– Во втором изоляторе, профессор, – ответила она. Через двадцать секунд Клайн замер перед дверью изолятора, увидев на ней предупредительный знак. Он надел перчатки и защитную маску и только тогда вошел в палату.

– Привет, Джо.

– Я не хотел никуда сообщать об этом, не проконсультировавшись с вами, профессор. – Куинн протянул Клайну карточку пациентки.

Клайн окинул взглядом запись и похолодел. Потом начал читать сначала, внимательно, строчку за строчкой, то и дело поглядывая на больную, чтобы сравнить запись с внешним видом пациентки. Белая женщина – все верно, сорок один год – похоже, разведена – это ее дело, живет в квартире примерно в двух милях от больницы – хорошо, во время приема температура тридцать девять и семь – очень высокая, а вот давление необычайно низкое. Петачии?

– Дайте-ка мне осмотреть ее, – сказал Клайн. К пациентке возвращалось сознание. Она двигала головой и что-то бормотала. – Какая сейчас температура?

– Тридцать восемь, нам удалось сбить ее, – ответил молодой врач, и Клайн откинул зеленую простыню. Больная лежала обнаженной, и кровоподтеки резко выделялись на бледной коже. Клайн посмотрел на окружающих его врачей.

– Она ездила куда-нибудь?

– Это нам неизвестно, – признался Куинн. – Мы осмотрели ее сумочку. Похоже, она служащая компании «Сиэрс», компания размещается вон в том небоскребе.

– Вы осмотрели ее?

– Да, доктор, – одновременно ответили Куинн и молодой врач.

– Не обнаружили укусов животных?

– Нет. Никаких укусов, никаких следов уколов, ничего необычного. Все нормально.

– Вероятнее всего, это геморрагическая лихорадка, способ заражения пока неизвестен. Переведите ее наверх, полная изоляция, максимальные предосторожности. В палате проведите полное обеззараживание.

– Мне казалось, что вирусы передаются только…

– Никто не знает этого, доктор, а то, чему я не могу найти объяснения, пугает меня. Я бывал в Африке, видел лихорадки Лхасса и Кью. Лихорадка Эбола мне не встречалась. Однако похоже, что она больна одной из этих вирусных лихорадок, – сказал Клайн, впервые произнося эти ужасные названия.

– Но как…

– Когда вы не знаете чего-то, исходите из того, что это вам неизвестно, – сказал профессор Клайн молодому практиканту. – Когда речь заходит об инфекционных болезнях, если вы не сумели выяснить методы передачи, всегда исходите из худшего. Худшим в данном случае является передача воздушным путем, так что исходите из этого. Переведите ее в мое отделение. Все, кто находились в контакте с нею, должны принять самые строгие меры обеззараживания, как при СПИДе или гепатите. Самые строгие, – подчеркнул он. – Где образец взятой у нее крови?

– Вот он. – Практикант, принявший больную женщину, показал на красный пластиковый контейнер.

– Что дальше? – спросил Куинн.

– Мы отправим образец крови в Атланту, но я, пожалуй, тоже посмотрю на него. – В отделении Клайна была великолепная лаборатория, где он занимался главным образом СПИД ом, который занимал сейчас все его внимание.

– Можно мне пойти с вами? – попросил Куинн. – Моя смена заканчивается через несколько минут. – Понедельник был обычно спокойным днем для пунктов неотложной помощи. Адскими днями были суббота и воскресенье.

– Конечно.

– Я знал, что Хольцман придет мне на помощь, – сказал Арни. Пока «Боинг-747» снижался к Сакраменто, он налил себе виски, чтобы отпраздновать победу.

– Почему? – спросил президент.

– Боб – крутой сукин сын, зато он честный сукин сын. Это также означает, что он хладнокровно, будучи полностью убежденным в своей правоте, сожжет тебя на костре, если увидит, что ты заслуживаешь такой участи. Всегда помни это, – посоветовал глава администрации.

– Значит, Доннер и Пламер солгали… Проклятье.

– Все лгут, Джек. Даже ты. Вопрос только в каком контексте. Иногда ложь предназначена для того, чтобы защитить правду. В каких-то случаях ко лжи прибегают, чтобы эту правду скрыть. А иногда лгут, чтобы отрицать ее. Наконец, случается, что лгут потому, что на правду им просто наплевать.

– А что произошло в этом случае?

– Сочетание предыдущих вариантов. Эд Келти хотел, чтобы они поставили тебя в невыгодное положение перед публикой и обманул их. Но я разделался с этим паршивым ублюдком. Бьюсь об заклад, что завтра на первой полосе «Вашингтон пост» появится статья, разоблачающая Келти как человека, который намеренно ввел в заблуждение двух очень известных телевизионных репортеров, и пресса накинется на него, как стая волков. – Репортеры, сидевшие в хвостовом салоне самолета, уже увлеченно обсуждали случившееся. Арни позаботился о том,

чтобы запись передачи Эн-би-си показали по бортовой кабельной телесети.

– И это потому, что из-за него создалось впечатление, будто они обманули свою телевизионную аудиторию…

– Правильно, босс, – согласился ван Дамм и осушил свой стакан. Он не добавил, что этого могло и не произойти, не случись нападения на Кэтлин Райан. Даже репортеры порой испытывают сострадание, что, возможно, сыграло решающую роль в перемене отношения Пламера. Но он сам организовал тщательно отмеренную утечку информации Бобу Хольцману. Арни решил, что после посадки пошлет агента Секретной службы на поиски хорошей сигары. Он чувствовал, что в ознаменование успеха имеет право на сигару.

Внутренние часы Адлера совершенно сбились с привычного ритма. Он обнаружил, что, если время от времени дремлешь, сидя в кресле, это помогает решать проблемы. К тому же послание, которое он должен был передать, было простым и понятным. Автомобиль остановился. Подбежавший чиновник с вежливым поклоном открыл дверцу. Адлер подавил зевок и вошел в здание министерства.

– Весьма приятно вновь встретиться с вами, – сказал через переводчицу министр иностранных дел КНР. Чанг Хансан снова присутствовал в кабинете и присоединился к приветствию министра.

– Ваше любезное согласие на прямые рейсы несомненно упростило процесс переговоров. Я очень благодарен вам за это, – ответил государственный секретарь, опускаясь в кресло.