Том огляделся. В основном тут валялась рухлядь — какие-то коробки, старые вещи, верстак. Горы неведомых машинных деталей, всяких втулок, гаек, подшипников, карбюраторов и прочих штуковин, принадлежащих Гордону. Около одной стены стоял стеллаж, набитый бумагами, чертежами, всё теми же коробками с деталями и инструментами, сваленными в кучу.

Но Билла интересовало не это — он прошел в самый дальний угол, нагибаясь и доставая что-то из-за шкафа. Он сдул пыль. В его руках оказалась длинная прямоугольная коробка, похожая на ту, в которой могли бы храниться конфеты. Отличалась она только тем, что была в два раза толще, обшита железом и снабжена замком с кодом.

— Что это? — Том заинтересованно уставился на вещицу.

Билл понизил голос до шепота, хотя в этом не было особой необходимости.

— Это мои рисунки… Я хотел показать тебе, — он улыбнулся. — Я не держу это у себя в комнате, потому, что Тай периодически роется там. Всё самое ценное у меня находится тут, в этой коробке, — он похлопал по ней рукой.

Том кивнул. Билл набрал на замочке какую-то комбинацию из трёх цифр и дужка отщелкнулась с тихим лязгом.

— Ну вот … — он отставил вещицу на верстак, отодвигая ею всякую ветошь и испачканные в масле тряпки. — Я рисую, когда дома никого нет, так что в основном получается то, что будит воображение. Ни разу не получалось выбраться на природу и попробовать там.

Он достал по одному большие, формата А4, плотные листы. Том удивлённо моргнул.

— Билл, а ты… Ты уверен, что это нарисовал ты? — на всякий случай спросил он.

Он видел подобные рисунки в книгах или журналах, нарисованные твердой рукой профессиональных мастеров, а не девятилетнего мальчишки. Когда Билл говорил про «рисунки», Тому представилось что-то вроде палка-палка-огуречик. Что-то из серии того, что он сам мог бы изобразить, напрягая всю свою фантазию.

Но у Билла это были не картинки, а целые картины — с первого рисунка улыбалась миловидная женщина, которая сидела вполоборота. Эта улыбка что-то напомнила Тому — женщина выглядела будто живая.

— Да, это я нарисовал. Это мама, — пояснил Билл, заглядывая другу через плечо.

Том заворожённо хлопнул ресницами. Ему стало понятно, почему возникло знакомое чувство.

— Но это совсем не детские рисунки, не каждый взрослый смог бы так же… — Том с трудом сглотнул, переворачивая страницу.

На следующем листе был очень легко узнаваемый Бастер — переданный донельзя реалистично, он сидел и держал в зубах косточку, его глаза будто бы блестели прямо с бумаги.

— Офигеть, — с придыханием пробормотал Том.

— Да, чтобы его зафиксровать, кость пришлось бросать каждую минуту, это было очень утомительно.

— А это твоё королевство хорошей погоды … — догадался Том, перелистывая следующую страницу, где он обнаружил замок, стоящий прямо на облаке.

— Догадался, — Билл вдавился острым подбородком в его плечо, — А это … — он сам перевернул страничку и Том охнул.

— Когда ты успел? — он поднял картинку, с которой смотрел он сам. Том впервые видел, чтобы его кто-то рисовал, тем более так качественно, ни единой перевранной детали, как будто фотография, только чёрно-белая.

— Ну… Не знаю, я на тебя даже не смотрел, просто взял и представил. В деталях.

Том всё ещё не мог прийти в себя. Он обернулся, чтобы посмотреть на Билла, но тот почему-то отвернулся, низко опустив лицо. Его ресницы трепетали в тусклом свете.

— Билл…это… это… Почему ты показываешь это мне?

— Я держу в этой коробке только самых дорогих людей или воспоминания, — его голос тихо шелестел над ухом, и Том заморгал глазами еще яростнее. — Я подумал, ты должен понять.

Том понятия не имел, чем заслужил такое доверие с самого первого дня, но вдруг ощутил тепло, исходящее от соседского мальчики. Он ещё раз посмотрел на красивый портрет.

— Билл, если ты разрешишь, можно я оставлю себе этот рисунок? Он очень красивый, — попросил Том, проводя по краешку листа.

— Да, если нравится, — друг пожал плечами, продолжая отворачиваться и изучать взглядом любые посторонние предметы, только чтобы не смотреть на Тома. Щеки его пылали краской.

— Очень нравится. Слушай, тебе ни в коем случае нельзя зарывать свои таланты. Это очень красивые работы! — Том оживился, внезапно вспомнив про назначение подвала у себя дома. — Погоди, Билл у меня идея! Моя мама тоже когда-то хотела стать художником, ты, если хочешь, можешь приходить и рисовать свои картины у нас, она могла бы многое тебе рассказать!

— Думаешь? — Билл поднял на него большие карие глаза.

— Я поговорю с ней, я думаю она согласится… Это потрясающие рисунки! — Том ещё раз перебрал их все, задерживая на каждом взгляд по несколько секунд. — Просто фантастика.

Билл не знал, что сказать.

— Это… это было бы замечательно … — наконец, улыбнулся он, делая шаг назад. — Иногда я хочу уйти от них, когда они начинают надоедать, — мальчик посмотрел наверх, указывая на невидимых отсюда отца и брата.

— Ну, так тебе по крайней мере не надо будет прятать это, — Том кивнул на рисунки.

— А… — Билл махнул рукой, — им не придет в голову искать, отец думает, я бросил рисование. Он понятия не имеет, что я в подвале бываю часто. Тут только его коллекционные машинки представляют ценность.

Билл указал куда-то в сторону, и Том увидел, что в углу стоял еще один стеллаж, не заваленный никаким хламом. Он был большой, просторный и чистый. В нём, как музейные экспонаты под блестящим стеклом, стояли модели автомобилей, маленькие и побольше, раскрашенные и однотонные, сделанные из дерева или металла.

Том аккуратно отложил рисунки обратно в коробку, отделив только один, который Билл разрешил ему взять себе. Он открыл дневник на последней записи и вложил лист туда, твердо пообещав себе сохранить его и приклеить к обложке скотчем когда доберется домой.

Билл наблюдал за его движениями, улыбаясь краешком губ.

— Можно мне? — Том посмотрел в сторону шкафа.

Его друг немного замялся. Отец обычно сам показывал всем модели, не разрешал подходить к ним близко. Но сейчас его не наблюдалось поблизости. Что плохого могло произойти, если просто посмотреть на них издали?

Том осторожно приблизился к шкафу, любуясь из-за стекла на маленькие серебристые линкольны, крайслеры, джипы, стройными рядами выставленные на зеркальных подсвеченных полках.

— Должно быть, стоит дорого … — мальчик задумчиво скользил взглядом от экспоната к экспонату.

— Не то слово, отец их всю жизнь собирал, выкупая по разным аукционам. — Вот смотри, эта самая дорогая, — Билл приоткрыл створки и притронулся пальцем к ближней машинке, красивому, раскрашенному в красный лимузину. — Тут все детали собраны вручную, в мире нет больше такого же автомобиля и …

— Билл, ты что делаешь, позволь тебя спросить? — раздался ледяной голос откуда-то со стороны ступеней.

Мальчик неловко дернулся от звука и случайно задел полку с машинками так, что крошечный экспонат дрогнул. Брякнув по зеркалу колесиками, он соскользнул вниз. В тишине подвала раздался оглушительный звон — модель самого дорогого лимузина в коллекции упала на бетонный пол и разлетелась на несколько частей.

Время дёрнулось и замерло. Тому показалось, что он остался вне его, отделившись от своего тела. У него всё ещё был шанс пошевелиться, хотя он и не очень хотел делать этого. Он обернулся. На лестнице стоял мистер Мерфи собственной персоной. Билл обмер на месте, впрочем, как и Том, от звука этого металлического голоса.

— Ты. Разбил. Мой. Фирменный. Лимузин? — холодно и очень жёстко поинтересовался Гордон, проводив взглядом коллекционное колёсико, откатившееся прямо к ступенькам, на которых он стоял.

— Папа я …

— Мистер Мерфи, он не нарочно! — забормотал Том, у которого подкосились коленки от одного вида отца Билла. Ему стало действительно страшно. За себя и за друга.

В глазах у Мистера Мёрфи сверкнула молния. В дверях моментально нарисовался Тайлер, с картриджами от приставки в руках. Том предположил, что он почуял запах палёного и прилетел, как стервятник, посмотреть, как будут разделывать тушку.