Литмир - Электронная Библиотека

Правота древнего покойника была неоспоримой. Помрем конечно все, и все там будем. Однако Ипатий любил сочинения любомудра не за это. А за то, что, сравнивая свою жизнь с печалями древнего предшественника, понимал, - его личные дела идут не так уж плохо. Сын радовал и умом и здоровьем, а жена-царица тяготела к монастырям и молитвам, нежели к любовным похождениям.

Однако в данный момент, Ипатий использовал книгу Марка-Философа не как духоподъёмное чтиво, а как источник поэтического вдохновения. Задумалось ему написать о славном Марке поэму, дабы оставить в веках славу о себе, не только как о мудром правителе, но и талантливом деятеле культуры. Поэтому, покусывая кончик павлиньего пера, и невразумительно мыча, дабы лучше уложить слова в размер, Ипатий бодро клал строчки на прижатую грузиками бумагу самой лучшей выделки. Строки лились рекой.

...На трон был молодым ты избран,

К радости солдат.

Но для того ли ты был создан?

Был ли сам ты рад?

Сын стал любителем арены,

Его ты упустил,

Жене простил ее измены,

На Рим хватило б сил.

Ты просыпаешься с надеждой,

Дожить до теплых дней.

Но только ночи, как и прежде,

Все больше холодней.

И что-то путаются мысли,

Кружится голова.

И хорошо бы, чтоб простуда.

Но кажется чума.

Ты не подвел народ и войско,

А мог ли довести?

Но разве можно, чтоб навечно,

Империю спасти?

Мы только можем, - то что можем;

Всегда идти вперед.

И нечто за собой оставить,

Что с нами не умрет.

Ах Марк Аверлий, Марк-Философ...

Тут живой ток пера Ипатия прервался, и он, отложив перо, задумался, подперев рукой щечку. Выходило неплохо. Можно даже сказать, - хорошо. Но теперь как-то следовало перекинуть мостик от древних дел, - к современности. Вернее, - от Марка Аврелия к самому Ипатию. Чтобы, значит, показать некую преемственность благородного духа. Марк - и Ипатий. Точнее даже - Ипатий и Марк, да... Ипатий снова решительно ударил пером.

Ах Марк Аверлий, Марк-Философ,

Ты встретил бога там?

Придет пора, и я вопросы,

Создателю задам.

Отлично! Теперь еще следовало...

В дверь покоев вдруг раздался громкий настойчивый стук.

Ипатий недовольно обернулся к двери, машинально засунув перо в чернильницу, и зашарил ногой под столом, в поисках улетевшего в порыве вдохновения тапочка. Он ведь просил никого его сегодня не беспокоить, - разве что по делам наиважнейшим и безотложным. Видимо такое дело нашлось... Он уже представил, как сейчас в дверь втечет кто-то из ближайших сановников, - и обязательно расскажет какую-нибудь гадость. Это хорошие новости редко бывают неожиданными, а плохие - сколько угодно.

Тапочек наконец изыскался, и водворился на царственную ногу.

- Войдите! - Величаво приосанившись, приказал Ипатий.

Призыв, однако остался без ответа. Вместо этого снова постучали. Да как! Вломили так, что в двери прогнулся золотой лист, а с притолоки пыльно обвалилась украшение в виде переплетенной травы и листьев. И тут же из-за двери раздался разъярённый рев, будто завопило стадо разъяренных медведей.

Голова Ипатия ушла в плечи. В животе разлилась свинцовая тяжесть. Соображал император всегда быстро, а потому сразу осознал несколько вещей. Так стучаться к наместнику бога на земле не принято, а значит - попытка дворцового переворота, и мятеж. У дверей должна стоять охрана. И раз она не мешает молотить, - значит, либо подкуплена, либо уже мертва. И главное: - кто бы ни был сейчас с той стороны, - он ломился в открытую дверь. Буквально - в открытую. Дверь в эту комнату императорских покоев запора не имела. Если бы многосильный силач, прекратил долбить внутрь, и просто потянул на себя, - дверь бы открылась безо всяких сложностей.

От недругов Ипатия отделяла только их глупость.

В дверь снова долбанули. Золоченый лист сорвался, и отлетел, чуть ли не через всю комнату, аккурат под ноги испуганному императору. Брызнула деревянная щепа. В проломе показалось лезвие огромной секиры.

Ипатий вскочил на ноги. Стул, лишившись равновесия, шумно рухнул за спиной. Черт с ним!.. Правитель заозирался. На стене висел меч! Побежав к стене, Ипатий дернул его из ножен. Великолепный пехотный полумеч2 с идеальным балансом и преотличной выделкой клинка. Ну... по крайней мере так сказал Ипатию родич, по имени Андроник, который и всучил ему этот меч по какому-то забытому поводу. Сам Ипатий был, прямо сказать, не мастер фехтования. Поэтому единственное что он ощутил, оттягивающую руку железяку, которая нисколько не прибавила ему уверенности.

Ба-бах! Секира снаружи нанесла очередной удар, выбив из двери целый кусок. В новоявленном отверстии показалась чья-то рожа. И вот тут Ипатий напугался еще больше, - хотя казалось, больше уже некуда. Сквозь пробитую дыру на него бешено зыркал пьяный русский. Всклокоченные усы, и масляные бельма глаз, веяли первобытной дикостью.

Чем Ипатий всегда гордился, так это способностью помнить имена и лица. В подражание Кесарю, - тому самому, первому, который знал по именам всех сотников в ромейском3 войске... Поэтому ему не составило труда узнать пьяную рожу. Того звали Добромер. Он был рус. Служил в отдельном отряде личных императорских дружинников-телохранителей, известных как варанги4. По идее его работой было защищать повелителя, а не рубить его дверь...

Добромер тем временем страшно зашевелил усами, и натужно покрутив осоловелыми очами, наконец ухватил взглядом застывшего посреди комнаты императора.

- А-аа! - Жарко пропыхтел Добромер, так что до Ипатия докатилась волна сивушного дыхания. - Воот о-он!

- Не уважает! - Отпихнув Добромера в сторону пьяно завопила в дыру другая рожа. - Загордился! Пройдет мимо, - головы не повернет!.. Думает, купил нас с потрохами!..

Император, совсем обмер от страха, но машинально сделал в уме галочку, что вторую варяжью рожу в дыре - звали Путята.

- ..А нам не денег нужно! - Прорычал вновь отвоевавший место у дыры в двери Добромер. - Нам уважение!.. Чтоб с понима-аанием!.. С душо-оой!..

- Дайте, я ему рожу начищу!!! - Пролаял, вновь отжимая могучим плечом Добромера Путята. - Государь, тоже мне! А ну вылазь сюда, царская твоя рожа!..

На краткий миг еще кто-то смог отпихнуть Добромера с Путятой от заветной дыры. Показавшаяся императору среди разбитых досок двери физиономия была настолько перекошена спиртным, что Ипатий сперва и не признал владельца. Но потом все же уловил: - в дыру сувался рылом уже не русский, а ромей; а именно - сотник экскувиторов5 по имени Феодор.

"А этот-то как сюда вылез?" - Охнул про себя Ипатий. - "Неужто и отряд экскувиторов ударился в бунт?"

Феодор тем временем тоже подключился к пламенным воззваниям:

- А-та-та-а!.. - Булькнул сотник, пьяно пережевывая свои губы, и погрозил императору пальцем, будто расшалившемуся ребенку. - Нехорошо-о!.. Ик!.. Ты-то так... А надо так...

На этом мысли и силы у Феодора закончились. Он огорченно заглянул в пустой кубок, зажатый в левой руке, снова назидательно погрозил пальцем Ипатию правой, и ослабнув ногами, сполз куда-то вниз, под дверь, сокрывшись из вида. Судя по звукам, на него тут же наступили Добромер и Путята, чьи рожи опять заполнили дыру. Добромер снова занес свою ужасную секиру для удара.

4
{"b":"597523","o":1}