В индустриальном обществе независимо от языковой политики языки малых народов, находящихся на доиндустриальных стадиях развития, объективно оказываются в неблагоприятном положении. Любое индустриальное развитие связано с усилением контактов между людьми, развитием социальных связей, ростом миграций. А как совершенно справедливо отмечает А. Е. Кибрик, «чем больше контактов с другими этносами, особенно на другом языке, тем это хуже для жизнедеятельности данного этнического языка… Этносы, сохраняющие в значительной степени традиционную форму существования (уклад семьи, трудовая деятельность, жилище и т. п.), имеют больше шансов сохранить язык; при социальной адаптации к современным формам существования сохранение языка затруднено» [Кибрик, 1992, с. 69–70].
Языковая и, шире, национальная политика может влиять на этот процесс в ту или иную сторону. При этом, однако, в большинстве случаев политика индустриального государства (независимо от степени его демократичности) направлена на способствование общению граждан государства между собой. Наилучший путь для этого — распространение единого для государства языка (в очень редких случаях — двух-трех языков). При переходе к индустриальному обществу возникает единая система школьного образования. Важнейший компонент такого образования — обучение государственному языку, единому для всех. Потребность взаимопонимания оказывается главной, а удовлетворение другой важной потребности человека — говорить во всех ситуациях на родном языке — так или иначе оказывается затруднено.
Могут быть дополнительные факторы, ускоряющие исчезновение языков малых народов (насильственные переселения, воспитание детей в интернатах) или, наоборот, их замедляющие (развитие школьного обучения на этих языках), однако общее развитие идет в одном направлении, хотя и с разной скоростью. Единственной попыткой радикально изменить ситуацию и положить в основу языковой политики максимальное удовлетворение потребности говорить на родном языке было «языковое строительство» в СССР в первые два десятилетия после Октябрьской революции. Эта попытка, основанная во многом на утопических предпосылках, не могла быть успешной, особенно как раз в отношении малых народов; подробнее см. [Алпатов 1993].
В связи с вышеуказанным рассмотрим ситуацию в Японии. Как известно, эта страна принадлежит к числу наиболее мононациональных в мире, и национально-языковые проблемы здесь находятся на периферии общественного внимания. В стране существует лишь одно исконное национальное меньшинство: айны (другое, более многочисленное меньшинство — корейцы, переселившиеся в Японию уже в XX в.). Это один из самых загадочных народов в мире: до сих пор не выяснены ни этногенез айнов, ни родственные связи айнского языка. Антропологически айны резко отличаются от окружающих монголоидных народов и более всего похожи на австралийцев.
Айны — древнейшее исторически засвидетельствованное население Японских островов. Еще до новой эры они населяли значительную их часть (по мнению некоторых авторов, даже всю территорию Японии). С I тысячелетия н. э. территория расселения айнов стала сокращаться в связи с распространением японцев на северо-восток. В период Эдо (1603–1867) айнов уже почти не осталось на самом большом японском острове Хонсю. В основном они были оттеснены на более северный остров Хоккайдо, жили они также и в южной части острова Сахалин — примерно до 50° с. ш., на Курильских островах и до XVIII в. на южной оконечности Камчатки. Об истории айнов в эпоху Эдо и в последующее время см. [Арутюнов, Щебеньков, 1992, с. 72–94]; данная книга, как и многие другие работы историков и этнографов, почти полностью игнорирует лингвистический аспект проблемы.
В эпоху Эдо основная часть Хоккайдо, Сахалин и Курильские острова еще не имели постоянного японского населения. Японцами был заселен лишь крайний юг Хоккайдо (княжество Мацумаэ), единственная территория регулярных контактов японцев с айнами. На остальной части острова существовали лишь отдельные японские укрепленные пункты. Не было там и каких-либо иных народов. Айны продолжали жить традиционным укладом, занимаясь охотой, рыболовством и собирательством; лишь небольшая их часть перенимала у японцев навыки земледелия. Языковые контакты были минимальными, а в некоторые периоды айнам даже запрещалось говорить по-японски. Японцы, обладавшие более развитой культурой и мощным государством, издавна относились к своим соседям с презрением. Даже в более позднее время, в начале XX в., один из посетивших Японию путешественников писал: «По мнению японцев, айны произошли от собаки и женщины» [Де-Воллан, 1903, с. 207]. Но пока большая часть Хоккайдо не была освоена, они мало вмешивались в жизнь большинства айнов. В этих условиях айнский язык был вполне стабилен. Он распадался на большое количество диалектов и говоров, особенно отличались друг от друга хоккайдоские и сахалинские; о диалектном членении айнского языка см. [Айнуго-хо: гэн-дзитэн, 1964; Shibatani, 1990, с. 7—10]. Имелась также наддиалектная форма языка, употреблявшаяся в эпосе. Письменности не было.
Ситуация резко изменилась после революции 1867–1868 гг.
Началась ускоренная индустриализация и вестернизация Японии. Одним из естественных процессов той эпохи была быстрая колонизация Хоккайдо. Она началась с 70-х годов XIX в. и к концу века в основном закончилась. Территория, ранее заселенная айнами, была поделена на частные владения японцев, возникали города, развивалась промышленность, прокладывались дороги. После договора 1874 г., закреплявшего принадлежность Курильских островов Японии, они также стали заселяться японцами, а после победы Японии в русско-японской войне 1904–1905 гг. к Японии перешел и Южный Сахалин, где тоже началась быстрая колонизация.
Политика по отношению к айнам в это время была достаточно жесткой. Они не имели права владеть землей и лишь получали в пользование небольшие и обычно плохие территории. Их жизнь мелочно регламентировалась, многие национальные обычаи были запрещены. Значительная часть айнов подверглась принудительным переселениям; в частности, из стратегических соображений были переселены на Хоккайдо все курильские айны, в связи с чем курильский диалект перестал существовать еще до Второй мировой войны.
Такой же жесткой была и языковая политика. Айны так и не обрели письменности. Отдельные попытки их просвещения на родном языке, предпринимавшиеся европейцами-миссионерами, не получали развития. Вместо этого айны должны были, поначалу принудительно, изучать японский язык и японскую письменность. В 1870-е годы была даже попытка открыть нечто вроде айнской школы-интерната в Токио, окончившаяся, однако, неудачей. Реально лишь в 1890-е годы стали открываться айнские школы на самом Хоккайдо. Очень долго, вплоть до 1937 г., айнские дети обучались в специальных школах с сокращенным сроком обучения и ограниченным набором предметов, при этом единственным языком обучения был японский. Лишь перед Второй мировой войной айны получили право обучаться в обычных, но, естественно, также японских школах.
В этих условиях практически всем айнам (по крайней мере мужчинам) приходилось общаться с японцами, причем единственным языком общения мог быть японский, которому айны обучались не только в школе, но и стихийно, через языковые контакты. Уже в довоенное время среднее и младшее поколения айнов практически поголовно владели японским в той или иной форме: диалектом и/или литературным языком. Несмотря на резкие антропологические различия и низкий социальный статус айнов, распространялись смешанные браки. Дети от этих браков, как и айны, жившие в городах и деревнях с преимущественно японским населением, обычно становились монолингвами, уже не владея родным языком. Таким образом, объективная ситуация вместе с языковой политикой была направлена в сторону языковой ассимиляции айнов.
После поражения Японии в войне американские оккупационные власти провели в стране ряд демократических преобразований. Среди них было и уравнение айнов в правах с японцами. Юридически айны никак не отграничиваются от остального населения страны, что, кстати, не дает возможности точно выяснить численность айнов в Японии: соответствующий вопрос не включается в переписи. Если согласно предвоенным переписям в Японии насчитывалось около 18 тысяч айнов [Shibatani, 1990, с. 3], то сейчас имеются лишь грубые оценки, очень различающиеся между собой: от 15–17 тысяч [Peng, 1975, с. 23] до 40 тысяч (Daily Yomiuri 1985).
