- Мне стоит спрашивать, уверен ли ты? - прошептал Гарри, ведя приоткрытыми губами от шеи к груди шатена, вызывая судорожный вздох и едва заметную дрожь.

- Не думаю, - выдохнул Луи. Он просто не мог сказать громче.

- Так вот, как заставить тебя перестать язвить, - улыбнулся Гарри. Луи приподнял голову, чтобы прожечь его взглядом, но Стайлс вдруг вновь материализовался где-то над шатеном и опустился, накрывая губами один из сосков Томлинсона, вызывая короткий стон.

- Заткнись, господи, заткнись, - прошипел Луи и опустил голову, жмурясь.

Гарри сейчас не делал, по сути, ничего. Наверное, подумал Луи, это так на него действовало осознание того, что он, наконец, добился своего. Господи, как же долго он пытался. Полгода? Больше? Наверняка больше, потому что казалось, что прошло уже много лет с момента их знакомства. Именно поэтому сейчас Луи начинал дрожать от малейшего соприкосновения губ кудрявого со ставшей вдруг слишком чувствительной кожей. Господи, он умрёт, сегодня всё точно закончится его смертью.

Гарри буквально не замирал ни на секунду. Он нежно целовал шею Луи, и тот знал, что останутся отметины. Он хотел, чтобы они остались, потому что, ну… блять… ну потому что Луи теперь принадлежал Гарри. Потому что они теперь принадлежали друг другу целиком и полностью. Потому что Луи хотел, чтобы люди знали, что он занят. Что он влюблён.

Гарри не давал ему даже думать. Он приподнялся и мазанул, даже не поцеловал, своими губами по губам Луи, в следующий миг опускаясь и накрывая губами другой сосок, вызывая тихую ругань и улыбаясь. Едва касаясь разгорячённой кожи, он провёл кончиками пальцев вниз по животу Луи и, коснувшись пряжки ремня, открыл глаза. То же самое сделал и шатен. Парни смотрели друг другу в глаза и видели самих себя.

У обоих огромные зрачки, почти скрывающие цветные радужки, взъерошенные волосы, нервная, но совершенно счастливые улыбка. А ещё у обоих стоящий колом член где-то внизу, и воспоминание об этом заставило Гарри наклониться к Луи и вовлечь того в грубый поцелуй.

Это кардинально отличалось ото всего другого, что делал Стайлс, просто потому что он в тот же момент даже ремень шатена расстёгивал с такой осторожностью, будто тот мог рассыпаться. И это сводило с ума. Луи казалось, что он уже давно не самый адекватный человек на земле, но в тот момент он просто взрывался. Сочетание грубости, с которой Гарри целовал его, и совершенно искренней нежности, с которой всё тот же человек водил ладонями по его груди, расстегивал джинсы, освобождал от одежды… Ох, господи, блять, помоги, а.

Луи не было страшно. Он прекрасно знал, что в ближайшее время ощутит не самые приятные ощущения, но совершенно не боялся. Наверное, потому что Гарри слишком осторожно снимал с него джинсы, боясь принести неудобства. Потому что он остановился, когда смятая чёрная ткань упала на пол, и Луи машинально сжался, судорожно вздыхая. Потому что тут же наклонился и поцеловал шатена так нежно, что тот просто сдох. И, блять, пускай дальше Стайлс занимается некрофилией. Сам виноват.

- Привстань, - сказал Гарри. Его голос звучал совершенно не так, как обычно. Он был хриплым, низким, и таким… ох, мама, спасибо, что родила геем.

Луи беспрекословно повиновался. Вообще, он неверно понял Стайлса, так как хотел сесть, но тот обнял его одной рукой и приподнялся сам, поднимая за собой и Луи. Затем шатен услышал какой-то шорох, а после Гарри осторожно опустил его на подложенные под поясницу Томлинсона подушки.

- Скажи мне что-нибудь, - тихо попросил Гарри, чуть отстраняясь от Томлинсона, ведя ладонями по его бокам и останавливаясь на бёдрах.

- Не думаю, что смогу, - рвано выдохнул Луи, чувствуя, как пальцы Стайлса пробираются под кромку боксёров. Страх потихоньку появлялся, как бы шатен не пытался его подавить.

- Расскажи мне что-нибудь, - попросил Стайлс, мягко целуя Луи в плечо, вызывая мурашки и улыбаясь этому милому проявлению чувств.

- Эм, ну, - пробормотал Луи, изгибаясь навстречу касаниям парня. - Что тебе рассказать? Я сегодня признался одному парню, что люблю его, знаешь?

- М, и как он отреагировал? - с лёгкой улыбкой спросил Гарри, спускаясь поцелуями к своей цели.

- Кажется, вполне положительно, - прошептал Луи и громко застонал, когда Гарри вновь коснулся губами одного соска. - Однозначно положительно, - выдохнул Томлинсон, жмурясь и вызывая у Гарри тихий смешок.

Стайлсу облегчало задачу то, что Луи не открывал глаз. Он бы не мог пересечься с ним взглядом сейчас. Было бы тяжелее. Он боялся причинить ему боль, а так ему было хотя бы легче держать себя в руках. Господи, не будь это Луи, он бы давно уже на всё наплевал и трахал. Но, как говорится, влюбился - терпи и жертвуй. Охуенно.

- Малыш, - тихо позвал Гарри. Удивились этому прозвищу оба, но ничего не сказали. Луи в ответ издал нечто нечленораздельное, как бы прося продолжать. - Обещай, что скажешь, если тебе станет неприятно.

- Обещаю, - тут же ответил Луи. Гарри поднял голову и улыбнулся. Ему открывался неплохой такой вид.

Томлинсон лежал на кровати, совершенно уже ничего не стесняясь - хотя, он всё ещё был, можно сказать, одет, так что это и неудивительно. Его глаза были закрыты, губы постоянно сжимались в нетерпении, пальцы комкали чёрную простынь. Грудь вздымалась и опускалась, дыхание становилось тяжелее с каждым мгновением. Если не сейчас - то никогда. Если сейчас Гарри ничего не сделает, Луи ему просто не простит. Его парень ему не простит.

Гарри одним резким движением снял с Луи боксёры и тут же, предотвращая какую-либо отрицательную реакцию, прижался губами ко внутренней стороне бёдер шатена, оставляя на нежной коже лёгкий поцелуй-укус. Ещё один засос. Нужно будет потом подсчитать, а то уже даже становилось интересно.

- Гарри, - прошептал Луи, жмурясь до цветных бликов перед глазами.

Стайлс ничего не ответил, чуть смещаясь и оставляя поцелуй на коже, обтягивающей острые тазовые косточки. Гарри уже представил, как бы сжимал их, будь это другой человек. Но этот человек не другой. Он один единственный не другой, так что пошли нахуй желания, сейчас он будет доставлять удовольствие не себе.

- Сколько звёзд мы видим на небе, открывая глаза утром? - спросил Гарри, отстраняясь от Томлинсона и доставая из висящей на стуле куртки баночку и разноцветный пакетик с презервативами. Спасибо Лиаму, позаботился, как и всегда, даже не зная, что будет делать Стайлс этим вечером.

- Одну, - прошептал Луи, жмурясь. Гарри улыбнулся, так как знал, что он поймёт. Эту херню они несли, когда ночевали несколько месяцев назад вместе, когда у шатена ещё болела нога. Господи, как же давно это было.

- А сколько звёзд мы видим по ночам? - низким голосом спросил Гарри, заглушая звук открывания крышки совершенно намеренно.

- Столько, скольких людей мы любим, - тут же отозвался Томлинсон, не открывая глаза. Он боялся это сделать, и Гарри понимал его.

- И сколько звёзд увидишь сейчас ты, если откроешь глаза? - ещё тише спросил Гарри, откинув баночку и склонившись над любимым телом, протянув вперёд скользкие от лубриканта пальцы.

- Одну, - шепнул Луи и распахнул глаза. В то же мгновение Гарри осторожно ввёл в него один палец, и для шатена замерло всё. Сердце, время, сам Стайлс. Он сам замер в этот момент, не намереваясь вновь делать новый вдох.

Гарри не стал переспрашивать. Он просто вновь поцеловал парня и начал двигать рукой - мучительно медленно, но так было надо. Какое-то время Томлинсон даже на поцелуй не отвечал, совершенно сжавшись и закрывшись в себе и своих ощущениях. Затем он осторожно приоткрыл губы и судорожно вздохнул, позволяя Гарри прибавить к их поцелую свой язык и чуть ускорить движения руки внизу.

Далее парни не поняли, что произошло. Не помнили. Прошло, кажется, несколько минут - или часов? - с того момента, как они разорвали последний поцелуй и больше почти не прикасались друг к другу. Если можно было вообще сказать это, учитывая то, в каком положении они находились.