Коротко усмехнувшись, Адлер проводил спутника, после чего направился прямиком к спальне отца. После собственного поражения ему хотелось опустить кого-нибудь ниже своего уровня. Смешная, глупая, мерзкая потребность — но необходимость, призванная вернуть на миг утраченное равновесие.

Распахнул дверь Адлер громко и не церемонясь, чем вызвал два совершенно синхронных удивлённых вздоха и быструю возню в простынях. Тотчас же из-под них возникла голова отца — всклоченная, пышные усы Освальда торчали во все стороны. Несколько секунд он в непонимании пялился на сына; потом взревел:

— Ты?!

— Доброе утро, дражайший родитель, — ядовито проговорил Адлер. — Решил нанести вам визит.

— Ты какого чёрта творишь, щенок?! — отец принялся багроветь, для пущего драматизма образа не хватало разве что потрясания кулаком. — Совсем уважение потерял?!

— Сложно потерять то, чего никогда не имел, — Адлер прислонился боком к дверному косяку и скрестил на груди руки. — Быть может, вы представите мне вашу гостью? — рельеф под простынями чуть в стороне от отца зашевелился. — Покажитесь, фройляйн, я знаю, что вы там.

Очень осторожно из-под прикрытия выглянула девица — ровесница самого юноши, не старше, — и тут же придвинулась ближе к Освальду и по возможности скрылась за его спиной. Её трясло от страха и смущения, его — от гнева.

— Ах ты… — прорычал Освальд, медленно тянясь к подушке. — Сукин ты сын…

Экспеллиармус был мгновенный и невербальный — палочка отца прыгнула Адлеру в руку.

— Силенцио. По-моему, вы уже достаточно оскорбили мою мать, — заметил Адлер серьёзно. — К ней, в отличие от вас, я испытываю определённое уважение, поэтому дальше бесчестить её не позволю, — он направил свою палочку на замерших на кровати. — Соберите вещи и уходите, фройляйн.

Девушка по-прежнему не шевелилась, сжавшись за спиной любовника и пытаясь прикрыться. Не намереваясь ждать, Адлер движением палочки сдёрнул простыню на пол, и девица, слишком уж крепко за неё державшаяся, дёрнулась следом и оказалась распластанной на кровати, сверкая обнажённым телом. Теперь уже поняв, что шуток не будет, она поспешно вскочила и, прикрываясь руками, залитая жгучим румянцем, подхватила из кресла свои тряпки и вылетела из комнаты быстрее снитча на поле.

Проводив её взглядом, Адлер повернулся к отцу, которого по-прежнему держал под прицелом. Тот шумно дышал, раздувая ноздри, и дико пучил глаза, явно желая сказать сыну многое, но заклятие ему не позволяло.

— А что до вас, презренное животное… Империо! — пышущий злобой взгляд остекленел. — Убирайтесь прочь. Найдите канаву и сдохните там или же ввяжитесь в дуэль в подпольном клубе — мне всё равно. Но чтобы ноги больше вашей не было в моём доме.

Освальд отупело кивнул и стал собираться.

Когда Адлер вошёл в гостиную, Влад сидел в кресле, сцепив в замок руки, и отрешённо глядел перед собой. Чемодан с зельями и ингредиентами словно преданный пёс стоял у его ног.

— Мой отец уехал, — сообщил Адлер, садясь напротив и беря со столика чашку и наливая себе кофе. — Теперь мы одни в доме.

Влад неуютно поёрзал в кресле.

— Как ты можешь?.. — начал было он, но заметил взгляд собеседника. — Нет, прости, ничего.

Пожав плечами, Адлер позволил пройти незамеченным обвинению, едва не сорвавшемуся с губ Штайнера. К собственному благу, Влад вовремя остановился — он действительно научился и принял положение вещей.

— Полагаю, тебе следует заняться письмом, — напомнил Адлер.

— Я уже написал его, — быстро ответил Влад. — Твой эльф сказал, что доставит.

Подобная расторопность была похвальна, и Адлер благосклонно кивнул. «Именно такой мне и нужен адъютант, — с удовольствием подумал он. — Почтительный, преданный и исполнительный». Что же касается настоящих союзников…

— В каких отношениях твой отец с Константином Мелеховым?

— Они давно знакомы и, можно сказать, дружат.

— «Можно сказать»? — Адлер удивлённо вскинул бровь.

— Они оба не из тех людей, кто заводит друзей, — пояснил Влад, явно подбирая слова. — Однако их отношения не только рабочие и давно переросли просто приятельские. Это долгая и унылая семейная история, и не думаю, что тебе будет интересно…

— Расскажи, — попросил Адлер, откидываясь на спинку кресла и грея руки о кружку. После всех происшествий этого дня, после сражения и указания отцу его истинного места юноше просто хотелось послушать чей-нибудь рассказ.

Влад замялся на миг, но проговорил:

— Как угодно, — и начал: — Как тебе известно, моя мать была маглорождённой. Мария Ровинская — она родом из мест, что некогда назывались Западными губерниями Российской империи. В войну её родители были партизанами и помогали переправлять людей на восток; я никогда их не знал, но матушка всегда отзывалась о них с теплом и гордостью.

И всё же они были маглы — поэтому так поразились, когда у их дочери, родившейся в середине войны, очень рано стали проявляться неординарные способности, какие обычно бывают у маленьких магов. На удачу, министерский Отдел по работе с немагическим сообществом вовремя нашёл их и всё объяснил, после чего предложил участие в благотворительной программе, которая проводилась в те годы: детей с магическими способностями, рождённых маглами, брали к себе на воспитание волшебники — они немного легче перенесли невзгоды войны и готовы были помогать маглам, — Влад украдкой усмехнулся. — Возможно, это отчасти была заслуга твоего прадеда — русские волшебники пошли от обратного.

После войны у семьи не осталось ничего, как говорится, ни кола ни двора, — произнёс он по-русски. — Они только начали к этому времени вставать на ноги и воспитывать ребёнка в нищете не хотели, поэтому мои бабушка и дедушка согласились и отдали свою трёхгодовалую дочь волшебникам.

— Полагаю, это было очень тяжёлое решение, — негромко заметил Адлер.

— Полагаю, да, — кивнул Влад. Говоря о семье, он изменился: больше не сутулился, а расправил плечи, вечное выражение фатализма исчезло из его глаз, уступив место спокойствию и гордости. Теперь он действительно был сыном своего отца. — Так сложилось, что моя мать попала на воспитание в семью богатых аристократов Мелеховых, которые на войне ухитрились остаться нейтральными, а теперь с охотой поддерживали настроения, говорящие о необходимости сотрудничества между волшебниками и нет.

— Значит, вот откуда давнее знакомство твоего отца с Мелеховым, — протянул Адлер. — Твоя мать была его воспитанницей.

— Именно так. Дочь Мелехова была её ровесницей, и всем было выгодно, чтобы девочки между собой поладили: богатая чистокровная и бедная маглорождённая — чем не идеальное олицетворение нового курса? И они в самом деле подружились и оставались близки до последнего дня; когда же пришло время, они обе поступили в Колдовстворец, где и получили образование. У моей матери обнаружился чрезвычайный талант к зельеварению, который она развивала и даже выиграла несколько раз подряд чемпионат Европы по зельеварению, — Влад легко улыбнулся. — Во время последнего на её выпускном курсе они с отцом и познакомились.

— Разве он тоже зельевар?

— Нет, он прикасался к котлу разве что на занятиях во время обучения в Дурмстранге. Просто в тот год так совпало, что чемпионаты и по зельеварению, и по магическим дуэлям проходили на Буяне — там они и встретились. Уже тогда, в школе, отец конфликтовал с отцом Георга и Макса, и это, кажется, отчасти поспособствовало знакомству моих родителей — не знаю точно, они никогда подробно мне эту историю не рассказывали. Так или иначе, после окончания школ они встретились вновь, и отец попросил руки моей мамы у Мелехова.

— Почему у него? — спросил Адлер. — Всё-таки он не родной ей отец.

— Мои дед и бабка умерли к этому времени — война слишком сильно подорвала их здоровье, — Влад грустно вздохнул. — Отчасти поэтому мама захотела стать целителем. С её способностями это не было проблемой, и после свадьбы и переезда в Берлин она стала работать в госпитале… и умерла на посту.