– Извините меня, миссис Райан, но сейчас у нас наступает перерыв.

– Это нужно прекратить, Том, прекратить немедленно, – решительно произнес Райан. – Когда начинаются открытые разговоры о разведывательных операциях, гибнут люди. Неужели вы не понимаете этого? – Телевизионное освещение погасло, но запись продолжалась.

– Господин президент, наши зрители имеют право знать это. Моя работа заключается в том, чтобы доносить до них факты. Разве я исказил что-нибудь?

– Я отказываюсь комментировать этот вопрос, и вы это знаете, – произнес Райан, едва не запутавшись в правильном ответе. Самообладание, Джек, самообладание, напомнил он себе. Президент не может терять контроля над собой, особенно в прямом эфире. Черт побери, Марк никогда не согласился бы сотрудничать с…, а вдруг согласится? Он литовец, и ему может понравится мысль стать национальным героем, хотя, по мнению Джека, он сможет отговорить его. Зато Герасимов – совершенно иное дело. Райан обесчестил его, угрожал ему смертью – правда, от рук его же соотечественников, но это не имеет значения для такого человека – и лишил его всяческой власти. Теперь Герасимов вел жизнь куда более приятную, чем мог бы когда-либо вести в Советском Союзе, который он надеялся сохранить и которым хотел править, но он относился к числу людей, для кого власть намного важнее жизненных благ. Герасимов стремился занять пост главы государства – именно такой, какой сейчас занимает Райан, – и чувствовал бы себя отлично на этой должности или другой вроде нее. Но те, кто стремятся к власти, чаще всего ею злоупотребляют, и этим он отличался от Джека. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Герасимов не будет молчать. В этом можно не сомневаться. И они знают, где его найти.

Как же мне поступить теперь?

– Мы снова в Овальном кабинете с президентом и миссис Райан, – торжественно произнес Доннер для телезрителей, которые могли забыть об этом.

– Господин президент, вы являетесь экспертом по национальной безопасности и международным отношениям, – сказал Пламер, опередив своего коллегу. – Но у нашей страны немало и других трудностей. Сейчас вам нужно восстановить Верховный суд. Как вы собираетесь сделать это?

– Я поручил Министерству юстиции подготовить для меня список опытных судей из состава федеральных апелляционных судов. Сейчас я изучаю этот список и надеюсь представить кандидатуры для их утверждения Сенатом в течение двух ближайших недель.

– Обычно Американская ассоциация адвокатов помогает правительству в подборе таких судей, но вы, по-видимому, решили поступить по-другому. Позвольте поинтересоваться, сэр, почему?

– Джон, все судьи в этом списке уже прошли процесс такого отбора, и после этого они служили в апелляционных судах не меньше десяти лет каждый.

– Этот список был подготовлен прокурорами? – спросил Доннер.

– Опытными высокопоставленными профессионалами Министерства юстиции. Во главе этого процесса стоял Патрик Мартин, несколько месяцев назад назначенный директором Департамента уголовного права. Ему помогали другие сотрудники министерства, в том числе директор Департамента гражданских прав.

– Но это все прокуроры или люди, обязанность которых заключается в том, чтобы вести следствие. Кто рекомендовал вам Мартина?

– Действительно, лично я плохо знаком с персоналом Министерства юстиции. Исполняющий обязанности директора ФБР Мюррей порекомендовал мне мистера Мартина. Он отлично проявил себя при расследовании обстоятельств катастрофы, когда авиалайнер врезался в Капитолий, и я попросил его подготовить для меня этот список.

– А вы с мистером Мюрреем в течение длительного времени были друзьями?

– Совершенно верно, – кивнул Райан.

– Во время одной из разведывательных операций мистер Мюррей сопровождал вас, не правда ли?

– Извините, я не понял, – сказал Райан.

– Я имею в виду операцию ЦРУ в Колумбии, когда вы принимали участие в уничтожении медельинского наркокартеля.

– Том, я говорю вам последний раз – я отказываюсь обсуждать разведывательные операции, состоявшиеся на самом деле или придуманные вами.

– Но, господин президент, в результате этой операции погиб адмирал Джеймс Каттер, – продолжал Доннер с деланно искренним выражением сожаления налицо. – Сэр, о вашем пребывании в ЦРУ ходит множество слухов. Рано или поздно они превратятся из слухов в реальные повествования, а сейчас у нас появилась возможность рассказать правду о случившемся, и чем быстрее, тем лучше. Вы не были выбраны президентом США и потому ваше прошлое не подверглось тщательному изучению, как это обычно происходит с кандидатами на выборах. Американский народ хочет знать, кто является их президентом.

– Том, мир разведки является секретным миром. Так и должно быть. Наше правительство занимается многими проблемами и далеко не все нужно обсуждать открыто. У каждого из нас есть секреты. Каждый телезритель, наблюдающий за этой трансляцией, имеет секреты. Они есть и у вас. Что касается правительства, сохранение этих секретов является жизненно важным для существования нашей страны и, между прочим, для безопасности людей, заботящихся о ее благополучии. Было время, когда средства массовой информации уважали это правило, особенно в военное время, но и в другое тоже. Мне хочется, чтобы вы приняли это во внимание.

– Но в какой момент, господин президент, секретность начинает нарушать наши национальные интересы?

– Вот почему существует закон, дающий право Конгрессу вести наблюдение за разведывательными операциями. Если бы эти решения принимала одна исполнительная власть, тогда у вас были бы основания для беспокойства. Но дело обстоит по-другому. Конгресс также контролирует наши действия. Я сам неоднократно информировал Конгресс о том, чем мы занимаемся.

– Так проводилась ли секретная операция в Колумбии? Вы принимали в ней участие? Даниэл Мюррей сопровождал вас после смерти тогдашнего директора ФБР Эмиля Джейкобса?

– Я ничего не могу сказать по этому вопросу или по остальным, которые вы задавали на эту тему.

Наступил очередной перерыв для рекламы.