— Я ухожу, — отозвался Саске ровно и спокойно.

— В самом деле? — оскалился Орочимару. — И куда же?

— Это не твоё дело, — Саске не шевелился, однако уже начал незаметно концентрировать в руке чакру элемента Молнии. — Больше ты не можешь меня ничему научить, поэтому я разрываю наш договор.

— Подумай хорошенько, глупый птенчик, — теперь уже в тоне Орочимару отчётливо чувствовалась угроза. — Неужели ты полагаешь, что я так просто отпущу тебя?

— Нет, — просто ответил Саске и атаковал Змея.

Дверь в убежище Акацуки в Стране Дождя отворилась почти неслышно. Этот дом, одиноко стоявший вдали от селений и дорог, был основной базой организации, особенно теперь, когда их пещера в Стране Реки была разрушена во время битвы Сасори и Дейдары с шиноби Конохи (жаль, конечно, место было удобное, но что уж теперь сокрушаться). Этот же дом был однозначно хорош тем, что находился относительно недалеко от Аме, и Нагато при желании мог отправить в него Пейна, оставаясь при этом в своей башне — длины сигнала чакры вполне хватало.

Кисаме в одиночестве сидел на кухне и чистил свой меч. Судя по низкому урчанию, доносившемуся из оскаленной в жутковатой улыбке пасти Самехады, процедура извлечения из-под острых чешуек мясной нарезки, бывшей в недавнем прошлом противником Хошигаке, была весьма приятной.

— Добрый день, Кисаме, — поздоровался Нагато, подходя ближе.

— Добрый, — то ли с иронией, то ли печально отозвался мечник. — Есть новости?

— Никаких. Всю местность вокруг храма оцепили шиноби Листа, но Зецу говорит, что они до сих пор ничего интересного не обнаружили.

— Понятно, — протянул Кисаме и вернулся к своему занятию. На разговоры он явно очень мало был настроен.

Понимая это, Нагато оставил товарища одного и поднялся на верхний этаж. Конечно, уходя на миссии, нукенины свои комнаты надёжно запирали, но он не был бы Лидером, если бы не обзавёлся дубликатами всех ключей. Щёлкнул замок — и он без труда проник в комнату Итачи.

Просто, лаконично, без излишеств. Очень в стиле Итачи. Мало мебели, никаких украшений на стенах — только книжные полки, заставленные самыми разнообразными томами и свитками. Искать какие-то секретные сведения здесь было, конечно, полнейшим безумием, но Нагато всё-таки решил рискнуть и, плотно прикрыв за собой дверь, принялся за дело.

Ни в ящиках стола, ни в шкафу, ни под кроватью не было ничего интересного. Под подоконником — тоже. Он даже наудачу простучал все стены, но так и не обнаружил никаких тайных хранилищ.

Спустя час Нагато уже готов был сдаться; комната Итачи, даже если и имела какой-то секрет, упрямо не желала выдавать его. Он устало опустился на стул и прикрыл глаза.

«Думай, как Итачи, — приказал себе Нагато. — Где мог спрятать что-нибудь важное бывший член АНБУ Конохи, мастер иллюзий, скрытный человек, единственное известное мне увлечение которого…»

Он резко распахнул глаза и уставился на стеллаж.

В книге!

Всё гениальное просто.

Быстро поднявшись, он подошёл к полкам и остановился напротив них, уперев руки в бока. Ну что ж, осталось всего ничего: выяснить, в какой именно.

Сначала Нагато стал перебирать все тома подряд, однако быстро понял, что такими темпами застрянет тут надолго. Он опять остановился и задумался.

«Будь я Учихой Итачи, где бы я спрятал что-то, чтобы тайник мог, пораскинув мозгами, найти Узумаки Нагато?..»

И тут его взгляд притянула небольшая книга в светлой обложке. «Повесть о бесстрашном ниндзя» — первая книга Джирайи, задуманная Саннином как раз в то время, когда он был наставником троицы сирот из Амегакуре. Нагато быстро взял томик в руки и пролистал страницы, а затем, ничего между ними не обнаружив, осторожно поддел кунаем обложку — и из неё выпал аккуратно сложенный пополам листок.

Подобрав его, Нагато развернул лист. Это оказался кусок какого-то старого рукописного свитка, явно принадлежавшего клану Учиха — в тексте шло довольно напыщенное описание одной из битв против клана Сенджу, которую Учихи, возглавляемые Мадарой, выиграли. Скользя глазами по тексту, Нагато всё больше недоумевал, почему Итачи так старательно спрятал такую ерунду.

Он понял это только когда дошёл до конца страницы. Там, в самом углу, был размещён небольшой рисунок, сопровождавшийся подписью: «Мангекью Шаринган нашего предводителя, Учихи Мадары».

— Вот ты и попался, Тоби, — усмехнулся Нагато.

Глаз, смотревший на него с пожелтевшего от времени листа, не имел ничего общего с тем, который выглядывал из прорези маски лже-Мадары.

Когда Лидер вновь спустился на кухню, Кисаме был всё ещё там. Он как раз закончил бинтовать свой меч и теперь, отложив его в сторону, просто сидел за столом, подперев рукой голову, и смотрел в окно.

— Может, для меня есть какая-нибудь миссия? — поинтересовался он, переведя взгляд на главу организации.

— Пока нет, — покачал головой Нагато, садясь напротив; он прекрасно понимал, что мечнику, уже месяц практически безвылазно сидевшему на базе, должно быть безумно скучно, однако позволить себе отпустить его далеко попросту не мог.

Кисаме проворчал что-то и опять отвернулся; его недовольство сделалось практически осязаемым, и Самехада, изогнув эфес, обвилась им вокруг лодыжки хозяина, словно хотела подбодрить. Скользнув по мечу туманным взглядом, Нагато задумался, переваривая новую информацию.

В ходе одной из бесед с Итачи он узнал, что первым человеком, пробудившим Мангекью Шаринган, был Мадара, считавшийся погибшим уже много лет назад в битве с Первым Хокаге. В начале своего знакомства с Тоби, выдававшим себя как раз за каким-то чудом выжившего Мадару, Нагато думал, что из ныне живущих Учих Мангекью обладает только он, но затем в Акацуки пришёл Итачи, тоже с такими глазами. Ещё какое-то время спустя выяснилось, что у Итачи есть младший брат, который потенциально способен пробудить Мангекью. Теперь ещё вдобавок оказалось, что Тоби — вовсе не Мадара, но кто он неясно, а Итачи, уже начавший, похоже, что-то про него искать, внезапно исчез непонятно куда… «Как же с этими Учихами тяжело», — мысленно фыркнул Нагато. По-видимому, это отразилось на лице Пейна, потому что Кисаме, безо всякого стеснения наблюдавший за ним, вопросительно изогнул бровь, но Лидер только неопределённо дёрнул головой.

Глядя на мечника, Нагато вдруг вспомнил, как года три назад Итачи и Кисаме, не предупредив его, отправились в Коноху, где по официальной версии намеревались захватить джинчурики Кьюби. Там они сразились с несколькими джонинами, в том числе и знаменитым Копирующим Ниндзя Какаши, потом погнались за джинчурики, которого коноховцы предусмотрительно увели из селения, но вынуждены были отступить, когда на поле боя возник Джирайя.

За этим память подкинула Нагато рапорт Дейдары, который тот, злой, как чёрт, с горящим в глазах мстительным огнём, делал, вернувшись вместе с чуть живым Сасори из Страны Реки после боя с коноховскими шиноби. Оба эти воспоминания были как-то связаны, и Нагато пытался найти ниточку, соединявшую их — и довольно быстро нашёл.

Хатаке Какаши. Думая об Учихах, Нагато почти и забыл, что есть ещё кое-кто, владеющий Шаринганом. «Мангекью Шаринганом», — подсказали ему воспоминания голосом Дейдары.

«И в самом деле, — согласился Нагато. — Единственный не принадлежащий Учихам глаз, владеющий их додзюцу…»

Стоп. Глаз.

Мысль безумная, но чем чёрт не шутит?..

— Кисаме?

— Чего? — мечник, всё это время неотрывно следивший за ним, немного подался вперёд.

— Ты хорошо помнишь Хатаке Какаши?

— Ну неплохо, — отозвался Кисаме, явно удивлённый тем, куда завели собеседника мысли. — А что?

— В каком глазу у него Шаринган?

— В левом, — не задумываясь, ответил мечник.

«А у Тоби в правом», — подумал Нагато. Может ли быть, если эти два глаза — кусочки одной мозаики?..

Он встал из-за стола.

— В ближайшее время у тебя не будет миссий, Кисаме, — сказал он, серьёзно глядя на подчинённого. — Однако в этой местности много разбойничьих банд; можешь заняться ими, если не побрезгуешь.