Пока Адлер отдыхал, и Влад прилёг, однако заснуть так и не смог — слишком много было мыслей в голове, а зелье принимать не хотелось. Он думал о Насте и том, как она его встретит после долгого расставания и молчания в ответ на письма; о Константине Аркадьевиче и его информированности о делах Семёрки; о том, что нужно было сделать в ближайшее время и о предстоящей встрече с Мецлером… «Жизнь стала такой непростой, и прежней теперь, пожалуй, не станет, — думал Влад, лёжа на кровати в одной из гостевых комнат, теперь закреплённой за ним. — Смогу ли я справиться? А ведь это — всего лишь начало пути; кто знает, что будет дальше? Не развяжет ли Адлер в конечном счёте новую большую войну, которая охватит всю Европу?.. — он принуждённо усмехнулся, храбрясь. — Что ж, в таком случае у меня будет возможность понять, что чувствовал дед, когда был правой рукой Геллерта Гриндевальда». Вспомнив боевые действия, которые ему доводилось видеть до сих пор, Влад помрачнел. Как бы ему закалить себя, чтобы на самом деле перестать бояться войны, а не пытаться делать вид?..
Взгляд, блуждавший по комнате, зацепился за книгу, лежавшую на прикроватной тумбочке, — томик стихов Шиллера, данный ему Георгом на время… Теперь, кажется, ставший его насовсем.
Они порой говорили о литературе, и Георг в такие моменты открывался совершенно с другой стороны — не был больше погружён в свои мысли и равнодушен, с заметным удовольствием делился своим мнением. Влад его больше слушал, лишь изредка вставляя ремарки, — давал выговориться человеку, которому это было действительно нужно. Он неплохо знал Макса, видел на каком-то приёме барона и баронессу, слышал о них кое-что от матери и догадывался, что разговоры «не о деле» в этой семье если и ведутся, то крайне редко. А ведь любому хочется порой просто поговорить… Влад это знал по себе.
«Однако вот вспышка — и всё, — подумал он с тяжёлым вздохом. — Нет больше желаний, нет разговоров». Со смертью он был знаком давно, но всё равно каждый раз поражался пугающей лёгкости, с которой она перечёркивала целую жизнь. В один миг сводила на нет года, десятилетия, уничтожала все мысли и чувства.
«Что есть жизнь и почему её так просто отнять?»
Как-то раз, осмелев, он спросил об этом Георга. Тот закатил глаза и после почти час говорил о том, как смотрят на жизнь и смерть в разных странах, разных религиях. «Впрочем, всё это — бессмысленная демагогия, — иронично закончил Георг, насмехаясь одновременно над придумавшими это и собой, что потратил время на изучение подобной «бессмыслицы». — Человек слишком глуп и не в состоянии познать нечто настолько глобальное — на данном этапе, по крайней мере. Отнимает же он жизнь потому, что может. Самые красивые и ценные вещи обычно самые хрупкие».
«Как он был прав, — подумал Влад. — Не понимаем, но уничтожаем… — он стиснул край подушки. — Как животные, глупые животные, научившиеся махать палками». Перед глазами вновь встали бои, через которые успела пройти Семёрка, и мысли невольно перекинулись на Адлера. «Насколько ценит он человеческую жизнь? Испытывает ли хоть что-то, видя, как она исчезает?..»
Влад оборвал себя и помотал головой, словно желая вытряхнуть из головы эти мысли. Их ему иметь вовсе не полагалось.
В начале пятого, наскоро перекусив, Влад и Адлер камином отправились на Буян, в «Буревестник», а оттуда, использовав гостиницу как своеобразный пересадочный пункт, переместились в особняк Мелеховых. В каминной их с поклонами встретил эльф в зелёной тоге и пригласил следовать за ним; впрочем, уже в холле их остановил оклик.
— Влад! — Настя сбежала по лестнице, обняла его и расцеловала в обе щеки. — Я так рада тебя видеть!.. — тут она изволила заметить Адлера и стала пристально и без стеснения его рассматривать.
Влад спохватился.
— Настя, позволь представить — Адлер Гриндевальд, лидер группы, в которой я состою. Адлер, Анастасия Мелехова…
— …старый друг, — закончила за него девушка и подала руку. — После всего, что я о вас слышала, интересно наконец познакомиться с вами, Адлер.
— Хотел бы я знать, что именно вы обо мне слышали, — Гриндевальд легко коснулся губами тыльной стороны её ладони.
Настя загадочно улыбнулась и вновь повернулась к Владу.
— Отец сейчас на рудниках в Якутии; веришь ли, Кирзины наняли каких-то бандитов, чтобы те подняли волнения и остановили добычу золота, отцу пришлось самому ехать разбираться. Матушка встречается с приятельницами, но к вечеру должна вернуться — она будет так рада увидеть тебя!
— А Константин Аркадьевич? — спросил Влад; Адлер же делал вид, что заинтересован интерьером холла, хотя слушал их очень внимательно.
— Дедушка уехал в Москву по делам, — ответила Настя. — Думаю, ему доложат, что вы приехали, и когда вернётся, он позовёт вас зайти. Ну а пока… почему бы нам не устроиться где-нибудь и не выпить чаю за разговором? Я хочу знать всё о том, как вы чудно закончили школу!..
Одной из удивительных черт Насти было её умение сближаться с людьми. Буквально час спустя они с Адлером смеялись, будто были знакомы друг с другом давно.
— …И тут этот садист, — рассказывала Настя, — то есть, наш учитель — берёт меня за руку и тянет к загону, приговаривая: «Что ты, Мелехова, трусишь? Тебе ж нормальный зверь попался, а не какой-нибудь гриндилоу!». Как по мне, лучше бы гриндилоу, — она трагично вздохнула. — В загон он меня почти что втолкнул и тут же закрыл ворота, да ещё и чары наложил, чтобы я точно не сбежала. И вот стою такая, трясусь, с места двинуться не могу — и единорог на меня смотрит, голову набок склонил. А потом как вдруг шагнёт ко мне!.. Влад не даст соврать, я коней с детства боюсь после того, как меня пони в зоопарке укусил…
— Пони укусил? — переспросил Адлер с улыбкой. — Что же ты сделала, чтобы его спровоцировать?
— Ничего я не делала, он был агрессивный! — возмутилась Настя и обратилась за помощью: — Влад, ну скажи же!
— Ну, возможно, если бы тыкала ему в зубы морковкой менее настойчиво, всё бы обошлось, — справедливости ради заметил Влад и пожал плечами.
— Ах ты предатель! — Настя смешно насупилась. — И нет здесь ничего весёлого, у меня рука потом месяц болела так, что я писать не могла… Гриндевальд, хватит смеяться!
— Всё-всё, — Адлер примирительно поднял руки; Влад давно уже не видел его таким расслабленным и довольным. — Оставим «бешеного» пони в покое. Чем окончилась история с единорогом?
— Ну, я была в полной готовности вместо изучения магических существ сдавать боевую магию и вырываться из загона силой, — она выпрямилась и заговорила сильно и звучно, будто актриса в театре: — Но затем я посмотрела на одноклассников и поняла: я не доставлю им удовольствия видеть мой провал! Ни шагу назад! — она сбавила голос. — В общем, с единорогом я совладала, хотя и на троечку, — но для меня лично это был большой шаг.
— Я смотрю, у вас учёба куда веселее, чем в Дурмстранге, — усмехнулся Адлер.
— Именно что! — горячо согласилась Настя. — Ваша школа вообще странная и страшная: все такие серьёзные, зацикленные на будущих карьерах, и девушек нет совсем. Я ведь им обоим — и Владу, и Мише — с самого начала говорила поступать в Колдовстворец… но нет, дядя Саша был твёрд в отношении Влада, а Миша заявил, что раз уж он унаследует рано или поздно титул главы семьи, ему нужно учиться держать удар и закалять характер, — она возвела глаза к потолку. — Ах, мужчины, вечно вы что-то кому-то доказываете.
— Но ведь отчасти для того, чтобы снискать расположение прекрасных дам.
— Ох, Адлер, не говори ерунды, — Настя нетерпеливо отмахнулась. — Ну вот какую девушку может привлечь тот, кто в свои восемнадцать в душе уже чопорный политикан?
— Не имею ни малейшего понятия, — отозвался Адлер, хотя Влад подозревал, что в этот момент он подумал о своей кузине, Эльзе.
— Вот поэтому я и утверждаю, что в большинстве своём выпускники Дурмстранга — ужасные люди в плане непринуждённого общения. Когда у нас летом гостили Мишины друзья, я думала, что повешусь от скуки… Но я рада, что хотя бы вас двоих удалось расшевелить.
