Однажды Галиотис услышал громкие красивые звуки, словно кто-то играл на огромной трубе.

– Что это за удивительные звуки? Кто этот неведомый музыкант? – спросил он Краба-Горошинку.

– Выгляни и посмотри сам, – отвечал тот.

– Боюсь!

– Если ты будешь все время таким нерешительным и боязливым, то никогда ничего не узнаешь! – сказал раздосадованный краб.

Галиотис застыдился своей трусости, но все равно из раковины выглянуть не осмелился. А звуки были так прекрасны!

– А ведь я могу посмотреть на этого трубача, не высовываясь наружу, – подумал Галиотис, – стоит только изнутри проделать небольшую дырочку в стене моего домика и я смогу видеть все, что творится вокруг.

Решив так Галиотис начал тереть своим шершавым язычком перламутровую стенку своего жилища (а вы, наверное, помните, что язычок у Галиотиса был жестким как наждачная бумага). Работал он так усердно, что вскоре в раковине образовалось маленькое круглое отверстие. Галиотис одним глазком заглянул туда и увидел в вышине, у самой поверхности огромного кита.

– Какой он большой! – воскликнул моллюск.

– Это кит-горбач, – откликнулся Краб-Горошинка, – самый лучший музыкант среди всех китов.

Через день снаружи послышался барабанный бой. Галиотис устремился к окошку в своей раковине, но ничего не увидел. Для того чтобы рассмотреть неведомого барабанщика ему пришлось проделывать еще одно отверстие в другом конце раковины. Когда оно было готово, моллюск заглянул туда и обнаружил рядом со своим камнем большую горбатую рыбу.

– Ее так и зовут – Горбыль или Рыба-Барабанщик, – сказал Крабик-Горошинка.

– Уже можно составлять оркестр.

– Погоди, скоро новые музыканты появятся!

И действительно через некоторое время Галиотис услышал чарующие звуки – как будто кто-то играл на арфе. Моллюск прильнул сначала к одной скважине в стенке, а потом ко второй, но так ничего не увидел, потому, что неизвестный музыкант располагался на дне. Галиотису пришлось продырявить раковину еще в одном месте, и только сквозь это отверстие он разглядел лежащую на песке длинную плоскую рыбу. Именно она звенела как арфа.

– Это Морской Язык, родственник камбалы, – пояснил Крабик-Горошинка. – Но камбала бесталанна, а Морской Язык – настоящий виртуоз.

Так день за днем Галиотис знакомился с различными голосистыми морскими обитателями. Правда, для этого ему пришлось сделать в своей раковине целый ряд дырочек, через которые он мог легко рассматривать любых подводных жителей, откуда бы они теперь не появлялись.

Поэтому вскоре он узнал, что дельфин-белуха щебечет как канарейка, что рыба-мичман, прозванная так за красивые золотистые бляшки-пуговицы на своем теле, громко бормочет, что рыба-жаба, которая действительно похожа на жабу, так оглушительно гудит, что не дает спать по ночам всем морским жителям, что макрель крякает, что ставрида лает, а вот рыба-собака совсем даже не лает, а хрюкает, что рыба-спинорог чирикает, что очень красивый морской петух не только кудахчет, но еще умеет свистеть, ворчать и храпеть, а огромный скат-манта когда, резвясь, выпрыгивает из воды, то падает назад в волны с сильнейшим грохотом.

Галиотис настолько привык к различным звукам, что на слух определял, кто их издает. Но однажды, когда моллюск в своем домике мирно дремал под хруст челюстей рыбы-попугая, которая лакомилась коралловыми веточками, он услышал слабое монотонное жужжание неизвестного животного, словно кто-то негромко напевал на одной ноте.

Галиотис не придал значения этому звуку, а вот Крабик-Горошинка, любовно протиравший пурпурную жемчужину, сразу насторожился.

– Беда! – сказал он – Слышишь? В наш домик стучится беда!

– Какая беда? – спросил Галиотис зевая. – Кстати, снаружи кто-то просто тихонько царапается, а вовсе не стучится. Нам-то какое дело? Раковина моего домика очень прочная!

– К нам пробирается непрошеный гость – улитка Устричное Сверло, – настаивал Краб. Она просверливает раковину моллюска и через эту дырочку поедает хозяина.

– Что же делать? Куда бежать? – заволновался Галиотис. – Впрочем, я не то чтобы бежать, но даже и ползать быстро не умею!

– Даже если бы ты мог быстро ползать, сейчас это не помогло бы – Устричное Сверло уже плотно присосалось к твоей раковине.

– Что же делать? – повторил испуганный моллюск.

Крабик-Горошинка ничего не ответил и заторопился к выходу. Обернувшись, он крикнул Галиотису: – Берегу уши!

– Убежал, – с грустью подумал Галиотис, прислушиваясь к негромкому монотонному пению Устричного Сверла. – Покинул друга в трудную минуту! И причем здесь мои уши, хотел бы я знать?

Вдруг снаружи послышалась пушечная канонада, настолько громкая, что Галиотис тут же оглох.

Когда грохот стих, Галиотис посмотрел в одно из своих окошек, и обнаружил, что на дне рядом с его домиком стоят и о чем-то беседуют Краб-Горошина и креветка. У этой креветки одна клешня была нормальная, а другая преогромная.

А еще Галиотис увидел небольшую улитку, удиравшую прочь так быстро, как только может удирать улитка.

– Это Устричное Сверло убегает, – догадался Галиотис.

Краб Горошинка и странная креветка закончили разговор, приветливо помахали друг другу клешнями и разошлись. Креветка поползла к ближайшему коралловому кусту, а Краб-Горошинка направился в домик к Галиотису.

Забравшись в раковину, крабик принялся было рассказывать, о том, что произошло, но оглохший Галиотис ничего не слышал. Только через час к нему вернулся слух и Краб-Горошинка наконец поведал, кто их спас.

Оказывается спасителя, далекого родственника Краба-Горошинки, звали Креветкой-Щелкуном. Своей огромной клешней она так громко щелкала, что любой враг тут же убегал прочь. Именно от этих громовых звуков сам Галиотис потерял слух, а Устричное Сверло, до смерти напуганное, еле унесло ноги.

С тех пор Галиотис живет на своем камне спокойно, без опаски рассматривая морских обитателей через многочисленные отверстия в своей раковине. По-прежнему живет с ним и Краб-Горошина. Иногда в гости к ним приползает сосед – Креветка-Щелкун – полюбоваться на сияющие перламутровые стены их жилища и на чудесные разноцветные жемчужины.

Эта история произошла очень давно.

В пещерке кораллового рифа жил-был Акуленок. Он был такой маленький, что боялся почти всех остальных рыб, особенно зубастых барракуд.

Акуленок из своего безопасного укрытия наблюдал, как мимо него ежедневно проплывают диковинные морские обитатели: рыбы-мечи и рыбы-сабли, рыбы-пилы и рыбы-молоты, рыбы-флейты и рыбы-свистульки, морские свиньи и морские коровы, и даже морские ангелы и морские дьяволы.

Однажды, ярким днем вдруг померк свет. Акуленок высунулся из своего кораллового домика и обнаружил, что солнце загораживает огромная черепаха, неподвижно лежащая на поверхности океана.

Акуленок ждал, что исполинская черепаха уплывет и снова станет светло, но великанша, по-видимому, и не думала двигаться дальше.

Акуленок выглянул из пещерки, задрал голову и закричал:

– Эй ты! Там, наверху! Хватит отдыхать! Плыви дальше! А то ты мне весь свет застишь!

– Я очень устала, – раздался низкий, словно далекие громовые раскаты, голос. – Пожалуйста, не торопи меня. Я отдохну немного и покину тебя, и твой риф, и этот океан.

– Лентяйка! – воскликнул Акуленок. – Отчего ты так устала? Что ты делаешь?

– Я выполняю самую важную и самую тяжелую работу в этом мире. Пожалуйста, не торопи меня, подожди немного.

– Самую важную работу? – засмеялся Акуленок. – Ты хочешь сказать, что без тебя весь мир рухнет? Что, на тебе весь свет клином сошелся?

– Можно сказать и так. Пожалуйста, не гони меня! – взмолилось черепаха. – Дай мне хоть несколько минут отдыха.

– Плыви прочь, лежебока! Отдохнешь в другой раз! Убирайся!

– Хорошо, – со вздохом согласилась черепаха, – я поплыву. Но и ты будешь все время плавать, пока вновь не повстречаешь меня.