимо быстро. Луи помнил, как совсем недавно тусовался на Рождественских вечеринках, а вот уже готовился к дню рождения Гарри вместе с остальными, продумывая вечеринку до мелочей - восемнадцатилетие бывает один раз в жизни, знаете ли.

Но, тем не менее, жизнь не прекращала подкидывать Томлинсону странные сюрпризы. И вот, однажды, вечером, не предупреждая, Гарри взял и привёз его в спортивный центр, отказываясь отвечать на какие-либо вопросы до прибытия.

- На кой чёрт мы здесь, Стайлс? - уже действительно закипая, спросил Луи, когда парни уже переоделись и направлялись к какому-то залу. Томлинсон бы повозмущался, если бы ситуация не была столь тупой. Или если бы столь тупым не был он сам.

- Я хочу научить тебя драться и защищать самого себя, - спокойно ответил Гарри. Луи остановился с открытым ртом, не понимая, к чему вообще всё это идёт.

- Для чего? - спросил он, наблюдая за тем, как Стайлс достаёт какие-то штанги и блины.

- Ты от меня уедешь этим летом, - всё ещё спокойно проговорил Гарри, не понимая, как задел этими словами Томлинсона в тот момент. - Ты любишь притягивать проблемы и мудаков, а меня рядом не будет, поэтому сейчас я тебя научу защищать себя. Мне так будет спокойнее.

- Да уж ты прав, одного мудака я притянул так, что, вот, до сих пор не отвяжется, - скривился Луи. Гарри лишь засмеялся, пожимая плечами.

Луи не знал, для чего это всё. Он ничего теперь не знал, буквально. Ему казалось, что чем больше времени проходит, тем больше он вновь становится несмышлёным ребёнком. И он осознавал, что большинство из его поступков вообще были бесцельны. Зачем Гарри учит его какой-то там защите? Он всё равно никогда ни к кому её не применит, неужели это неясно? Зачем Луи пытается натаскать его по предметам, в которых Гарри вообще ничего не смыслит? Смысл, если тот сам не хочет этого? Зачем Луи пытается наладить их отношения, вернуться на прежний уровень? Зачем, если через три месяца они разъедутся и вряд ли когда-нибудь станут друг другу тем, кем когда-то являлись?

Луи надевал маску утром и носил её весь день, с удовольствием и облегчением сдирая её с себя под вечер. Он не понимал, почему так хреново чувствует себя, если всё только начало налаживаться. Быть может, потому, что он понимал, что через несколько месяцев всё, что он с таким старанием возводил и возрождал, вновь покатится в Тартар? Хм, вполне вероятно.

Томлинсон посещал все вечеринки, чтобы не вызывать у друзей подозрений, усердно тренировался с командой, чтобы подготовить всех хотя бы к следующему сезону, занимался со Стайлсом в зале, до сих пор не понимая, для чего. И всё это время он чувствовал лишь тревогу. За то, что он делает не то, что должен. За то, что он тупо тратит время не на то. За то, что он понимал, что всё это лишь попытка отсрочить потерю всех близких людей.

Луи загонялся сам, утрировал, но понимал, что ходит по краю между безднами под названием “депрессия” и “апатия”, а ветер, именуемый в народе “неуверенностью”, вот-вот столкнёт его в одну из сторон, уничтожив раз и навсегда одним лишь столкновением с острыми камнями под названием “страх”. И такие мысли были просто постоянно.

Ночью было тяжелее всего. Луи мучился от бессонницы, уклончиво отвечая на все вопросы друзей и семьи, говоря, что во всём виновата подготовка к экзаменам и тому подобное. На деле виноваты были мысли. Они ломали все мечты и надежды, так как, к сожалению, Луи всегда был реалистом. Он каждую ночь переосмысливал свои поступки и понимал, что ничерта полезного он не делает. Вместо того, чтобы попытаться разобраться со своими проблемами и мыслями, чтобы избавиться от бессонницы, чтобы опробовать придумать выход из ситуации с расставанием, он не делал ни-хе-ра.

Луи смеялся с друзьями, с семьёй, с командой, с Гарри. Он шутил, он был всегда вместе с ними, всегда подключался к любому разговору. Но он не чувствовал того, что был должен. Не было радости, не было счастья от восстановления компании. Не было больше чувств абсолютно, будто бы в один момент из парня выкачали абсолютно всё, не оставив и капли. А он этому и не помешал.

Но были моменты, в которые Луи оживал. Когда с него срывали маску, когда заставляли растянуть губы в давно забытой искренней улыбке. Когда сердцем завладевала не тревога, а радость, пусть и не такая сильная, но настоящая.

- Что ты делаешь? - тихо спросил Луи, непонятливо глядя на Стайлса. Они были в зале и, по идее, должны были уже заканчивать, но кудрявый зачем-то сначала с громким шлепком бросил на пол мат, а затем указал на него шатену, чего-то прося.

- Ляг на него, - сказал Стайлс. Луи лишь нахмурился и повиновался, не желая спорить. Сил на это не было уже несколько месяцев.

Луи лёг на спину и хотел было приподняться на локтях, чтобы понять, что задумал Стайлс, но тот лёгким движением ладоней повалил его обратно на спину, а затем уселся сверху ему на бёдра, при этом сохраняя абсолютно невозмутимое выражение лица.

- Прости? - изогнул брови Луи, наблюдая за тем, как Гарри зубами - показушник - стягивает с себя две перчатки.

- Не шевелись, - просто произнёс Стайлс и, откинув перчатки, поставил руки по обе стороны от головы Томлинсона.

Луи понятия не имел, что происходит. Он нахмурился, когда Гарри, судя по исчезновению тяжести в области бёдер, поднялся, но не отстранился, а, кажется, выпрямил ноги и упёрся носками кроссовок куда-то в стену. Когда он чуть согнул руки в локтях и в первый раз едва заметно коснулся губ Луи своими, тот громко засмеялся, наконец, поняв, для чего была вся эта суматоха.

- Сам додумался или кто подсказал? - не переставая улыбаться, спросил Луи, коротко чмокая парня в губы после следующего отжимания.

- Нет, ты с готовностью можешь гордиться лишь мной, - улыбнулся Гарри в ответ и вновь согнул руки, целуя парня куда-то в уголок губ.