- Может, отведать еще и этих мерзких демонов? - возопил затем вспыльчивый венецианец. - Говорят, франки едят лягушек. Они-то, возможно, их бы и отведали! Но мыто? Нет! Никогда! Пусть сарацины зовут "франками" всех европейцев - мы же...
Но тут тираду Маффео прервал недавно принятый в отряд рыцарь Хэ Янь, который многозначительно поднял свою алебарду.
- Слова и названия, мой добрый господин, могут подождать, - отрезал он. - А теперь времени осталось только на то, чтобы каждый из нас обнажил свое оружие и приготовился к битве за того славного повелителя, под чьим знаменем с солнцем и луной он несет службу.
Рыцарь не ошибся. Тут же и слева, и справа из желтоватых облаков пыли и тумана начали возникать громадные фигуры тварей с лягушачьими головами.
Число их было несметно.
А назойливый шум кваканья все нарастал.
Впоследствии Марко не мог в точности припомнить, каким оружием сражался тот жуткий и нежданный враг. Но ясно было, что оружие оказалось острым свидетельство тому не один глубокий порез и не одна колотая рана. Однако не раны сделали то сражение столь памятным. Марко уже приходилось сражаться и против ножеметателей, и меченосцев, и лучников - и в памяти все эти схватки часто накладывались одна на другую.
А это сражение ярко запечатлелось в голове у венецианца. Почему? Во-первых, странные враги были громадного роста. Во-вторых, целые полчища их выпрыгивали вроде бы ниоткуда - если не считать густых зарослей болотного тростника, - выпрыгивали, будто казни египетские. А еще - из-за их причудливой внешности. Приплюснутые черепа; глаза, горящие на таких же серо-зеленых, как и одежда, лицах; широченные рты и бородавчатая кожа. Запомнились и квакающие боевые возгласы тварей.
Но больше всего впечатался в память исходивший от врагов затхлый, навозный смрад. Запах дерьма и плесени - словно раздавили гнездо болотных гадюк. Хотя и каналы Наитишайшей Венеции, куда опорожнялись тысячи уборных, тоже не пахли розовым маслом. Но тут... Марко навсегда запомнилась вонь тех демонов. На всю жизнь.
Но оставалось и еще кое-что, достойное припоминания.
И некоторых раздумий.
Ближе к концу яростного сражения на северо-западе, на фоне закатного неба, Марко увидел громадную фигуру. И то был уже не варвар Южного моря не жаба и не лягушка.
- Хэ Янь! - завопил Марко, ибо фигура непонятным образом напоминала странствующего рыцаря. Сходство было даже большим, чем (пример родился сам собой) сходство между венецианцами и катайцами. - Хэ Янь! - снова завопил Марко, но в шуме битвы никто его не услышал.
И в то же время чертами лица и одеждой фигура не походила ни на одного из земных рыцарей. Марко казалось, что громадный силуэт - парящий в мутно-красном закатном небе и словно топчущий мощными ногами желтые сумерки, - что лицом и внешностью фигура эта напоминает одного из царей-хранителей, стоящих на страже у входов в храмы идолопоклонников. Но которого из них? Хорошенько подумать просто не было времени...
Багровокожая фигура оглядывала поле боя выпученными глазами, сверкающими из-под колючих бровей. В опущенных уголках губ виднелись длинные клыки, а пальцы идола, увенчанные острыми ярко-красными когтями, сжимали корчащуюся белую змею. Сияющая позолоченная мантия лучшей парчи свободно окутывала массивное тело, искусно уложенные волосы словно окольцовывали гневное багровое лицо, а огромные конечности посверкивали от золота и драгоценностей.
Марко казалось... хотя горящее желтовато-красное солнце, обманная пыль и мгла, да еще бешеные броски его почти обезумевшего коня не позволяли судить с уверенностью, - и все же казалось ему, что грозная фигура держит в руке громадный боевой топор и могучими ударами буквально косит страшного и смрадного врага. То возносится, то кружится как смерч в золотистых одеждах - сверкает топор и искрятся драгоценности. И с каждым огнистым взмахом несметное множество ужасных врагов валится на болотистую, кочковатую землю.
Пусть редко, но Марко все же удавалось прикрыть рукой глаза от алеющего солнца и бросить взгляд на сияющее видение. А потом фигура, так напоминавшая Хэ Яня, исчезла. Будто растаяла. Впрочем, Марко уже увидел достаточно.
Тут и там причудливые твари ("Фигуры и силуэты, - размышлял позднее ученый Юань. - Силуэты и фигуры. Силуэты фигур и фигуры силуэтов. И все, естественно, иллюзия...") - по-прежнему причудливые лягушки приседали и прыгали. Временами им даже удавалось почти одолеть пешего или конного - но теперь врагов оставалось так мало, что людям великого хана удавалось вовремя подоспеть на помощь своему собрату. И вскоре орда демонов - если они, конечно, были демонами - вся полегла. На поле боя не осталось ни одной сражающейся болотной твари.
Мокрым от пота рукавом Хэ Янь вытер побагровевшее лицо.
- Я бьюсь со всеми, кто нападает, - еще не успев отдышаться, заметил он. - Но все-таки предпочел бы сражаться всего лишь с людьми или призраками. - "Всего лишь!" - повторил про себя Марко. - А эти... - Рыцарь сделал акцент на последнем слове и качнул по своему обыкновению алебардой, с топора которой стекала мерзкая сукровица. - Насчет этих я сомневаюсь, что они в той или иной мере люди... или призраки.
Когда Марко взглянул туда, куда указывал алебардой рыцарь, на ум ему пришел другой латинский изгнанник, Овидий, и его "Метаморфозы". Ибо там, на земле, повсюду валялись порубленные трупы. И поодиночке, и по двое, по трое, а где - целыми грудами и холмиками. Ни одного целого тела громадная армия дохлых и издыхающих лягушек.
"Отведай моря там, где нет моря..." Так было начертано в "проклятом" свитке великого хана. Превосходно! Ведь лягушки - водные твари. Все верно. Впрочем... теперь, когда у Марко появилось время подумать спокойно, он понял, что к морю их враг отношения не имеет. Итак, кровь пролилась, а загадки свитка так и не разгаданы.
Наконец, желая до прихода ночи убраться из этого мрачного места - а то как бы им совсем тут не остаться, - Марко оседлал коня и поднял руку, призывая всех ко вниманию.
- Вот куда нам теперь нужно, - сказал он, указывая на мерцающий в отдаленной мгле гребень, откуда хорошо просматривались все окрестности. Туда и отправимся.
