Гневно сверкнули глаза султана:

– Донос достоин всяческой награды. Что, женщина, ты выбираешь? Пиалу с ядом или столб позорный, где каждый по спине хлыстом пройдется, в каракуль кожу превращая? А может, хочешь ты, что б голова твоя на кол взлетела? Тогда твои глаза увидят много больше.

Эмине упав на колени, зарыдала, вырывая у себя волосы:

– Прошу пощады, повелитель мудрых! Лишь истину желала донести.

Султан мрачно смотрел на неё, затем кивнул стражнику:

– Приведите сюда Акгюль.

Стражники схватили Светика за косы и потащили к султану. Она пыталась вырваться, но хватка была крепкой. Её бросили к ногам правителя. Светик подняла глаза и увидела Понюшкина в чалме. Глаза его сверкали гневом:

– Изменник, говорящий о любви, подобен яду, где ложь как мёд, пропитывает сладость. В ад – джаханнам ты ввергла жизнь мою. И вместо счастья ты дала испить воды мне гнойной, жгучего огня. И всякий день, что рядом был с тобой, душа моя сгорала, иссыхало сердце. Распутница посмела изменить супругу, благодетелю, кормильцу…

– Сереженька миленький, врут! Я верная жена!– заплакала Светик.

Султан Понюшкин был суров:

– Нет, женщина, поток фальшивых слов мой гнев не в силах умолить. И вместо сердца лишь мешок чертополоха лежит в груди твоей. Да и сегодня ночь ты провела вне дома. Ты с полюбовником резвилась, предавшись радости грехопадения!

– Понюшкин, откуда ты знаешь? Ты же умер! – вскричала Светик.

Султан безумно захохотал. Его хохот перешел в непрекращающийся звон. Светик в ужасе бросилась бежать. Лабиринт пустынных коридоров чуть освещали тусклые светильники. Мрак давил со всех сторон. Хохот-трезвон сопровождал беглянку, то замолкая, то гремя за спиной. Он пугал, заставляя метаться из стороны в сторону. Темные коридоры сужались. Светлана ударилась о стену, открыла глаза и поняла, что после бурно проведенной ночи, уснула. Дверной звонок разрывался. Встав с дивана, она побрела открывать дверь. У зеркала остановилась, с удивлением увидев себя не в восточных одеждах, а в домашнем халате, вместо черных кос – короткая стрижка. Светик мотнула головой, стряхивая наваждение, вызванное сном. Причесалась, оправила халатик и открыла дверь. На пороге стояла сияющая Лялька.

– Привет, Мурзик! – отодвинув Светика, прошла в квартиру, бросив у порога сумку. – Второй день кружу вокруг твоего дома. Вижу, с золотым тельцом дела идут на лад? Судя по сонному виду, ночь проведена в утехах? – захохотала она.

– Привет, – ответила Светик, зевая. – Ты как всегда кричишь на всю округу.

– Ладно, я шучу. Ты женщина у нас серьезная. В дом-то пустишь?

– Ты уже вошла.

Светик закрыла дверь и провела подругу в комнату.

– Где пропадала? – спросила она, оценивающе разглядывая Ляльку.

Подруга выглядела великолепно. Новое синее платье в белую полоску шло ей необыкновенно, делая фигуру стройнее и подчёркивая фантастического цвета бирюзовые глаза. Рыжая копна волос придавали Ляльке озорной вид. «Прямо тортик с масляной розочкой, а я как в ботах на именинах», – уязвлено подумала Светик. Рядом с подругой в своем любимом халатике она почувствовала себя замухрышкой.

– Симпатичное платьишко, – кисло пробормотала Светик.

– Правда, красивое? Дорогущее! Недавно его купила, – Лялька с удовольствием повертелась перед Светиком.

– Как жизнь? Как твой благоневерный? Развелись уже? – с надеждой спросила Светик.

– Ну, матушка, просто так и не расскажешь. Помнишь, я чуть не испортила тебе свидание? Так вот. Мой павиан притащился домой, устроил скандал. Кричал, что не хочет разводиться. Мол, он подвергся наветам недоброжелателей. Ха! Можно подумать!

– Может и в самом деле? – робко спросила Светик.

– Да он сам и был тот недоброжелатель. Вертелся как слизняк под скипидаром. Меня обвинял. Орал, что я шастаю неизвестно где и неизвестно с кем. Даже разбил штук пять тарелок. Для душевного спокойствия пришлось расколошматить остальные. Мундиаль полный! Теперь у меня в доме нет ни одной тарелки. Ты представляешь, ем из салатников.

– Ты с ума сошла! – воскликнула Светик.

– Ему можно, а мне нельзя? – возмутилась Лялька. – Зато умиротворение после сего действа снизошло на меня благодатью. Короче говоря, я плюнула и ушла из дома.

– Ты с ума сошла, – повторила Светик.

– Нет, не думаю, – уверено заявила Лялька. – Безумцы не совершают логичных действий.

Светик пожала плечами и тяжело вздохнула.

– То-то же! Хоть раз от тебя услышала разумные слова, – удовлетворенно сказала Лялька. – Должна признать, ночь для одинокой женщины таит огромную опасность. Невозможно погрустить во тьме! Тут же на тебя кидаются брюхоногие.

– Какие? – не поняла Света.

– Гаишник, – объяснила Лялька. – Притаился, понимаешь, да как выскочит, как выпрыгнет, как замашет палкой на меня. Страш-ш-но! – Лялька сделала круглые испуганные глаза.

– Бедная девочка, – проворковала жалостливо Светлана.

– Не то слово! Ты бы знала, как я испугалась! Словом, этот моллюск по совокупности моих злоключений лишил меня прав. Теперь я катаюсь на своих двоих.

– За что? – возмутилась Светик.

– Ну, Мурзик, ты совсем забыла, как мы с тобой в тот душевный вечер коньячок приголубили.

Света неодобрительно покачала головой:

– Мне кажется, ты совершила глупость. Если мужчина хочет сохранить семью, надо немедленно соглашаться.

– А, ладно, – отмахнулась Лялька. – На каждую кастрюлю найдется своя крышка, если она, конечно, не плошка.

Помолчала и добавила:

– Ко всему прочему я потеряла телефон. Как-то глупо получилось. Представляешь, объясняюсь с гаишником. Темпераментно объясняюсь. А кто бы в моей ситуации был спокоен? Тут павиан телефон обрывает. Мешает, сил нет! Нервы ни к черту. Пришлось выкинуть телефон прямо в кусты.

– С ума сошла, – третий раз повторила Светик.

– Что ты заладила: с ума сошла, с ума сошла. Не дождешься от тебя сочувствия, – с обидой произнесла Лялька. Засмеявшись, добавила: – Гаишник очень даже ничего мужчина. Свидание мне назначил. Он такой…

Она описала руками нечто похожее на снежную бабу:

– Я бы сказала выразительный в смысле фигуры. Мы в ресторан ходили.

У Светланы загорелся интерес в глазах, и она завистливо спросила:

– Да ты что? Много он там потратил? Не жадничал?

– Не знаю. Я внимания не обратила. Скучно мне с ним. Токует, токует тетерев брюхоногий. Да, ладно. Ты теперь рассказывай, что у тебя с тельцом? Процесс движется в нужном направлении?

– То есть ты его бросила? – ужаснулась Светик.

– Что значит, бросила? – возмутилась подруга. – Я вообще-то замужем. Давай о вдовце рассказывай. Это интересней.

Светик потупилась, поправила прическу и проворковала:

– Всё у нас хорошо. Лёшечка очень внимателен, заботлив, добр.

– Так. Стоп. Не вижу азарта. Не вижу огня. Что-то недоговариваешь. В чем проблема?

Светик прошлась по комнате, поправила листочки у цветов.

– Пойдем на кухню. Чаем угощу.

– Прекрасная мысль! – Лялька вскочила и побежала в коридор, по дороге сообщив, – я пирожные принесла. Парочка гормонов счастья фигуре не повредят, зато восстановят душевный комфорт.

Когда чай был налит в фарфоровые чашечки, пирожные разложены по тарелочкам, Лялька задумчиво посмотрела на лимончик, плавающий в чашке:

– Вот так и в жизни. Желтенький веселенький, а на вкус – кисляк кисляком. Эх, ладно, рассказывай, подруга.

Света жеманно глотнула чай, помолчала и сказала:

– Понимаешь, Лялька, вроде всё хорошо. Два раза в неделю Лёшенька приглашает меня к себе. Мы проводим вечер, а утром он меня отвозит домой.

– Не поняла, – подруга внимательно смотрела на Светика, – что значит, два раза в неделю? Утехи у вас по расписанию?

– Он очень занятой человек, – принялась объяснять Светлана. – Он устает на работе. У него много дел.

– Куда-нибудь ходите, культурные мероприятия посещаете?

– Я же сказала тебе, что Лёшенька очень занят.