— «Сенсея»?

— Да, мальчик; у нас один учитель.

— Ты Узумаки, — я не спрашивал — утверждал.

— Узумаки Нагато, — подтвердил шиноби. — Мы должны были однажды встретиться, Узумаки Изуна, но я представлял эту встречу себе по-другому.

— В любом случае, ты сражался достойно, — я перевёл взгляд на мертвецов в чёрных плащах, — смог убить двоих Акацук.

По измождённому лицу Нагато скользнула тень улыбки.

— Нет, — проговорил он, — не убил. Эти тела — мои марионетки, два из шести путей Пейна.

Я нахмурился.

— Значит, ты член Акацуки?

— Долгие годы я был её главой, — ответил Нагато и закашлялся, выплёвывая себе на грудь кровь.

Подойдя ещё ближе, я опустился на землю рядом с ним.

— Что здесь произошло?

— Расплата… за мой отказ… — он снова закашлялся, и я, достав из рюкзака бутыль с водой, открыл её и поднёс к пересохшим губам Нагато; сделав несколько глотков, он слабо кивнул и продолжил: — Он хотел вернуть свои глаза, которые когда-то давно пересадил мне.

— Кто «он»?

— Мой союзник, — проговорил Нагато. — Требовал, чтобы его прилюдно называли Тоби. На самом же деле он — Учиха Мадара.

Я вздрогнул, выпустил из рук бутыль — та покатилась по земле, расплёскивая содержимое.

— Невозможно! — воскликнул я. — Мадара мёртв!

— Нет, мальчик, не мёртв, — покачал головой Нагато. — Он скрывался всё это время за маской, прятался в тени, но теперь решил начать действовать.

— Быть не может, — проговорил я, отказываясь верить ушам. — Мадара не мог… — я запнулся, уставился на нукенина, задал вопрос тихим шёпотом: — Что у тебя были за глаза?

— Риннеган.

Я почувствовал, как дрожат руки, и рефлекторно вцепился в рукоять катаны, подаренной мне Итачи, словно в спасительный якорь.

Риннеган — соединение сил Учиха и Сенджу. Трансформироваться он может лишь из Вечного Мангекью.

— Что ты натворил?.. — прошептал я, закрывая глаза, не в силах смотреть на шиноби перед собой. — Мадара…

На мою руку вдруг опустилась чужая ладонь, несильно сжала.

— Не знаю, как ты связан с ним, — негромко произнёс Нагато, — но я чувствую твой дух — и он кажется мне очень знакомым, хотя, уверен, мы не встречались раньше.

— Не встречались, — сказал я и, поддавшись необъяснимому порыву, наклонился к самому уху шиноби и прошептал: — Я был рождён братом Мадары и перед смертью подарил ему свой Шаринган. Все эти годы ты смотрел на мир моими глазами.

— Вот как, — Нагато тяжело вздохнул, однако не выказал удивления. — Тогда, возможно, ты единственный, кто может его остано… — он вновь закашлялся, но затем продолжил говорить: — В четырёх километрах к северу от Амегакуре в небольшой рощице есть убежище; вход в него скрыт межу несколькими валунами. Конан, моя подруга, увела туда часть людей. Назови ей моё имя и скажи, что она может доверять тебе.

— Я прослежу за тем, чтобы люди Скрытого Дождя выжили и получили помощь, — серьёзно пообещал я.

Нагато медленно кивнул, принимая мою клятву, и убрал свою руку с моей.

— А теперь, будь так любезен… — он ткнул большим пальцем себе в грудь.

— Не выкарабкаешься?

— Нет. Я потратил слишком много чакры в бою, а потом почти смог применить Ринне Тенсей, чтобы оживить погибших, но Мадара меня опередил и вырвал глаза. Но я ведь Узумаки, а значит, умирать буду медленно… Не хочу уходить так…

— Понимаю, — я поднялся на ноги и плавным движением вновь извлёк из ножен катану. Приставил острие напротив сердца шиноби, вгляделся в лицо Узумаки Нагато и, получив утвердительный кивок, надавил на рукоять, вонзая клинок в сердце бывшего главы Акацуки. Быстрая, достойная смерть.

Оставив остывающее тело под проливным дождём, я побежал в указанном направлении. Вход в убежище — простой металлический люк в земле — обнаружился в точности там, где обещал Нагато. Осторожно подняв крышку, я сказал в темноту:

— Я друг и прошёл для того, чтобы помочь вам по просьбе Нагато. Конан, прошу, выйди, нам нужно поговорить.

Несколько секунд всё было тихо — но затем я едва успел отпрыгнуть, чуть не сбитый с ног вырвавшимся из убежища потоком прямоугольных листов бумаги. Закружившись в воздухе, они сложились в молодую женщину с синими волосами, облачённую в акацуковский плащ; за спиной у неё раскрылись большие бумажные крылья.

— Что с Нагато? — спросила куноичи.

— Мёртв, — ровно ответил я, смело встречая пристальный взгляд её янтарных глаз. — Он сказал мне, что на Амегакуре напал ваш союзник Тоби, настоящее имя которого Учиха Мадара; этот шиноби победил Нагато, забрал его глаза и оставил умирать. По просьбе Нагато я прекратил его страдания.

С минуту мы молчали, неотрывно глядя друг на друга.

— Ты не лжёшь, — печально произнесла Конан; её крылья исчезли, и куноичи опустилась на землю. — Моё имя Конан, как ты уже знаешь. Теперь, по всей видимости, я возглавляю Амегакуре.

— Изуна, — представился я. — Я здесь, чтобы помочь тебе и прочим выжившим.

— Как именно? — со сдержанным скепсисом уточнила она. — Ты способен отстроить наши дома? Способен воскресить мёртвых? Твой порыв благороден, Изуна, однако ты ничего не можешь сделать для нас.

— Ты не права, Конан. Возможно, я и не способен возродить вашу деревню из пепла и праха, но вот защитить её право на существование я могу попробовать.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сама прекрасно это понимаешь, — я шагнул чуть ближе, понизил голос. — У вашей страны больше нет Скрытого Селения, нет шиноби, нет защиты. Вас аннексируют — только если Страна Дождя не найдёт себе сильного покровителя и союзника.

Конан прищурилась.

— Предлагаешь нам стать протекторатом Конохи?

— Союзником, — поправил её я. — И не предлагаю — это не в моей компетенции, — лишь предоставляю тебе на рассмотрение такой вариант. Как глава Амегакуре, ты должна искать наилучшее решение для своего народа; я же, если потребуется, возьму на себя обязанность постараться убедить Хокаге помочь вам.

Было видно, что Конан колеблется.

— Не знаю, почему, но я верю тебе, Изуна, — в конце концов, тихо сказала она. — Мы можем попробовать действовать по твоему плану.

— Уверяю, я желаю лишь блага людям Амегакуре, — со всей убедительностью, на которую был способен, произнёс я. — Сколько человек тебе удалось спасти?

— Сто семьдесят пять, — собранно ответила Конан, взяв себя в руки. — Ещё около тридцати шиноби во время происшествия отсутствовали из деревни и должны, я полагаю, в ближайшее время вернуться.

— Это хорошо, — кивнул я, откровенно поражённый — думал, что в убежище скрывается каких-нибудь человек двадцать, однако, к счастью, оказался неправ. — Полагаю, тебе потребуется некоторое время, чтобы более-менее прилично устроить своих людей; когда закончишь с этим, приходи в Коноху. Я же вместе с учителем отправлюсь туда, скорее всего, сегодня же. Заодно и Дейдару заберём.

— Он жив? — в голосе Конан мелькнуло удивление пополам с облегчением.

— Да, но сильно ранен, причём как физически, так и духовно.

Конан вздохнула.

— Он отказался взорвать Амегакуре, когда Мадара приказал. Его С4 уничтожила бы всё на много километров вокруг без остатка, но Дейдара выступил против разрушения деревни, чем дал мне возможность вывести хотя бы часть людей.

— Постараемся что-нибудь сделать для него.

И вновь взгляд Конан стал пристальным, пытливым.

— Дейдара работал на вас.

— Мне об этом не известно ничего, — честно ответил я и коротко поклонился. — До следующей встречи в Конохе, Конан-сан.

— Спасибо за помощь, Изуна, — произнесла она, и я проникся уважением к этой сильной, невероятно стойкой куноичи.

Когда я вернулся на площадь, где мы нашли подрывника, Джирайя был уже там. Он сидел на каком-то камне, задумчиво глядя в пространство. Приблизившись и устроившись рядом с учителем, я без утайки рассказал ему обо всём, что видел и слышал с момента расставания; удивительно, но за прошедшие два года Джирайя действительно стал для меня человеком, которому я доверял.