Вряд ли может быть что-нибудь печальнее, чем больной ребенок. Доктор Макгрегор вспомнил, что ее зовут Сохайла. Прелестное имя и прелестная девчурка. Отец принес ее на руках. Он казался грубым и недобрым человеком – таким было первое впечатление Макгрегора, а он привык ему доверять, – однако его лицо выражало беспокойство за своего ребенка. За ними шла жена, затем еще один мужчина в пиджаке, похожий на араба, а замыкал шествие суданский чиновник. Доктор заметил все это и выбросил из головы. Они не были больными, а девочка была.

– Привет, юная леди, ты снова у нас, – сказал он с улыбкой, рассчитанной на то, чтобы успокоить ребенка. – Ты плохо себя чувствуешь? Постараемся принять меры. Следуйте за мной, – сказал он, обращаясь к отцу.

Судя по всему, эти люди занимали видное положение и с ними будут обращаться соответствующим образом. Макгрегор провел их в смотровую комнату. Отец положил девочку на стол и отошел назад, позволив жене держать Сохайлу за руку. Телохранители – вряд ли они могли быть кем-то другим – остались в коридоре. Врач приложил руку ко лбу ребенка. Девочка пылала от жара – по меньшей мере 39. Ладно. Макгрегор тщательно вымыл руки и надел резиновые перчатки, потому что находился в Африке, а здесь нужно принимать все меры предосторожности. Прежде всего он измерил температуру, вставив термометр в ухо – 39,4. Пульс частый, но для ребенка это неопасно. Врач прослушал грудь стетоскопом и убедился, что сердцебиение нормальное, с легкими все в порядке, хотя он обратил внимание на учащенное дыхание. Пока у нее лихорадка, вряд ли что-то необычное для детей, особенно недавно попавших в новую обстановку. Он поднял голову.

– Что вы заметили у своей дочери? На этот раз ответил отец.

– Она не может есть, и из другого конца…

– Рвота и понос? – спросил Макгрегор, осматривая глаза девочки. Они тоже ни о чем не говорили.

– Да, доктор.

– Насколько мне известно, вы недавно приехали сюда? – Он посмотрел на отца, когда почувствовал, что тот колеблется. – Мне нужно это знать.

– Да, конечно. Мы приехали из Ирака, несколько дней назад.

– И у вашей дочери раньше была всего лишь легкая астма, ничего больше? Никаких проблем со здоровьем, верно?

– Да, сэр. Ей сделаны все прививки и тому подобное. Она никогда так не болела. – Мать

только кивнула. Было ясно, что отец взял переговоры на себя, считая, что произведет более внушительное впечатление, заставит врача принять меры. У Макгрегора не было возражений.

– После приезда сюда она не ела ничего необычного? Видите ли, – объяснил врач, – поездки нередко отрицательно сказываются на многих людях, а на детях в особенности. Может быть, она пила местную воду.

– Я дала Сохайле лекарство, но ей только стало хуже, – сказала мать.

– Дело не в воде, – уверенно добавил отец. – В имении своя артезианская скважина, и в ней хорошая вода.

И тут, словно ожидала этого момента, девочка застонала и ее стошнило. Рвота попала на стол и на пол, она была необычного цвета. В ней были красные и черные вкрапления. Красные – свежая кровь, черные – старая. Такое не может быть вызвано последствиями переезда или плохой водой. Может быть, язва желудка? Пищевое отравление? Макгрегор инстинктивно посмотрел на руки, чтобы убедиться, надел ли он перчатки. Мать оглянулась в поисках бумажной салфетки…

– Не прикасайтесь к ней, – тихо произнес врач. Затем он проверил кровяное давление. Оно было низким, и это подтверждало подозрение, что у девочки внутреннее кровотечение.

– Сохайла, боюсь, что тебе придется провести ночь в больнице, чтобы мы могли вылечить тебя.

Заболевание могло объясняться многими причинами, но врач находился в Африке достаточно долго и знал, что нужно всегда исходить из худшего. Макгрегор постарался утешить себя мыслью, что вряд ли все так уж плохо.

Не совсем так, как раньше, – а что теперь так, как раньше? – однако Манкузо нравилась его работа. Он успешно руководил боевыми действиями – в отличие от других адмирал называл их войной, как и следовало называть, – и его подводные лодки в точности выполнили свое предназначение. Правда, он потерял «Шарлотт» и «Эшвилл» – еще до начала боевых действий, – но потом у него не было больше потерь. Его подлодки точно выполнили боевое задание, нанесли удар по японским подводным лодкам из тщательно спланированной засады, поддержали блестяще проведенную специальную операцию, произвели запуск ракет по намеченным целям и, как всегда, собрали исключительно важную тактическую информацию. Но разумнее всего он поступил, считал командующий подводными силами на Тихом океане, вернув на активную службу подводные ракетоносцы. Они были слишком большими и неуклюжими, чтобы действовать в качестве ударных подлодок, но, видит Бог, вполне справились с поставленной задачей, причем так успешно, что теперь он видит их из окна своего кабинета. Они пришвартованы к пирсам, а их команды гордо расхаживают по городу. Даже видно, что с парусов ракетоносцев все еще не сняты метлы. Ну ладно, пусть он не Чарли Локвуд, скромно подумал о себе Манкузо, но он выполнил порученное ему задание. И теперь ему предстоит выполнить Другое.

– Что они собираются предпринять, босс? – спросил он своего прямого начальника адмирала Дейва Ситона.

– У меня создалось впечатление, что никто не знает этого. – Ситон прибыл сюда, чтобы на месте ознакомиться с боевой готовностью подводного флота. Подобно всякому хорошему моряку, он старался как можно чаще уезжать из своего штаба, даже если при этом он оказывается в другом. – Может быть, морские учения, но теперь, когда у нас новый президент, в Вашингтоне хотят, наверно, показать зубы и посмотреть, что из этого получится. – Военные не любят подобных международных экзаменов, потому что при выставлении оценок им приходится рисковать жизнью.

– Я знаком с этим парнем, босс, – бесстрастно ответил Барт.

– Вот как?

– Не то чтобы очень близко, но вы ведь знаете о «Красном Октябре».

Ситон усмехнулся.

– Барт, если ты когда-нибудь расскажешь мне об этом, одному из нас придется убить другого, чтобы сохранить тайну, а я больше и сильнее тебя. – Операция «Красный Октябрь», одна из самых секретных в истории американского флота, по-прежнему оставалась известной лишь узкому кругу лиц, хотя слухи о ней – уж слухи-то невозможно остановить – ходили по всему флоту и резко отличались один от другого.