Мы молча вышли на улицу. Вечерело. Деметрий повел меня куда-то вниз по улочке. По дороге он рассказывал мне историю города и историю Вольтури. Часть информации я уже слышала от Карлайла, но в большинстве своем она была для меня нова, и оттого – крайне интересна. Вообще, это любопытно - узнать мнение «изнутри», то есть, мнение, отличное от того, что привили мне Каллены.
Общаться с Деметрием оказалось довольно интересно. Он много знал и знания свои не прятал. К тому же, он во всем старался учитывать мое мнение, и это располагало.
Ближе к ночи я поняла, что начинаю чуть подмерзать. Парень заметил это и отдал мне свой пиджак. Сама не знаю почему, но я зарделась. Деметрий заметил мое смущение и рассмеялся.
- Что? – чуть насуплено спросила я.
- Белла, ты просто чудо! Находка для любого, - довольно громко ответил он, а потом едва слышно добавил, - как этот Каллен тебя упустил, я не понимаю!
- Что ты имеешь в виду? – удивленно поинтересовалась я.
- Ты смутилась. Я отдал свой пиджак замерзающей тебе, и ты смутилась. Ты настолько невинна и чиста, что этот жест доброй воли от никогда не мерзнущего вампира в твоих глазах принял масштабы рыцарского подвига. Ты так не избалована мужским вниманием…
- Что? – вспыхнула я. - Это на что он намекает? – Ты хочешь сказать, что я никому не… что? - я не находила слов для того, чтоб выразить все свое негодование.
Деметрий усмехнулся и схватил меня за руку, не давая уйти:
- Да успокойся ты, буйная, - улыбнулся он, - не это я хотел сказать. Может, тебе неприятна эта тема, но давай вернемся к Калленам. Ты знаешь, мне кажется, ты потому в него и влюбилась, что вел он себя как настоящий джентльмен. Весь томный, туманный и загадочный. Ах, да, еще и учтивый без меры. Приторный. Даже смешно. Ты не любишь его, нет. Не его самого, а лишь его отношение к тебе что ли, его фантастический образ, которого нет на самом деле, я не говорю, что это неважно и глупо. Просто он выигрывал на фоне всех тех гормональных подростков, которых ты видела изо дня в день. Он казался тебе принцем из сказки. Но это не так. Он – не принц.
- А кто он? – вспылила я, - Монстр? Тогда и ты такой же! Что ты пытаешься сказать? Что я глупая дурочка, влюбившаяся в красоту и очарование вампира? И что из того?! Даже если это и так? Что? Это не твое дело! – почти прокричала я.
Меня трясло. Кто он такой, этот Деметрий Вольтури? Я открыла ему часть своей души, я была с ним откровенна! А что получила взамен? Обвинения в том, что не имела отношений ни с кем до Эдварда и потому не поняла, что мои чувства какие-то не такие, да и избранник – не то, что мне нужно? Я не стала бы говорить об этом с Рене, или с лучшей подругой, а с ним, молодым парнем, - тем более. Как он не понимает, что это… неприлично, в конце концов, спрашивать о таком! Или он намеренно пытается меня смутить и вывести из себя?
- Белла, - назвал он меня по имени, - не реви, прошу тебя, не начинай реветь. Я вовсе не считаю, что твои чувства к нему неправильные, нет, просто он не любил тебя и не любит. Прости, но это так. Его поведение по отношению к тебе – лишь рядовая вежливость, ничего более. Та самая, какая была принята по отношению к девушке всего век-полтора назад. К любой девушке. Одни вампиры меняются. Немного. Как-то приспосабливаются к изменениям времени и социума, другие – нет. И Каллен из последней категории. Хотя это плохой пример, и я утрирую, но если завтра станет нормой ходить по улице без одежды, он будет так же безукоризненно одет, будет открывать двери дамам и говорить приятные слова. Потому что это – банальная вежливость, учтивость. Если бы у тебя был опы… кхм, если бы ты умела отличать любовь, желание, учтивость, воспитанность - все это, ты бы поняла, что Эдвард не испытывает к тебе ничего, кроме интереса. И тогда, возможно, ты сама не полюбила бы его. Ведь ты влюбилась именно в эту его отличность от других парней, в его галантность, - быстро говорил он мне, словно пытаясь меня убедить.
Может, он был и прав, кто там разберет, но я-то чувствовала любовь к Эдварду, я все еще любила!
- К чему ты это мне говоришь? - почти прошипела я, пытаясь вырвать свою руку из его ладони. Безуспешно.
- Сам не знаю, если честно. Мне просто жаль видеть, как молодая и красивая девушка, у которой впереди вечность, страдает от любви к тому, кто ее не достоин. Он не заслуживает ни любви, ни этой девушки.
- А кто тогда заслуживает? – прокричала я.
- Кто-то, кто будет любить тебя по-настоящему, кто не сможет тебя отпустить, кто будет рад сражаться с миром и с чем угодно, лишь бы ты оставалась рядом. А Каллен не такой! Я не знаю, чего именно он так испугался: нас, наказания, еще чего-то. Или он просто не был уверен в том, что вы – идеальная пара. Ну, в последнем случае, он, значит, понимал, что не любит, потому и сбежал.
- Нет, нет, - печально прошептала я, - он просто хотел спасти мою душу…
- А-а, узнаю идеализм доктора Каллена, ну конечно. Только вот сам Карлайл свою жену обратил, о душе ее не подумал. Ни о чем не подумал! Может, эгоистично, но он любил и любит ее. Боже, какое счастье, что Карлайл не психолог! Мир бы этого не пережил!
- Карлайл считает, что у вампиров есть душа. Эдвард не согласен с ним, он думает, что вампиры – бездушные твари, - прошептала я.
Боль от моей потери возвращалась…
- Посмотри на меня! Посмотри! – потребовал он, а я подчинилась, - Карлайл любит свою жену, Аро обожает Сульпицию, Кай готов весь мир уничтожить ради Афинодоры. Тот, кто любит, обязательно имеет душу. И никак иначе. Мы другие телом, но не душой. Все наши страхи, тревоги, переживания и радости остаются и после обращения. Мы остаемся почти прежними, по крайней мере – внутренне. Мы просто перестаем стареть, ничего более. И я сам уже жалею, что завел этот разговор. Прошу меня извинить, моя шутка была неудачной, я никак не мог предположить, что ты отреагируешь подобным образом, но, как мне видно теперь, твоя болезнь по имени «Эдвард Каллен» гораздо серьезнее, чем я подозревал раньше. Теперь мне видно, что ты переживаешь не просто расставание, а неразделенное чувство, одиночество. Я, может, мало в этом понимаю, только знаю наверняка, - вампир не может покинуть ту, которая является его вечной любовью. Не может, и все тут! Когда Сульпиция нервничает или обижается, Аро на коленях перед ней ползает, и плевать ему, что про него подумают! Когда Эдвард встретит свою половинку – он ее обратит, обратит не задумываясь! И я говорю это не для того, чтобы обидеть тебя, или носом ткнуть, ты просто должна понять, что он не любит тебя вампирской любовью, может, у него был интерес, и он сперва сам не разобрался в своих чувствах. Мне не понять, но тебе нужно просто его забыть. Переболеть. Отпустить. Смириться с тем, что он тебя никогда не полюбит, что вы теперь в разных мирах. Все! Пошли домой! – он твердо припечатал последнюю фразу и потащил меня к замку. Не слишком быстро, но мне приходилось торопиться, чтобы успеть за ним.
Я из последних сил старалась не разреветься. Мне не хотелось показывать перед ним свою слабость, сама не знаю, почему.
*
Меня бесили Белла и ее страдания. Затянутые, словно показные. Ее невинное выражение лица, как у бедной овечки, ее детский взгляд на мир, ее всепрощение. Меня бесило в ней все. Абсолютно! И какого … Аро выдумал, чтобы за ней присматривал именно я? Это же сущее наказание! Слушать ее нытье и смотреть на ее грустное, отстраненно-печальное выражение лица. Она вела себя так, словно ей должен весь мир. И, я признаюсь, да, пожалуй, я спровоцировал ее намеренно. Специально. Я хотел ударить побольней, чтоб она очнулась, наконец!
Это не было моей идеей, вынашиваемой долгими бессонными вампирским ночами, но столкнувшись с ее яростью, направленной на меня, я вдруг откровенно разозлился. Моя невинная шутка оказалась воспринята девчонкой как личное оскорбление, а затем, пошло, дальше – больше. И монстром меня назвали, и Каллена от меня защитили на словесной дуэли. А меня просто бесит то, как она его любит, как она им дорожит, как она защищает его даже в своих мыслях. Бесит, что она не может раскрыть глаза и узреть правду даже теперь, когда оказалась в суровом мире бессмертных существ. Нет, она все еще цепляется за свою ничем не мотивированную подростковую влюбленность! Любит там он ее – не любит, да плевать! Он бросил ее, оставил одну, хотя клялся в обратном. Разве можно ему верить!? Как теперь она может любить его, как она может его защищать, набрасываясь на меня, сравнивая меня с этим ничтожеством? Да что там, сравнивая… Ха, в ее системе ценностей подонок Каллен стоит гораздо выше меня - того, кто искренне пытался помочь ей из жалости, обычной человеческой жалости.
