Никто не был уверен в причинах происходящего, но в течение четырех лет после заражения экосистема значительно изменилась. Дикие сорные травы отвоевали себе место под солнцем, задушив в своих объятиях дренажные трубы, засорив устья каналов, и покрыли дороги будто ковром. Кудзу разрасталась так быстро, что целые билборды, здания, деревья и телеграфные столбы оказались покрыты буйными побегами. Зеленая гниль превратила фактически все в великолепное удобрение, в том числе бесчисленные человеческие останки, все еще лежащие в канавах и траншеях. Мир отращивал шевелюру, и самое худшее в этом было то, что казалось, зеленые «волосы» захватили рельсы Линии Чесси и Побережья. Побеги были крепкими, будто кабели. Неделями Лилли и Томми выпалывали упрямые вьющиеся стебли, потели на солнце и передвигали ручную дрезину на север вымученно и медленно. Но шумная работа – совсем как в сказке о кипящем котле с камнями, вокруг которого собрались странники – привлекала взгляды любопытных. Люди таращились на работников из-за стен городов на пути следования. Люди стали подходить в Лилли и предлагать помощь.

В итоге помощи стало столько, что Лилли и предположить не могла такого успеха. Некоторые из людей предоставили инструменты и строительное оборудование: буры, косы и ручные газонокосилки. Другие притащили из публичных библиотек карты заброшенных железнодорожных линий, рации с ручной настройкой для коммуникации и разведки, а также оружие для защиты. Казалось, все увлеклись сумасбродной миссией Лилли, – все хотели расчистить дорогу до Атланты. Честно говоря, это увлечение так подстегнуло события, что результаты удивили и саму Лилли. Ко второму месяцу проекта люди разглядели в ее отчаянном безрассудстве предвестники новой эры и стали считать ее, возможно, лидером нового режима. И никто не мог представить себе вожака более достойного, чем Лилли Коул. На исходе третьего месяца в ходе анонимного голосования, которое состоялось в здании суда в Вудбери, ее выбрали главой города – к ее величайшему огорчению. Она не могла представить себя ни политиком, ни вожаком, ни – прости Господи! – губернатором. Вот быть управленцем среднего звена – это дело по ней.

– Если это кому-то интересно, – проговорил голос у нее за спиной, пока Лилли доставала скромный обед из сумки, – то мы только что прошли отметку в двадцать пять миль.

Голос принадлежал Эш. Она подносила себя с развязной чванливостью мускулистого кривоногого качка. Сегодня на ней был жилет-разгрузка из Вьетнама с двадцатью магазинами, надетый поверх топа с портретом Хэнка Вильямса Младшего[3], и бандана на угольно-черных волосах. И все это изрядно контрастировало с ее аристократической жизнью в прошлом, в зажиточных анклавах на северо-востоке. Эш неторопливо подошла: в одной руке – консервная банка с недоеденным мясным фаршем, в другой – свернутая карта.

– Здесь не занято? – она показала на пустой пенек.

– Отдыхай, – Лилли ответила, не поднимая глаз и продолжая копаться в рюкзаке в поисках сухофруктов и сушеного мяса. Рацион, на котором она сидела неделями. Опустившись на мшистый валун, она выгрузила наружу свои «деликатесы». В последнее время все, что было доступно в Вудбери из съестного, это пища с длительным сроком хранения – изюм, консервы, сухое мясо и концентраты супов. Плоды в садах уже обобрали, и вот уже некоторое время ни охота, ни рыбалка не приносили успеха. Вудбери требовались новые возможности для земледелия, и Лилли уже несколько месяцев занималась тем, что вскапывала землю вокруг города.

– Давай посчитаем. – Эш положила карту в задний карман, ела рядом с Лилли, сунула в рот очередную ложку фарша и начала смаковать консервированное мясо так, будто это фуа гра. – Мы топтались рядом с этой отметкой с июня. Исходя из этого – что? Мы доберемся до города к следующему лету?

Лилли посмотрела на собеседницу:

– Это хорошо или плохо?

Эш ухмыльнулась:

– Я выросла в Буффало, а там стройки длятся подольше, чем некоторые браки.

– Тогда я думаю, все в порядке.

– Лучше, чем в порядке. – Эш оглянулась через плечо на остальных трудяг, рассевшихся вдоль дороги. Сейчас они уничтожали свои обеды, некоторые сидя прямо на рельсах, другие – в тени огромных старых дубов с узловатыми стволами. – Интересно, сумеем ли мы сохранить эту скорость.

– Думаешь, мы не сможем?

Эш пожала плечами:

– Некоторые жалуются, что слишком много времени приходится проводить вдали от своих.

Лилли кивнула и уставилась на заросли кудзу, оплетающие землю волнами зелени. – Думаю, мы сможем взять паузу этой осенью, когда придут дожди. Это даст нам возможность…

– Извините, если я звучу, как заевшая пластинка, – в разговор вклинился еще один голос, перебивая Лилли и отвлекая ее внимание от дремучих джунглей на востоке. Это оказался долговязый мужчина с шишковатыми коленями, в фетровой шляпе и шортах цвета хаки, который размашисто шагал к девушкам от группы лошадей. – Но повторюсь: почему никто не знает, что за дела у нас творятся с горючим?

Лилли вздохнула.

– Выдохни, Купер. Пообедай и повысь уровень сахара в крови.

– Я не шучу, Лилли. – Костлявый мужчина остановился перед ней, уперев руки в бока, будто в ожидании доклада. На поясе с одной стороны у него висел «кольт» сорок пятого калибра, на другом бедре – моток альпинистской веревки. Во время разговора он лихо выпячивал подбородок, будто дерзкий искатель приключений. – Я слишком много раз проходил через это.

Лилли поглядела на него:

– Проходил через что? Была какая-то другая эпидемия, которую я пропустила?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я только что был в депо в Сеное, и они там до сих пор не нашли горючее. Лилли, говорю тебе, я видел, как многие проекты провалились как раз из-за недостатка топлива. Если ты помнишь, я был занят в дизайне…

– Я знаю, ты говорил нам это раньше, причем не один раз, и мы запомнили, что твоя фирма «занималась дизайном более чем десятка самых больших небоскребов в Атланте».

Купер фыркнул, его кадык задрожал от возмущения:

– Я всего-навсего говорю… мы ни черта не сделаем без горючего! Без горючего мы тут просто полируем рельсы, ведущие в никуда.

– Купер…

– В семьдесят девятом, когда ОПЕК задрал цены на нефть, а в Иране была заварушка, нам пришлось списать целых три здания на Пичтри. Просто оставили их фундаменты, как кости динозавров в смоле.

– Хорошо, послушай…

Позади Эш зазвенел еще один голос:

– Хей, Индиана Джонс! Дай им отдохнуть!

Все головы повернулись к Джинкс, юной бродяжке, которую Лилли нашла ранее в этом году. Блистательная, ветреная Джинкс страдала биполярным расстройством; девушка носила черную кожаную блузку, на коже ее пестрели десятки татуировок, на поясе висели многочисленные ножи, а на лбу сидели круглые очки в стиле стимпанк. Она приближалась быстрыми прыжками, сжав руки в кулаки.

Купер Стивс отступил назад, будто уклоняясь от встречи с бешеным животным. Джинкс подбежала к нему совсем близко, дрожащая и напряженная, как пружина в часах:

– Какого хрена ты издеваешься над ней каждый гребаный день?

Лилли встала и осадила Джинкс:

– Все в порядке, дорогая. Я справляюсь.

– Назад, Джинкс. Мы всего лишь болтали. – Револьвер Купера лишь слегка уменьшал его страх перед этой девушкой. – Ты берега попутала.

В этот момент Майлз и Томми вскочили на ноги за спиной у Эш с опасливым выражением на лицах. За последний год – скорее из-за жары, чем из-за стресса по поводу нахождения на открытом пространстве – между людьми вспыхивали ужасные ссоры. Случалась даже поножовщина. Теперь каждый был вооружен. Даже пухлая Норма Саттерс, которая раньше руководила церковным хором, осторожно потянула руку к своему пистолету сорок четвертого калибра.

– Так, все сбавили обороты! – Лилли подняла руки и заговорила жестким тоном. – Джинкс, отойди. Купер, слушай меня. Ты поднимаешь разумные вопросы. Но дело в том, что мы на пути к созданию биодизеля, и у нас уже есть один в Вудбери. К тому же у нас есть несколько повозок для лошадей и несколько ручных дрезин, чтобы добраться туда, куда нужно, пока мы не сделаем еще двигателей. Все в порядке? Ты доволен?