На последнем слове её голос дрогнул, и девушка замолчала. И это сильно разозлило Тацуми: кто угодно, но не она. Не та, с которой началась его жизнь в «Ночном Рейде». Не та, кто помогала ему тренироваться и становиться сильнее. Не та, которая спасла его от лап дикого зверя.

— Уж тебя-то я в обиду не дам, обещаю.

— Откуда такая уверенность, Тацуми? Мы не знаем, что нас ждёт в будущем. Даже если мы победим, то… все разойдутся, и наша дружба прекратится. Каждый займётся своими делами, забыв про «Ночной Рейд» и всё то, что мы пережили.

— Клянусь, этого не произойдёт.

— Откуда ты…

Тацуми не стал ничего говорить. Он заткнул её рот ещё до того, как она договорила фразу. Глаза Акаме расширились, и несколько секунд девушка не могла понять, что происходит. Лицо Тацуми было слишком близко, его рука обняла её за плечи, а вкус губ переходил на язык. Картина сыпалась мелкими осколками о представлении этого момента; Акаме не имела опыта в поцелуях и не знала, как надо в подобной ситуации действовать. Это был её первый поцелуй…

Целую минуту Тацуми владел её губами и отстранился лишь потому, что лёгкие требовали воздуха. Восстанавливая дыхание, Тацуми хоть и выглядел спокойным, глаза то и дело бегали из стороны в сторону, а мысли и вовсе покинули это место. Парень сам не понял, что сейчас произошло: вроде бы сидели тихо и мирно беседовали, но это внезапное чувство защитить ту, к которой он был неравнодушен, взяло верх. Тацуми не мог смотреть в ярко-красные глаза, в которых плескалась тревога с безнадёжностью. Хоть что-то на время сбило её с толку.

— Та… цуми…

— Эм… Акаме, прости, я не хотел, — виновато произнёс шатен, уводя взгляд. Да уж, сейчас начнётся головная боль под названием: «Как ты посмел?». В голове юноша уже продумывал план по спасению своей шкуры.

— Можно… ещё раз?

ШАХ!

Это стало внезапным ударом для парнишки. Можно было и не поворачивать голову в её сторону, чтобы понять внезапно нахлынувшие чувства и появившиеся эмоции. Перед ним сидела Акаме, но совершенно не та хладнокровная убийца и одна из группировки «Ночной Рейд». Горящие алым пламенем с переливчатыми оттенками огня и лёгкий румянец на щеках говорили об обратном. Юноша уже видел её такой однажды, но желание в её глазах увидел впервые. Акаме выглядела как настоящий охотник: стоит отказать и будешь съеден живьём.

Пытаясь сохранить остатки уверенности в себе, Тацуми сглотнул и снова потянулся к лицу девушки. И снова лёгкое касание губ, и снова прерывистое дыхание. А затем снова. Парень совершенно перестал различать сон и явь: он делал это с Акаме. Тацуми всегда считал эту девушку самой недоступной из «Ночного Рейда», и любая попытка попытаться соблазнить расчётливую убийцу на неё бы точно не подействовало. Но то, что происходило сейчас — совсем другое, чем просто соблазн.

«Ночной Рейд» уже забыл те дни, когда каждый мог делать всё, что ему заблагорассудится. Те беспечные дни под крылом любящих родителей или в компании друзей были безвозвратно потеряны. «Ночной Рейд» был словно стаей волков, находящийся под предводительством волка-альфы Наджендой. Настоящий прирождённый лидер для всех в группе, но Акеллой Тацуми считал совершенно другую девушку.

И вот она уже вплотную приблизилась к юноше, неуверенно, но настойчиво обняв его за шею и закатив глаза от сладостного мгновения. Поцелуй утратил первостепенную робость, уступив место прогрессивному дегустированию первого поцелуя и дальнейшего продолжения. И пускай для Тацуми это не был первый поцелуй, именно его юноша поклялся в ту минуту никогда не забывать.

В комнате стало жарче. Лёгкие попытки отстраниться друг от друга заканчивались провалом: каждый из них переводил дыхание, но тем для разговоров не было. Что можно было сказать, когда глаза друг друга горят от накатившегося желания снова прижаться друг к другу вплотную и не отходить? Проходило буквально две минуты, и парочка снова прикасалась друг к другу…

***

— Я… не знаю, что нужно делать, — честно признался Тацуми, сильно покраснев от стыда. После долгих и требовательных поцелуев, парень остался без верха, и теперь его спина касалась тёплого пола, а на нём, заняв верх, восседала Акаме с заалевшими щеками. Даже для неё это было слишком сильно. Но желание сделать это до прихода товарищей брало верх над обоими.

— Раз… Разберёмся… — тихо, с диким смущением, прошептала Акаме.

Её пальцы водили диагональные контуры на его шее; губы шатена изучали подбородок и шею девушки. Акаме была восхитительна! Как же сильно Тацуми привязался к ней. Это не была любовь с первого взгляда или постепенная любовь. Огонь в сердце появился после доверия — он совсем не походил на ту искренность в общении или шутках. Самый маленький каприз, скрывающийся глубоко внутри — это и была просьба о помощи: вновь почувствовать себя живыми и нужными в этом мире. Нужными друг другу.

Вскоре на пол полетел красного цвета галстук, и затем Тацуми распахнул чёрную рубашку брюнетки. Вот он, тот самый аромат настоящего охотника! Это был аромат Акаме — аромат её безупречного тела. Сердце колоколом стучало, когда он прикасался к ней и водил пальцами вдоль и поперёк её живота. Тацуми не видел лица Акаме, которая прижимала его голову к своей ключице, крепко обхватив её за шею и зарывшись носом в его волосы. Но он был уверен, что за это его не ударят и уж точно не прогонят.

— Та… Тацуми-и… — томно выдохнула Акаме и на секунду чуть отстранилась от него, чтобы посмотреть его лицо. Заалевшая от смущения, с ярким пламенем в рубинового цвета глазах и тяжёлым дыханием, девушка казалась ещё прекраснее, чем раньше. — Мы ведь никому не скажем?

— Обижаешь.

Глядя на брюнетку затуманенными от наплыва похоти и тепла, Тацуми решил действовать более уверенно, более честнее с самим собой и своей партнёршей. Прежняя робость, наконец, уступила, позволив ему взять инициативу в свои руки. Оно и правильно было: если хочешь добиться признания — действуй!

— Спасибо.

Он ласкал её тело, покрывая поцелуями от шеи и спускаясь до живота. Иногда инициативу перехватывала и Акаме, отстраняя назад и оглаживая его напряжённые мышцы, с некоторым восторгом отмечая, что парень действительно чудесен. Подобное парочка делала впервые, не имея опыта в подобных делах, но действовать начинали они уверенно. Тацуми стянул зубами край чёрного бюстгальтера и приступил к опробованию третьего размера груди.

— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… Тац… цуми…

— Прости меня, —, но на этом юноша не собирался останавливаться.

Его ладони держали девушку за талию, временами спускаясь на аппетитные бёдра и, лаская их, снова поднимаясь вверх. Это был первый тихий стон Акаме, отчего сознание Тацуми помутнело. Не слышал он нигде мелодии лучше, не ощущал юноша себя когда-либо прекраснее; не существовало ничего очаровательнее, чем этот тихий, но нежный голос. Тацуми не волновала ноющая в теле боль, он не обращал внимания на это. Всё, что сейчас интересовало его большего всего — это Акаме.

Брюнетка открыла глаза лишь того, когда верх занял Тацуми и, нависнув над ней словно хищник, медленно запечатлил заметные следы от губ. Всего немного, но уже чувство гордости: она принадлежит ему, и после этого шатен её никому не отдаст. И никто ему не нужен — ни Эсдес, ни Майн, ни кто-либо другой.

— Я обещаю быть аккуратным, — тепло улыбнулся Тацуми.

Было немного больно, когда парень, пускай и медленно, но вошёл в неё. Для Акаме это казалось непривычно и чуждо; ощущение, будто её кололи острым предметом в низу живота. Но Акаме не стала отстраняться от Тацуми и просить его перестать. Она хорошо знала своего ранимого, до глубины души чувствительного друга, и понимала, что возражения не только оттолкнут их друг от друга — они могут прекратить общаться, и тёплый взгляд перестанет быть тёплым.

Акаме предвкушала скорую сильную боль, но внутри себя она постепенно начинала ощущать лёгкое удовлетворение, которое перерастало в более сильное чувство сойтись с жарким пламенем в непрерывном движении и не сметь останавливаться, пока не наступит затишье. Акаме притянула Тацуми к себе ближе и закрыла его рот жадным поцелуем, одной ладонью удерживая юношу за затылок, а пальцами другой впиваясь в кожу на его спине. Чувство лёгкой боли и невероятного наслаждения сводили с ума. Организм требовал охлаждения, а душа просила не останавливаться. Зачем, когда громкие стоны в губы будоражат кровь, а покалывание в спине будит беспощадного зверя? Их можно было назвать сумасшедшими: словно голодные пантеры, они обхватывали друг друга, двигались навстречу и страстно выдыхали в губы. Чувство влаги от разгорячённых тел изводило до основания, что хотелось с силой сдавить в своих объятиях самое лучшее существо в этом мире и никогда не отпускать. Покрасневшие от стыда и смущения, Акаме и Тацуми совершенно не думали о дальнейшем; печальные мысли уплыли куда-то вдаль, и теперь только тела отвечали на самые сокровенные.