Женщин шестеро. Все они чьи-то жены, в возрасте около тридцати лет и старше. Кроме тетки Степаниды Янис узнал, что одну из них, жену Егора Фомичева, звали Мария, остальные не представились.

За разговорами Янис рассказал о себе, своей семье и жизни. Говорил правду двухлетней давности, скрывая настоящее. Старатели внимательно слушали его. Если соглашались, молча кивали головами. Если нет, скупо усмехались. О себе никто ничего не говорил, настолько скрытными и неразговорчивыми оказались.

Недолго задержавшись около костра, многие из них постепенно разошлись по избушкам, сказывался тяжелый, трудовой день. Уставшим мужикам необходим отдых. В итоге остались Егор Фомичев, Петр и Фрол Сердюковы и тетка Степанида.

— Ты не серчай на нас, что так встречаем, — угрюмо начал дядька Егор. — Старатели народ замкнутый. Ко всем с досмотром ручкаются. В каждом незнакомом человеке разбойника видят. И про тебя, парень, как не подумать, что ты с бандитами связан?

— Я? Неужели думаете, что я пришел вас грабить?

— Думай или нет, а подозрение на каждом. Грабежа мы не боимся, сами отпор дать можем. Здесь, пока мы в куче, никто не полезет. Грабят-то, в основном, на тропах, когда мужики золото несут. Так им сподручнее и безопаснее. А вот разведать, как да что — это другой козырь. Бывали случаи, придет гость, выведает, сколько намыли, когда съем хороший будет, а потом на тропе встречает.

— И часто такое? — затаив дыхание, спросил Янис.

— Да уж, случается, — ответила тетка Стеша. — В прошлом году вон на Дальнем прииске Николай Мишуков потерялся, сват мой. Дочка моя замужем за его сыном Артемом. С ним Парфен Сторожук был, золото на скупку везли на лошадях. Кони-то вернулись, а самих будто корова языком слизнула, так до сих пор найти и не можем, вместе с золотом пропали.

— Да черт с ним с золотом, — оборвал ее Егор. — Семьи, дети остались. У Николы пятеро, у Парфена семеро. Скажи на милость, как им жить?

Янис опустил глаза. Вот и открылась тайна, кого убил Клим-гора, все просто. Не зря он проделал такой далекий путь. Теперь осталось главное: как передать золото, которое привез с собой?

Долго Егор и тетка Степанида рассказывали о случившемся. Наболело. Накипело. Так происходит, когда душа желает высказаться первому встречному о том, как жить в таких условиях, если рядом бродят бандиты, и нет гарантии, что завтра не убьют тебя.

Беседа затянулась. Ночь накрыла черным саваном притихшую тайгу. Небо зашторилось тучами, с запада потянул легкий, теплый ветер. Погода сломалась: будет дождь.

— Однако засиделись мы тут с вами, — оглядываясь по сторонам, заметил Егор Фомичев. — Спать надо, завтра рано вставать. — Янису: — Ты, как я кумекаю, с нами спать будешь? Вон, иди с Петькой и Фролом в избушку. Они вдвоем, место найдется до утра. А там видно будет.

Разошлись по своим местам. Янис прошел за Петькой к избушке, Фрол зажег керосиновую лампу, указал на широкие нары в углу:

— С Петькой спать будешь. Только рот ему тряпкой заткни, а то он до утра болтать будет. — И пригрозил брату: — Будешь трепаться — на улицу выгоню!

Легли. Петька, непоседа-парень, все это время желавший пообщаться с Янисом, пропустил его к стене, а сам расположился с краю. Не прошло и минуты, зашептал ему на ухо:

— Ты женатый? Я вот тоже неженатый. Тятя хочет меня на Томке Синюхиной женить. Говорит, пора, двадцать один год уже. А на хрена мне Томка? Мне Вера Мишукова нравится. Люблю я ее, с ней хочу жить.

— Мишукова, — вспоминая фамилию, проговорил Янис. — Это тот…

— Да. Николай Мишуков, что в прошлом году потерялся, дядька ей родной по матери… — И возмущенно продолжил: — Томка как казан для опары, толстая и неповоротливая. Телега, да и только. Тятя сердится, два раза меня лупил, говорит, никакой Верки, она безотцовщина, нагулянная. Если по стопам матери пойдет, таскаться со старателями будет. У Томки-то батя большой дом имеет, трех лошадей, две коровы. А у Верки одна коза да собаки. В тайгу Верка ходит, соболя промышляет. Вот и скажи, как мне быть?

— Не знаю… — задумчиво ответил Янис. — Сам решай.

— Как решать-то? К Верке-то не убежишь, тятя Фрола вон приставил, караулят. Пригрозил, что ребра сломает, если сигану. На Покрова свадьбу назначили с Томкой. А у тебя-то девка есть?

— Есть.

— Ну и как она?

— Что как? — не понял Янис.

— Ну, это, грудастая? А на лицо? Целовались? Я с Веркой много раз целовался. А вот потрогать не разрешает, говорит, после свадьбы хоть ложкой хлебай. А ты как со своей?

— Да никак…

— Почему?

— Не видел ее два года.

— Что, тоже тятя не разрешает жениться?

— Нет, разрешал. Нету у меня сейчас отца.

— Помер, что ли?

— Забрали… Вместе с братьями.

— Во как! — вполголоса воскликнул Петька, разбудил заснувшего брата.

— Ща по шее получишь! — сонно пробурчал Фрол.

Петька замолчал, дождался, когда тот засопит носом, опять стал выспрашивать:

— За что забрали-то?

— Ну ты спросил… Сам не знаю. Никто не знает.

— Да уж. У нас вон тоже с приисков человек двадцать увели. Не знаем, живы ли… А ты как?

— Мать с сестрой упредили, успел вовремя сбежать. — И, почувствовав дружелюбие и простоту Петькиного характера, вдруг открылся, доверился: — Два года в тайге отсиживаюсь. Только ты это, не говори никому.

— Два года? — подскочил на локте тот.

— Ща встану, морду наколочу! — с соседних нар пригрозил Фрол.

Петька опять примолк на некоторое время, подождал, когда тот захрапит, продолжил:

— И как ты там, в тайге, один-то?

— Вот так вот и живу, — с тяжелым вздохом ответил Янис.

— Я бы тоже в тайге пожил, — начал мечтать Петька. — С Веркой. Сбежал бы от тяти, да стал бы жить, чтобы никто не учил.

— Кто тебе мешает?

— Дак вон спит, холера, — намекая на брата, тяжело ответил ночной собеседник. — Никакого ходу не дает. Два раза бегал к Верке — она на соседнем прииске живет. Догнал черт, надавал по бокам, да тяте рассказал. Ему что? Он женатый на Аньке Ивановой, двое ребятишек у них. Анька красивая, хорошая, так ему и горевать не приходится. Пока он тут, она все в доме волокет: по хозяйству, с ребятишками, да и вообще хозяйка хорошая. А мне как быть? Томка вон воды с речки на коромысле принести не может.

Продолжая высказывать свою обиду, Петька разошелся и добился своего. Фрол встал, треснул ему ладонью по лбу. Тот обиженно замолчал, потом потихоньку зашептал, перед тем как уснуть, Янису на ухо:

— Все одно — к Верке убегу, позову ее в тайгу. Срубим зимовье, будет жить. Мы уже и место подыскали: за Синюхиным перевалом, — махнул в темноте рукой куда-то на стену. — Это через две горы, на Покровке. А как дите народится, тут уж тятя не отвертится, примет всех троих!

— Правильно думаешь! — поддержал его Янис, засыпая. — Я бы на твоем месте так же поступил. За любовь надо бороться!

Замолчали. Янис уснул. Петька, переживая за будущий побег, крутился с боку набок.

Янис проснулся от резких толчков, кто-то пихал ему в бок кулак. Проснулся — над ним склонился Петька, шепчет на ухо:

— Вставай, Янька. Макар Григорьев ночью за милиционерами на коне поехал. Тикать тебе надо!

— Кто поехал? Куда? Зачем? — подскочив на нарах, не сразу сообразил он.

— Макар… За милицией… В поселок. Еще ночью. Говорит, надо тебя задержать, документы проверить, кто ты такой, — повторил Петька. — Вдруг с бандитами связан?

От последних слов голова Яниса прояснилась, будто в ледяную воду нырнул. Сердце бешено заколотилось: опасность! Ах ты черт! Совсем не подумал, что кто-то из старателей может доложить на него. Надо было выходить на прииск не под вечер, а утром или к обеду, и не оставаться на ночь. Разузнать все и уйти.

Заметался по избушке, как посаженый в ящик соболь: что делать? Петька рядом. Молодец, что предупредил. Он — единственный спаситель.

— Кто знает, что Макар уехал?

— Теперь все знают. Мужики позавтракали, на работах. Я вот забежал сказать.