- Нет.

- Я никогда не была в горах раньше. Я не сбегу.

- Ты заблудишься. И умрешь.

Она подошла к огромному окну и прижалась к нему. Я не знал, каково это – никогда

не бывать в горах или не видеть заросли так близко, никогда не ходить наружу без

стеклянной миски на голове.

- Хорошо. Твой шлем остается внутри. Если хочешь подышать воздухом, можем

выйти ненадолго, - это было рискованно, но я не был похитителем или вором, хоть

именно этим и занимался. Я зашел еще не настолько далеко.

Она обернулась, ее силуэт очертил свет дня. Она улыбнулась. Естественно было

улыбнуться в ответ. Я склонил голову и развернулся. Не стоило слушаться инстинктов.

- Идем. Далеко не отходи, - тяжелая дверь открылась по моему приказу. – Мне все

равно нужно собрать огурцы и помидоры.

- Что?

Я схватил ее за руку, ощутил нежность ее кожи в своей грубой ладони. Она

отдернула руку, испугавшись, но моя хватка не ослабла.

- Ты хочешь посмотреть или нет? – спросил я.

Она кивнула, стиснув зубы, на ее скулах появились два ярких пятна.

Я повел ее вдоль дома, отводя в сторону ветви и листья, мы миновали десяток

цистерн, собирающих дождевую воду. Я ощутил запах влажной земли. Мы пошли по

тенистой тропинке и попали на полянку, где было видно небо. Солнце горело над нами,

слепящий жар с оранжевой аурой.

Небо было синим. Такое я видел в андернете, на некоторых сайтах были фотографии

другого времени, бледно-голубое небо среди небоскребов или синее небо, похожее на

спокойное море, оттенки синевы смешивались, как на старой картине. Я вспоминал те

фотографии, чистоту в них. Настоящую чистоту.

Но разве можно было верить всему в андернете? Картинки делать было проще, чем

лицо ю-парню. Я не знал, видел ли кто-нибудь синее небо. А потом я прочитал в романе,

опубликованном век назад, как автор описывал небо голубым, и поверил в это, ощутил

удивление, восторг и горе одновременно.

Я не дочитал ту книгу.

Я вдруг ощутил давление, ладонь ю-девушки сжала мою. Ее покрасневшее лицо

было поднято, глаза щурились в тусклом свете солнца. Она кашляла в рукав, а потом

прекратила, и ее дыхание было быстрым и неглубоким. Близился вечер, влажный жар лета

был давящим.

- Ты в порядке? – спросил я.

Она посмотрела на меня сияющими глазами и сказала:

- Я никогда еще не видела вот так небо.

- Без шлема?

- И так широко. Оно всегда грязно-коричневое над Тайпеем, - сказала она.

Небо над нами было серым от загрязнений, но не коричневым, как часто было над

городом. Я повел ее в свой маленький сад. Огурцы висели с бамбуковых опор, что я

сделал, скрывались среди больших темно-зеленых листьев. Мы шли среди помидоров,

плоды были маленькими и сморщенными. Я пригнулся, девушка тоже, я выбрал помидор,

отряхнул его и откусил. Больше горький, чем сладкий. Она смотрела так, словно я

вытащил из земли крысу и съел.

- Небо было голубым, - сказал я, доев помидор.

- Так говорит дедушка.

Дедушка. Я не видел своих дедушку с бабушкой, не знал их имен. Родители отца

умерли задолго до моего рождения. Родители матери жили в Америке, я не хотел их знать.

- Он его видел? – я старался сохранить голос ровным. – Своими глазами?

- Он так думает. Но он был очень мал, - она провела кончиками пальцев по

поверхности оранжевого помидора. – Он говорит, что эти воспоминания похожи на сон.

Пот блестел на ее висках, был над ее верхней губой. Я провел рукой по лбу.

- Поверить не могу, что тут так жарко, - сказал она, облизнув губы.

Я, не подумав, повторил за ней, ощутил соль на языке.

- Так ощущается лето в Тайване без костюма с кондиционером, - ответил я и схватил

плетеную корзинку.

- Я помогу, - сказала она.

Мы двадцать минут провели в тишине, наполняли корзинку кривыми помидорами и

огурцами. Горные ветерок шелестел листьями вокруг нас, птицы пели в глубине зарослей.

Когда мы закончили, губы ю-девушки были белыми, пряди черных волос, выбившихся из

ее хвостика, прилипли к ее влажной шее.

Ее дыхание было быстрее, чем у испуганного зайца.

- Думаю, нам пора внутрь, - сказал я, поднимая корзинку.

Она встала со мной.

- Я хочу попробовать.

Я склонил корзинку, ее ладонь коснулась помидоров и огурцов, словно они были

драгоценными камнями, а не жалкими овощами. Она выбрала продолговатый помидор,

краснее остальных, потерла большим пальцем кожицу и откусила. Она тут же скривилась

и поежилась.

Я рассмеялся.

- Не вкусно?

- Он кислее, чем все, что я пробовала.

Я ухмыльнулся. Конечно, она ела идеально выращенное. Мы вернулись к дому, и

она доела плод.

- Мне нравится этот вкус… земной, - сказала она. Я увидел, как она озирается, пока

мы приближались к двери лаборатории.

Дверь открылась от моего голоса, мы прошли в относительную прохладу здания. Я

опустил корзинку на обеденный стол и кивнул на ее шлем рядом.

- Тебе стоит надеть его.

- Позже, - пробормотала она и прошла к окнам, глядя наружу.

Я сел на стул и ввел пару команд в ноутбуке. Деньги были переведены. Я выдохнул,

выпуская напряжение, что копилось во мне после похищения девушки. Триста миллионов

были риском, но дело стоило риска. Этого хватило бы, чтобы Виктор оделся как ю-парень

и притворился одним из них, влился в их закрытое элитное общество. Мы уничтожим их

изнутри.

Мы хотели вернуть синее небо.

- Что ты собираешься сделать с деньгами? – она развернулась, ладони были

сцеплены перед ней.

Я вздрогнул от звука ее голоса и закрыл МакПлюс.

- Не знаю. Ремонт?

Она смерила меня взглядом, я отвернулся первым и посмотрел на комнату, которую

уже год считал домом. Нужно уходить отсюда. Я буду скучать по этому месту.

- Сначала смени гардероб, Темный конь.

Я невольно рассмеялся.

- Как тогда тебя зовут?

- Серьезно? – она насмешливо вскинула брови.

Я пожал плечами.

- Какая разница? – она мне нравилась. Я хотел знать.

- Дайю, - ответила она.

- Из романа?

Она удивленно улыбнулась и стала очень красивой.

- Ты читал?

Я много читал, чаще из андернета, но нашел «Сон в красном тереме» забытый в

ящике стола в магазине мелочей. Владелец отдал мне ее даром, отмахнувшись и не

взглянув. Книги не стоили бумаги, на которой были напечатаны.

- Цветы вокруг меня, птичья песнь в моих ушах, - пробормотала она под нос.

Я читал книгу достаточно раз, чтобы узнать строку из стихотворения, которое герой

Баою использовал, когда думал о героине, тезке Дайю.

- Смягчат мою потерю, я забуду о слезах, - ответил я.

Она взглянула на меня, глаза сияли из-за грязного воздуха или страха.

- Ты читал.

Эта книга была моей любимой. Но ей не нужно было знать это. Вместо этого я

сказал:

- Ты не выглядишь как трагическая героиня.

- Да? – она прислонилась к стеклу и выпрямилась, расправив плечи. Я успел

заметить тоску в ее глазах. Сильное желание. Что ю-девушка могла хотеть, если уже все

имела?

- Нам лучше идти, - сказал я. – Мне нужно вернуть тебя твоей семье, скоро стемнеет.

Дайю подняла шлем и поправила воротник, потом надела шлем. И она сразу стала

другой, менее человечной. Было сложно поверить, что за стеклом была почти нормальная

девушка. Умная и с чувством юмора.

- Мне придется снова дать тебе сон-чары, - виновато сказал я.

- Нет. Завяжи мне глаза, если нужно.

- Я не могу так рисковать. Я добавил кое-что, чтобы ты забыла, - я видел, как ее глаза

расширились от паники, даже в шлеме. – Не все. Последние сутки.

Она покачала головой.

- Прошу, не надо.

Но я взял ее за руку и уже тащил к двери.

- Нам обоим будет безопаснее, если ты не будешь ничего помнить. Поверь, - я