дышать. Я желал, чтобы боли ушли. Я мог так умереть.

Я не мог даже спасти того больного с площади Свободы.

• • •

А потом я был в бреду.

Мне снилась Дайю.

Она ухаживала за мной, вытирала холодной тканью лоб, грудь, тихо шептала,

уговаривая выпить воду. Она была в костюме, я попытался схватить ее за руку в перчатке.

Я хотел извиняться. Я не знал, за что.

За все.

Она убрала волосы с моего лба, мокрые от пота, и взяла меня за руку. Ее перчатка

была холодной на горячей коже.

Было утро.

Но я не видел ее лицо.

• • •

Когда я снова проснулся, было темно. Сколько времени прошло с тех пор, как я

говорил с Линь И? Я посмотрел мутным взглядом на окна, на город внизу. Красивый, как

всегда. Я никогда не видел ночное небо со звездами, но неоновые огни Тайпея никуда не

пропадали.

Тело было слабым. Но постоянная боль ушла. Я попытался сесть, держась за

титановое изголовье. Хотелось пить. И есть.

- Ты проснулся.

Я чуть не выскочил из кровати от удивления. Дайю сидела за обеденным столом, на

шлем падало мягкое сияние экрана, с которого она читала. Она была в бледно-голубом

костюме, длинные рукава были в серебряных звездах.

- Дайю. Что ты здесь делаешь? Я болею, - я даже не спрашивал, как она вошла. Сяо

Хуань не мог защитить от нее.

- Потому я и пришла, - она встала и подошла ко мне, а потом села на край кровати. –

Я звонила, и ты ответил, нес чушь. Я знала, что у тебя нет семьи в Тайпее. Я хотела

убедиться, что ты в порядке, - она коснулась моего лба рукой в перчатке. Я отпрянул. –

Лихорадка прошла.

- Откуда ты знаешь… - я смотрел на свои слабо сжатые кулаки, пытаясь собраться с

мыслями. Воздвигнуть защиту. Я выдал что-нибудь, лепеча в бреду? – Что у меня нет

здесь семьи? – я бы звучал недовольно, если бы голос не был таким слабым.

- Ты сказал, что твоя мама в Калифорнии, и что здесь нет кузенов, - сказала она. – Я

догадалась.

- Тебе нужно уйти. У меня, похоже, что-то очень заразное…

- Это во всех новостях, - сказала она с мрачным видом за стеклянным шлемом. – Не

меньше дюжины людей в городе заразились новым птичьим гриппом.

Гриппом, который выпустил твой отец. Я хотел это сказать.

Она склонилась ближе, проверяя костюмом свою температуру и пульс.

- Ты постоянно повторял: «Я не смог спасти его».

Паника сдавила мое горло. Боги. Я сказал что-то еще?

- Ты пытался спасти человека, упавшего на площади Свободы, - сказала она. – После

объявления моего отца.

Цзинь. Он впустил того человека на площадь в день объявления о продаже более

доступных костюмов. Паника из-за болезни могла поднять продажи.

- Он умер, - хриплым шепотом ответил я и отодвинулся, стараясь увеличить

расстояние между нами. – И если я заражу тебя…

- Я все время была в костюме здесь, Джейсон, - сказала она. – Не переживай.

- Я тоже был в костюме, когда попытался помочь тому мужчине.

- Мои костюмы лучше, - она сделала паузу. Я смотрел на нее, но она отодвинулась, и

лицо закрывал шлем. Ее уже знакомый насыщенный голос в этом инопланетном костюме

казались несовместимыми. – И я в перчатках, - добавила она.

Я злился на нее. Злился, что она пришла в мою квартиру без приглашения, словно

владела этим местом. Злился, что она видела меня таким слабым. И я был в ярости, ведь

она сильно рисковала. Из-за того, кого едва знала.

- Тебе не стоило приходить, - сказал я, слова звучали тяжело. – Даже если у тебя

лучшие костюмы.

- Я в порядке. У нас дома очищающий робот. Он убивает все.

Я издал полубезумный смешок, не сдержавшись. Ее богатство защищало ее. Я был

уверен, что никто из тех, кто дорог ей, не умирал. Ее бабушка с дедушкой могли быть еще

живы.

- Что? – спросила она резким тоном.

- Как образец в склянке, - сказал я. – Так мы должны жить?

Она не ответила. Я понял, что обнажен под тонкой простыней, и я не мог даже

встать.

Наконец, она сказала:

- Зачем ты это сделал? Зачем пытался спасти того мужчину?

- А я должен был ничего не делать? – было отвратительно, что она это вообще

спросила. Это отразилось на моем лице. Потому что она встала и отошла к окнам во всю

стену. Я хотел, чтобы она сняла аквариум. Я не хотел говорить с ней безликой. Так у меня

не было преимуществ.

- Но все так делают. Отводят глаза. Каждый день, - она подошла ко мне. – Потому я

попросила отца создать более доступный костюм. Не только богатые должны

пользоваться благами, - Дайю расхаживала у моей кровати. – Но мой отец… - она

скрестила руки и напрягла плечи. – Отец всегда думает как бизнесмен. Я не успела узнать,

а он удвоил цену костюма, заключил сделку с банком… и лотерея. Дурацкая лотерея! –

возмущение Дайю было осязаемым.

Стоило успокоить ее, сказать, что ее намерения были хорошими. В отличие от того,

что делал ее отец с мэй. Он был готов убить нас, лишь бы получить прибыль. Но я был

слабым, уязвимым и злым. И я не мог полагаться на затуманенный разум в оценке

намерений Дайю.

- Не говори, что ты не знала, что твой папа получает прибыль от сломанных спин

мэй. Ты все-таки его дочь.

Она говорила так тихо, что я едва слышал ее слова:

- Ты так плохо обо мне думаешь:

Я закрыл глаза, голова кружилась.

- Не знаю, Дайю. Я не знаю тебя, - я скривился, опухшее горло болело. – Я не знаю,

как много ты видишь.

Ее силуэт у окон напомнил мне о другом дне, когда она смотрела из окон моего

брошенного дома на зелень Янминьшаня. Неоновые огни снаружи сказали мне, что сейчас

пятница. Я был без сознания три дня.

- Почему ты считаешь меня такой ужасной? – она развернулась к кровати. Ее

движения были смелыми, но голос выдавал ее боль. – Ты говоришь, что не знаешь меня,

но уже успел сделать много выводов.

Я хрипло вдохнул. Она была права. Я судил ее до того, как встретил, потому что она

была ю. Но, как бы она ни переживала, она смотрела издалека, из уютного места,

обеспеченного богатством.

- Я понимаю, что ты хочешь помочь мэй, но…

- Я начинаю видеть больше, Джейсон, - сказала Дайю. – Я здесь, потому что

переживаю за тебя. В это так сложно поверить?

- Глупо рисковать заразиться, - сглотнул я. – Мы едва знакомы.

- Я знаю тебя лучше, чем ты знал того незнакомца на площади Свободы.

Я моргнул, не ожидая этого.

- Это другое.

- Почему?

Я не хотел объяснять, ведь это раскрыло бы истинного меня и мое прошлое. Мой

Вокс запищал, и я ответил, радуясь отвлечению. Лицо Линь И смотрело на меня с экрана.

- Чжоу! Мы…

- Я в порядке, - я прервал Линь И и подвинулся так, чтобы она видела Дайю за моим

плечом. – У меня гость.

Линь И закрыла рот и смотрела на меня. Я представлял, как выгляжу, и провел рукой

по волосам. Они торчали.

- Хорошо, - сказала она. – Перезвони позже, - и Линь И закончила разговор.

- Новая девушка? – Дайю говорила так ровно, что я повернул голову, но ее шлем

отражал голубой неон здания.

Вместо ответа я сказал:

- Мне нужно в ванную.

Она склонилась у края кровати и бросила на мою простыню боксеры. Я, видимо, был

потрясен, потому что она сказала:

- Я тебя не раздевала, если ты об этом думаешь.

Я перекатился на другой край кровати и надел боксеры, не прикрываясь, слишком

растерянный для скромности. Я смутно помнил, как меня раздевали, ткань обжигала кожу

во время лихорадки. Это был не сон. Мой первый шаг был неровным.

- Я сделала рисовую кашу, - сказала Дайю. – Подумала, что ты можешь

проголодаться.

Я замер в центре квартиры. Она была темной тенью с серебряным и голубым

силуэтом, близкая и далекая. Я из-за многого злился на нее – из-за привилегий,