Я пожал плечами.

– А сам почему не сделаешь всё? В точности, как надо.

– А я другим буду занят, – капитан широко улыбнулся, развернулся на пятках и пошёл к вахтенному, раздавать приказы.

Я, снова ничем не занятый, остался гулять по квартердеку и наблюдать за слаженной работой пиратской команды.

Паруса 'Левиафана' наполнялись ветром, который мчал нас на северо-запад, к побережью Америки. До побережья Флориды отсюда больше тысячи морских миль, и путешествие обещало быть долгим.

Вечером, когда солнце почти погрузилось в океан, установился штиль. Некоторые из матросов порадовались внезапному безделью, но старик Смит угостил их своей тростью и отправил вниз, закреплять всё, что не закреплено, и откачивать воду из трюма.

– Шторм близко, – проворчал он, рассматривая безмятежное Карибское море. – Запоздали в этом году.

И, словно в подтверждение его слов, чёрная полоса стала затягивать красное вечернее небо. Пахнуло свежестью, над моей головой оглушительно хлопнул грот.

– Марсели обстенить, брамсели зарифить, живее, тупоголовые! – из каюты выскочил Уэйн. – Люки закрыть, прокляни вас Господь! Огни погасить!

Марсовые скорее полезли наверх, пока не началась буря, убирать паруса, совершенно ненужные во время шторма. Капитан в ярости сжимал кулаки и кричал на нерадивых индейцев, которые почти не понимали английский и постоянно путались в шкотах, фалах и брасах.

Сверкнула молния, на мгновение запечатлев лица моряков, от яркой вспышки превратившиеся в гротескные маски. 'Левиафан' снова погрузился во тьму, чёрные тучи, казалось, покрыли весь мир. Тысячей маленьких барабанов застучали по палубе крупные капли дождя, и даже крики матросов скрылись за шумом ветра и скрипом оснастки.

В борт одна за одной ударяли волны, и вода рекой лилась к шпигатам, откуда возвращалась обратно в морскую пучину.

Раздался истошный вопль откуда-то сверху, и один из марсовых упал вниз.

– Человек за бортом! – раздалось несколько голосов.

– Пусть тонет! – жёстко ответил капитан, крепко держась за штурвал. Томас умело лавировал между волнами и держал корабль так, чтоб шлюп переваливался с борта на борт, а не с носа на корму.

Ветер завывал, словно заупокойная по неизвестному моряку. Кое-кто перекрестился, несколько человек истово молили Бога дать им пережить эту бурю, но капитан, как и я, оставались невозмутимы и собраны.

Шторм, казалось, собирался длиться вечно. Ежеминутно долгими раскатами гремел гром, а дождь был похож на повторение Всемирного потопа.

Весь корабль ходил ходуном, когда очередная волна ударялась о борт, и я подумал о тех несчастных, что сейчас сидели в трюме. Если квартирмейстер хоть что-нибудь закрепил не как следует, то весь корабль неизбежно пойдёт ко дну. Бывали случаи, когда одна оторвавшаяся бочка пробивала борт и всей команде пришлось спасаться на шлюпках. Капитан так и не смог отмыться от позора.

На палубе тем временем царил хаос. Индейцы и негры отказывались лезть наверх, сколько бы их не лупил старина Смит, капитан уже надорвал глотку, показывая на грот, который от ветра уже был готов лопнуть. Немногочисленные моряки-англичане, известные своей выучкой, пытались обуздать непослушный парус, но их сил не хватало.

– Черномазые, живо сюда! – рявкнул я от всей души.

Испуганные бурей матросы не слушали команд своего капитана, но репутация безжалостного убийцы оказалась страшнее. Моё искажённое криком лицо в свете молний наверняка казалось мордой ужасного демона, а негры и индейцы всегда оставались суеверными.

– Вы двое, выбирайте шкоты! Тянем помалу! – приказал я, сам принимаясь за работу.

Негры опасливо присоединились ко мне, а англичане сами полезли на ванты, понимая, что от кого-то другого толку не будет.

Углы паруса медленно поползли друг к другу, корабль сбавил ход, но опасностей это не убавило. Мы сражались со стихией, которая неистово и неуклонно пыталась пустить 'Левиафана' на дно. Английский шлюп стойко держался, чего я не мог сказать о команде. Похоже, Томас набрал их только ради количества, а пользы от этого сброда было не больше, чем от намокшего пороха. Пушечное мясо.

– Руль на правый борт! – крикнул я капитану. Уэйн шуточно отсалютовал мне и заложил штурвал в сторону.

Корабль относило всё дальше и дальше к югу, а это совсем не то, что нам было нужно.

Нас здорово потрепало в тот день. Шторм кончился только под утро, и мы, совершенно измотанные, легли в дрейф и первым делом осмотрели шлюп. Матросы на помпах качали всю ночь, но воды в трюме всё равно просочилось достаточно. Уэйн ходил по кораблю с угрюмым видом и постоянно поминал морского дьявола. Ветром порвало один из марселей, когда шторм уже стихал и мы попытались добавить парусов. Ещё одного англичанина смыла в море накатившая волна, я даже не успел с ним познакомиться.

Матросы вповалку лежали прямо на палубе и спали после тяжелой ночи, а мы с Томасом и первым помощником осматривали повреждения.

– Как бы не пришлось опять в гавань заходить, сэр, – посетовал Уолш, показывая на треснувшую фок-мачту. – Укрепить можно, но долго не сдюжит.

– Запасных-то нет? – поинтересовался я. – Поменять, да и дело с концом.

– А ты вообще заткнись, – рыкнул Томас. – Ещё раз посмеешь мне приказывать – под килем прогуляешься.

Я посмотрел ему в лицо. Капитан не шутил, это было заметно. Что ж, на этом корабле я простой моряк, и капитан может делать всё, что ему вздумается. Пока команда не против.

– Брайан, у нас есть запасные мачты? – услышал я и улыбнулся.

– Сэр, мы отклонились от курса почти на сотню миль, – ван Рейн степенно подошёл к нам, выпячивая толстое брюхо.

– Погано, – сказал капитан. – Дьявол! Нильс, держи курс норд-вест. Уолш, прикажи заменить мачту. Дженкинс, чего ты там копаешься!?

Томас раздал приказы, пробормотал что-то ругательное и быстрым шагом отправился в каюту.

Мы с офицерами переглянулись.

– Часто с ним такое? – спросил я.

– Только когда ему советы непрошеные даёшь, – зевнул первый помощник. – Я бы на твоем месте поостерегся.

– И стоило меня в офицеры брать? – удивился я. – Темнит капитан.

Каперы только пожали плечами.

– Как по мне, так тебя надо было лягушатникам отдать. Ничего личного, – проворчал голландец. – Неизвестно, что для тебя бы лучше было.

– Посмотрим, – ответил я и погладил рукоять пистолета.

На нижней палубе в тусклом свете лампы в самом разгаре шла игра. В самом воздухе чувствовался азарт, пираты вопили и кричали при каждом броске костей. Правила здесь установились элементарные, чтобы каждый малограмотный каторжник мог без проблем играть и выигрывать. Бросай, и считай, у кого больше.

Я сидел и смотрел, не принимая участия в игре.

– У Джека опять шестерки в ряд!

– Тряси-тряси, не мухлюй!

– Ставлю свою долю от следующего корыта!

Спертый воздух нижней палубы пах плесенью, человеческими телами и порохом. Филипп сидел чуть в стороне от остальных, прислонившись к бочке с водой. Наверху пробили четыре склянки, некоторые матросы отправились на вечернюю вахту, а вахтенные, наоборот, спустились вниз. Француз, по своему обыкновению, принялся за молитву.

Игроки косо взглянули на него, но не сказали ни слова, продолжив играть.

– Может, сыграешь с нами, француз? – прозвучал вопрос в нависшей тишине.

Филипп покачал головой.

– Это разве грех, по-твоему? – просипел кто-то.

– Да. Мне уже хватило, – ответил француз.

– Вот зайдём в порт, увидишь настоящий грех, – заржали матросы и кости снова застучали по палубе.

– Вижу парус! – раздался крик из 'вороньего гнезда'. – Слева по борту! Идёт в нашу сторону!

Сообщение моментально разнеслось по всему кораблю и, в конце концов, дошло до капитана. Том пулей выскочил из каюты и бросился к фальшборту, пытаясь разглядеть чужое судно. Отсюда, снизу, парус все еще казался маленьким облачком на горизонте.