— Я… не знаю, как это еще объяснить, но та ночь в палатке. Я все время думаю об этом. Плюс, я поговорил с парой людей, которые натолкнули меня на мысль… В общем… Ты мне нравишься, Том, — скомкано закончил брюнет и уставился на свои руки, сгорая от стыда.

В комнате повисло шокированное молчание. Челюсть Альфредо поползла вниз.

— И еще я хотел попросить у тебя прощения, — еще тише добавил брюнет. — Я ляпнул сгоряча. Это и твой дом тоже. Ты можешь быть, где хочешь. Только… давай больше без сюрпризов?

— Но… я думал… — Том все еще открывал и закрывал рот.

— Я тоже думал. И такого надумал, что башка уже раскалывается, — Билл устало опустил лицо в ладони. — Я пойму, если ты не захочешь связываться с таким, как я, у которого семь пятниц на неделе.

Том, все еще пораженный, тоже сел рядом и задумчиво закусил ноготь.

— Знаешь, что самое смешное? — хмыкнул он через пару секунд напряженной тишины.

— Что?

— Меня все это время глодали схожие мысли. Никак не могу забыть, как ты набрасывался на меня. У меня тогда так встал, что аж больно было, — очень простодушно завершил он свое маленькое признание.

Кернер смущенно поковырял краешек одеяла. Жар начал обнимать все его тело при воспоминании о том, насколько хороша была та ночь, которую никто из них изначально не счел ничем серьезным.

— Ну, это… Это был просто всплеск. Ты меня сильно задел. По правде, я понятия не имел, что мне делать, — хрипло пробормотал Билл, вспомнив теплые ладони на своих бедрах и ласковые движения, от которых непроизвольно закатывались глаза. — Не говоря уже о том, что до встречи с тобой я считал себя стопроцентным натуралом.

Напряжение в комнате становилось все интенсивнее.

— А сейчас? — Альфредо пододвинулся к парню и притерся к нему теплым боком.

— А сейчас — не знаю, — Билл слегка прикрыл ресницы.

— Ну так… Давай что-нибудь придумаем? — рука поползла по спине, и у Кернера начал потихоньку заканчиваться кислород. Наверное, это означало, что Том безоговорочно принял акт о капитуляции. Билл осторожно глянул на него. Парень улыбался ему доброй и светлой улыбкой, а дыхание на щеке было таким близким. Взгляд карих глаз спорхнул на губы с колечком пирсинга.

Кернеру осталось преодолеть всего несколько сантиметров до полного согласия, что он и сделал лишь с небольшим промедлением. Он дико боялся, что Том не разделит его желание, но тот тоже подался навстречу, послушно раскрывая губы для мягкого ненавязчивого поцелуя. Еще через минуту Билл уже сидел у Тома на коленях, отдаваясь его движениям, и откинул его на ту самую злополучную кровать, с которой началась последняя стадия его саморазрушения. Он с удовольствием получал доступ к его полуобнаженному телу, которое мучило его в самых смелых видениях. И если признание в своих истинных чувствах значило обретение этого бархатистого подарка, Билл решил, что гордость и предубеждения тут были не так уж важны. Загораясь в руках этого парня он находил то, чего ему так недоставало — настоящие чувства, которые бились в нем, как бабочка о стекло фонарика. И больше не было никаких сомнений, страхов и посторонних голосов, были только объятия, нежные, но такие сильные, такие, которых хватило бы, чтобы спрятаться от целого мира. Приятные, полноценные эмоции, полученные от этого стали самым большим открытием, сделанным именно в эти минуты.

— Я не ожидал от тебя такого, Кернер, — только и смог тихо вымолвить Том, которого теперь тесно прижимали к постели.

— Я сам от себя такого не ожидал, — Билл навис над ним, заглядывая своей жертве в глаза. Он такой доступный и мягкий сейчас, и не имеет никакого значения, что это неправильно. Как могло быть неправильно то, чего так хотелось?

— Я рад, что ты пришел к такому умозаключению. Ты мне тоже нравишься, Билл, — тихо отозвался парню Том, поглаживая его спину под футболкой. — Иначе бы я не сделал того, что сделал… То, что ты видел на днях, было всего лишь досадным недоразумением, этого вообще не должно было…

Билл прикрыл пальцами его рот, останавливая губы, которые сейчас болтали лишнее.

— Оставь, Том. Я все понял… С кем не бывает, — он тяжело вздохнув, вспомнив кирпичную упертость Аманды.

— Я боялся, что ты придешь совершенно с другими намерениями. Хорошо, что ты все понял, — Альфредо с благодарностью сжал его пальцы.

Кернер снова склонился, улыбаясь этому признанию. Ничто на свете не могло его сделать более довольным, чем он был сейчас.

— Я рад это слышать. Том. Теперь я спокоен. На этой почве предлагаю — давай просто поваляемся с тобой? До самого утра… И завтра решим, что нам с этим делать?

— Давай. Только можно…

Билл выгнул бровь, призывая его продолжить эту речь.

— …я сниму с тебя всю одежду?

Брюнет вспыхнул, как камин. Артериальное давление начало ощутимо повышаться и давить на череп. Но он не для того старался и пересиливал себя, чтобы отступать теперь так просто.

— Только если ты сделаешь то же самое, — он окончательно сократил расстояние между их губами. Для того, чтобы больше не разрывать этот контакт.

Пальцы в волосах, нежные поглаживания и уплывающая реальность были последним, что он запомнил из этого вечера. Волны теплого счастья омывали его со всех сторон, когда руки парня настойчиво потянули вверх его футболку, медленно стащили с него джинсы и все остальное. И хотя между ними не происходило близости, даже этих малых прикосновений было достаточно, чтобы чувствовать себя как на вершине мира.

Теплые ладони Тома лишь помогали Биллу поверить, что он все сделал правильно.

***

Утро наступило быстрее, чем этого хотелось бы. Кернер открыл глаза и зажмурился от света, который проникал в комнату и мешал как следует насладиться приятным сном. Вчерашняя ночь незаметно превратилась в мечты наяву или реальность во сне; во что-то туманное и теплое, похожее на подогретое молоко. Оба парня растворились в ней и в друг друге, просто и бесконечно целуясь и лаская друг друга руками, кончиками пальцев, телами. Никому не хотелось большего, потому что было достаточно и того малого, того хрупкого доверия, установившегося между ними. Они были слишком эмоционально вымотанными, чтобы продолжать, однако и остановиться было невозможно.

Кернер улыбнулся дурацкой детской улыбкой и посмотрел на молодого человека рядом с собой. Том все еще спал, точно так же, как вчера, когда был найден на месте преступления, так что Билл получил отличную возможность просто полежать рядом с ним и еще раз прокрутить в голове кадры, моменты его нежных касаний, его поцелуев и улыбок. Он никогда и не думал, что парни могут быть такими. Что Том будет таким. Проснувшись, он почувствовал себя еще более потерявшимся, чем до этого. В груди словно разросся большой светящийся шар, тот, что был похож на солнце, на целую планетную систему, где вращались тысячи миров, больших и маленьких.

— Том, — промурлыкал он, тыкаясь носом в его щеку. — Ты мне руку пережал, пусти.

— Угу… — буркнул Альфредо и перевернулся. Он полежал несколько секунд, а потом вскочил, резко уставившись на брюнета, лежавшего рядом с ним.

— Не приснилось… — как замороженный прошептал он, туго соображая спросонок.

— Не приснилось. Давай еще поваляемся? Не хочу открывать глаза, — хрипло пробормотал Билл и загреб Альфредо к себе. На этом объект временно был обездвижен и придавлен к подушке.

Полусонное прекрасное утро продолжалось.

Это было очень странное ощущение. Когда парни окончательно проснулись, никто из них не задался вопросом: «И что теперь?». Точнее, вопрос мучил обоих, но произнести его вслух никто не решался. Билл никогда не заводил постоянных отношений и не имел понятия, как себя надо вести теперь. Он даже не имел понятия, чем принципиально отличалась их ситуация от стандартной.

За завтраком он задумчиво изучал спину Тома и гадал, как бы на такое отреагировали его родители, случись это все у них под носом. Раздумывал, как на это отреагирует Фиби и ребята. И, что самое страшное, как на это отреагирует Аманда.