13 февраля 1934 г. Национальный совет ХОНС принял решение о слиянии с фалангой. Само слияние произошло 4 марта того же года. Объединенная партия стала называться «Испанская фаланга и ХОНС». Все эмблемы, изобретенные в свое время Ледесмой, были официально приняты новой организацией – красно-черно-красный флаг, знак ярма и стрелы, девиз «Арриба». Билет с номером первым был выдан, по предложению Примо де Риверы, Ледесме Рамосу, затем следовал Примо де Ривера. Вновь созданную организацию возглавлял триумвират – X. А. Примо де Ривера, Руис де Альда, Р. Ледесма Рамос (последние – лидеры ХОНС)[31].

Биографы Франко не обнаружили его интереса к испанской разновидности фашизма. Свои надежды он больше связывал с восхождением к власти испанских правых, не отрицавших парламентские формы правления. И его надежды оправдались. 19 ноября и 3 декабря 1933 г. (два тура) из 473 депутатских мандатов левые республиканцы получили 70 мандатов, социалисты – 60, в то время как «Испанская конфедерация автономных правых» (СЭДА) – 98 и радикалы – 100[32].

Для Франко наступило время надежд.

Осенью 1933 г. Франко сблизился с X. Хилем Роблесом. Впервые имя Хосе Марии Хиля Роблеса, депутата от Саламанки, стало известно при обсуждении 26-й статьи Конституции. Молодой депутат-католик, член редакционной коллегии «El Debate» назвал эту статью фронтальной атакой на лучшие испанские традиции. Год спустя Хиль Роблес стал создателем и лидером Испанской конфедерации автономных правых (СЭДА). К моменту своего создания – 22 декабря 1932 г. – СЭДА насчитывала в своих рядах 619 тыс. членов. Партии и организации, вошедшие в СЭДА, провозгласили своей главной задачей защиту чувств и интересов католиков от антиклерикальных намерений кортесов и правительства[33]. Установить контакты с Хилем Роблесом Франко помог его шурин Р. Серрано Суньер, муж сестры его жены – Зиты, руководитель организации «Молодежь народного действия», примыкавшей к СЭДА: их девиз «Превыше всего – Испания, и превыше Испании – Бог» был близок ему. С этого времени вновь начался взлет Франко, прерванный установлением республики. Но особые надежды на восхождение к вершинам военной карьеры он возлагал на лидера радикалов А. Лерруса, с которым он установил тесную связь через Пейре, представителя Хуана Марча, своего коллегу по учебе в Академии в Толедо.

В феврале 1934 г. мать Франко решила совершить паломничество в Рим. Франко получил разрешение выехать в Мадрид и сопровождать ее до Рима. Но далее ехать не пришлось – Пилар Франко умерла, ее сын задержался в Мадриде. Ему удалось произвести хорошее впечатление на военного министра, радикала Д. Идальго. Позднее Идальго написал: «Франко был предан до конца своей профессии и был в совершенстве наделен всеми достоинствами профессионального военного: он много работал, ясность его мышления, понимание и общее образование – все было поставлено на службу армии… Он был педантичен в выполнении своего долга, что, возможно, заслуживает критики». Результат – повышение в чине: в марте 1934 г. Франко в 41 год стал самым молодым дивизионным генералом. Скоро для него нашлось и дело.

В ночь на 5 октября 1934 г. в знак протеста против вхождения трех членов СЭДА в правительство началась всеобщая политическая стачка по всей Испании, в Астурии – районе шахт и производства металла – стачка вскоре переросла в вооруженное восстание.

В Мадриде, в военном министерстве, с нетерпением ожидали Франко, задержавшегося на маневрах: вместе со своим двоюродным братом Франко Салгадо Араухо он должен был возглавить центр по подавлению восстания; Идальго так объяснял это назначение: Франко долго жил вблизи Астурии, имел там связи и знал не только столицу, провинции и шахтерские поселки, но также побережье и линии коммуникаций в этом районе[34].

Франко оправдал надежды министра: оба порта Астурии – Хихон и Авилес – стали местом высадки карательных войск, переброшенных 10 октября на крейсерах «Либертад» и «Сервантес»; на другой день на линкоре «Хайме I» прибыли три бандеры Иностранного легиона и части марокканцев, вызванных Франко. Командовал легионом приятель Франко по службе в Африке подполковник Ягуэ. Сам Франко прибыл в Овьедо 24 октября. Астурия была залита кровью. Ответственность за подавление октябрьского восстания взял на себя Идальго, хотя, как он и отдавал себе отчет, у «Терсио» и «Регулярес» отсутствовало уважение к закону и правам человека.

Франко же не только разделял чувства Идальго: напротив, как свидетельствует его интервью в Овьедо, он гордился своей ролью в тех кровавых событиях. Заявив, что «война в Марокко, которую вели „Регулярес“ и „Терсио“, имела в некотором смысле дух романтики, дух реконкисты. Но эта война – война во имя защиты границ, за которыми – социализм и коммунизм и все другие формы, угрожающие цивилизации, чтобы сменить ее на варварство»[35]. Обе стороны стали активно готовиться к реваншу.

Октябрьские события 1934 г. покончили с политической индифферентностью Франко. Правая пресса писала о Франко как о защитнике Отечества, левая – как о правом консерваторе, до сих пор не заявлявшем о своих политических взглядах.

После подавления астурийского восстания Франко был назначен командующим вооруженными силами в Марокко. В мае 1935 г. по инициативе Хиля Роблеса, военного министра в правительстве Лерруса, Франко получил новое назначение – начальник генерального штаба[36]. Но это еще не было вершиной его карьеры.

Новый начальник генерального штаба не терял времени даром: по его инициативе военный министр отдал распоряжение о закупке современного вооружения, истребительной и бомбардировочной авиации, броневиков; была начата модернизация морской базы в Картахене. Франко тогда жил в Мадриде, занимая великолепный дом на бульваре Кастельяно. В столице проживали тогда и его сестра Пилар, и брат Николас, профессор Высшей школы морских офицеров. К огорчению Франсиско, он стал членом «Ротари клуба», о котором ходили слухи, что он связан с масонством.

Страна постепенно оживала от того оцепенения, в которое была погружена после подавления астурийского восстания. Все громче звучали требования распустить кортесы и назначить новые выборы. Мощное народное движение вынудило подать в отставку правительство, в котором заправлял Хиль Роблес. 20 октября 1935 г. лидер оппозиции Асанья на 200-тысячном митинге произнес знаменитую фразу: «Вы должны выбрать между демократией со всеми ее недостатками, заблуждениями или ошибками и тиранией со всем ее ужасом»[37]. В начале января 1936 г. президент распустил кортесы и назначил выборы на 16 февраля 1936 г.

15 января в обстановке подъема народного движения левые и левоцентристские партии подписали «Избирательный пакт», вошедший в историю как «Пакт о Народном фронте». Документ был подписан представителями Испанской социалистической рабочей партии, Всеобщего союза трудящихся, Федерации социалистической молодежи, Рабочей партии марксистского единства (ПОУМ), Синдикалистской партии, Левой республиканской, Республиканского союза и Коммунистической партии.

Франко во время предвыборной кампании находился в Лондоне, куда прибыл 26 января на похороны английского короля Георга V. Сохранилась фотография: на ней запечатлен советский военачальник М.Н. Тухачевский, приглашенный на траурную церемонию, и маленький генерал с усами Чарли Чаплина, имя которого тогда никому за пределами Испании ничего не говорило. До того, как его узнали в Европе и мире, оставалось шесть месяцев.

Франко был весьма озабочен предстоящими выборами. По свидетельству Барросо, испанского военного атташе во Франции, с которым Франко вместе возвращался на континент, он говорил, что надеется, Народный фронт не победит, но не исключал и эту возможность. «Если случится худшее – наш долг вмешаться, – заявил он. – И если Барросо услышит, что Франко в Африке, это будет сигналом к действиям»[38]. Свидетелей разговора не было: во время переправы через Ла-Манш штормило, и на палубе были только двое – Франко и Барросо. Но последующие события подтверждают достоверность слов военного атташе.