Хорошо известно и подтверждается психологическими опытами, что обычный носитель японского языка (малограмотных в наше время можно не принимать в расчет) воспринимает письменный текст не побуквенно, а избирательно: в первую очередь внимание обращается на наиболее значимые иероглифы. Особенно это заметно в текстах, которые должны восприниматься по возможности сразу (реклама, заголовки), и в текстах, которые нужно оценить в условиях дефицита времени (например, на телеэкране). Японские специалисты, например, указывают, что фуригана в телевизионных надписях малоэффективна, так как большинство зрителей не успевают ее воспринять (ХК. 1984. № 10. С. 61; ХБ. 1984. № 10. С. 22). Интересно, что иностранцы в подобных ситуациях часто ведут себя обратным образом, начиная по аналогии с собственной письменностью выбирать из текста кану, что оказывается невыгодным, поскольку информативность каны обычно мала.
Поэтому письменные тексты стараются строить так, чтобы в первую очередь в них выделялись наиболее информативные иероглифы. Хотя иероглифы графически сложнее знаков каны, японская уличная реклама, в том числе световая, вывески, дорожные указатели, плакаты и т. д. состоят из сплошных иероглифов с добавлением катаканы, если в их состав входят заимствования; роль хираганы сводится к минимуму, грамматические элементы обычно опускаются. См. такие примеры: Нидзю: ённэнтю: мукю:-нидзю: ёнкан-эйгё: 'В течение 24 лет без выходных, в течение 24 часов без перерыва' (реклама); ЕХРО-85-нингэн-кёдзю:, канкё: то катку-ги-дзюцу — 'ЭКСПО-85 — жилище и окружение человека, наука и техника' (реклама выставки в Цукубе). Первый пример состоит из одних иероглифов, во втором помимо вкрапления латиницы имеется знак хираганы то, которым записан сочинительный союз. В таких случаях иероглифы обычно читаются по онным чтениям, но они рассчитаны лишь на зрительное восприятие, поэтому часто бывает не ясно, как вообще их читать. В виде примера приводят плакат Хиросимского марафона, на котором изображен только один иероглиф со значением «бег» (ГС. 1985. № 7. С. 7).
Подобным образом построены и газетные заголовки, состоящие обычно из назывных предложений или предложений с опущенным сказуемым (см. их анализ [Сыромятников, 1982, с. 114–115]). Они также рассчитаны на зрительное восприятие «ударных» иероглифов, которое невозможно передать при записи текста в транскрипции. Приведем примеры: «Хирасава» коконока-ни дзиммон то: кё:-ти-сай-кэттэй '9 [мая] допрос по [делу] Хирасава, решение токийского суда'; Фукудайто: рё:, гэцумацу-нисидо-хо: мон 'Вице-президент [США], в конце месяца посещение ФРГ'; Сэйкацу-но дзэмбунъя-о мо: ра 'Охватывает все стороны жизни' (опущена связка); Кигадзё: тай нидзю: иккоку-дэ 'Состояние голода в 21 стране'; Нихон-симпан-нидзю: санъокуэн-фусэй-ю: си 'Незаконное кредитование в 2 млрд. 300 млн. иен [компании] «Нихон-симпан»' (Иомиури-симбун. 07.05.1985).
Так строятся и более сложные тексты. Вот предвыборный рекламный плакат одного из кандидатов в Токийский муниципалитет от района Кото: Сэйдзицу, синкэн-но ко: до:, синдзию: курабу, кимура бэн, рё: гокуко:, кэйдайсоцу, куги-ники, тоги-ники ёндзю: госай 'Искренняя, серьезная деятельность, [партия] «Новый либеральный клуб», Кимура Бэн окончил среднюю школу [в районе] Рёгоку [и] университет Кэйо, два срока депутат районного муниципального совета, два срока депутат Токийского муниципалитета, 45 лет'.
Такие тексты очень компактны. В оригинале примера 33 знака, из них 29 иероглифов, три знака катаканы (заимствование курабу 'клуб'), один знак хираганы (показатель родительного падежа но). В переводе без учета добавленных в скобках слов 192 знака, почти в 6 раз больше (знаки препинания в обоих случаях не учитываются). В устной речи такая компактность не наблюдается. Хотя здесь и можно сказать, например, кэйдайсоцу 'окончил университет Кэйо', но это слово будет с трудом понято на слух, к тому же оно не очень вежливо при обращении к конкретному человеку; в устной беседе скорее скажут полностью кэйо:-дайгаку-о соцугё:-симасита (с тем же значением). Еще один пример компактности сообщения. Информация, передаваемая у нас двумя способами: либо довольно длинной фразой Во дворе злая собака, либо рисунком собачьей морды (что занимает меньше места, но требует художественных способностей), по-японски передается изображением на табличке одного иероглифа со значением «собака», состоящего всего-навсего из трех черточек и одной точки. Выигрыш места и времени, затрачиваемого на написание, несомненен.
Такого рода компактность иероглифических текстов используется целенаправленно. Недаром, как можно видеть из примеров, они используются в целях воздействия, в том числе и политического, на читателя. Как справедливо указывается в современном исследовании, «японские стереотипы чрезвычайно лаконичны. Эта предельная сжатость достигается благодаря ценному качеству иероглифической письменности — возможности опускания служебных слов и словообразующих грамматических частиц [Последний термин не принят в языкознании Речь, видимо идет об аффиксах]. Таким образом, стереотип превращается в одно слитное понятие, обладающее, подобно сжатой пружине, большой энергией… Лаконизм достигается также путем опускания некоторых значащих слов, которые легко восстановить… Японские стереотипы обязаны своей яркостью изначальной образности иероглифических знаковых систем… При визуальном восприятии иероглифические стереотипы воздействуют иначе, чем знаки фонетического письма» [Чугров, 1985, с. 121–122]. Конечно, сама по себе иероглифическая письменность нейтральна к передаваемому содержанию, ее преимущества для воздействия на читающие массы могут использоваться по самому разному назначению.
«Можно говорить об использовании пропагандистами специфики японского языка, представляющего широкое поле для экспериментирования в области семантических ассоциаций в силу распространенности омонимии и возможности расчленения иероглифов на смысловые элементы» [Чугров, 1985, с. 122–123]. Отмечают и такую особенность японских письменных текстов: в них наиболее информативен конец предложения, тогда как в устной речи наиболее информативно начало [Mizutam, 1981, с. 33–34].
Итак, японские письменные тексты строятся по иной модели, чем устные. Иероглифика, трудная для изучения, часто оказывается весьма удобной для лиц, хорошо ее освоивших. По-видимому, это имеет свои причины. Заслуживает внимания точка зрения Е. В. Маевского, который пишет: «Зрительный канал передачи информации, по-видимому, лучше всего работает при условии, что изображение воспринимается сразу, целиком. При необходимости поэлементной развертки восприятие замедляется, канал используется с меньшей эффективностью. Многочисленные исследования показывают, что лишь неопытный читатель последовательно пробегает глазами каждую букву… Быстрое же чтение представляет собой сложный психологический процесс, при котором зрение, как правило, захватывает целый фрагмент страницы, обширное пятно, распространяющееся сразу на несколько строк… Иероглифика более приспособлена к такому «чтению пятнами» в силу самой своей графической природы, и можно предполагать, что при прочих равных условиях чтение иероглифического текста должно занимать меньше времени, чем чтение буквенного (подразумевается, конечно, чтение про себя, а не вслух). С этой точки зрения структура письменного языка, максимально точно имитирующая структуру устного (что бывает при фонетическом письме), отнюдь не оптимальна» [Маевский, 1985, с. 210]. Об удобстве иероглифического письма сравнительно с фонетическим при чтении и одновременном обратном соотношении при написании текста говорят и в Японии [Имаи, 1980, с. 32].
В современной Японии обращают внимание и на то, что недостатки иероглифики становятся менее значимыми из-за распространения в последние годы новых технических средств, так называемых словопроцессоров. В них вводится текст каной или латиницей, набираемый с помощью клавиатуры, который автоматически преобразуется в иероглифическую запись, хранящуюся в машинной памяти. Таким образом опускается трудоемкий процесс написания иероглифов, оказывается достаточным пассивное их знание; в то же время преимущества иероглифики в процессе чтения сохраняются [Ватанабэ, 1983].
