Фигура производила такое сильное впечатление, что мы застыли перед ней.

Из задумчивости нас вывело поразительное обстоятельство. Откуда-то сзади послышался громкий смех…

* * *

Я уже говорил, что наши головы были заключены в стеклянные колпаки, куда не могли проникнуть звуки; точно так же носящий колпак не мог и сам заставить себя слышать. — И все же саркастический смех ясно донесся до наших ушей. Мы быстро повернулись.

Мне показалось, что среди обступивших нас теней мелькнула черная человеческая фигура. Мы направили туда лучи фонарей, но ничего не обнаружили. Осмотр отвратительных статуй и этот непонятный звук нагнали на нас такую жуть, что мы, не сговариваясь, двинулись к выходу, шаря по сторонам фонарями.

Когда мы сняли колпаки в камере, первым заговорил Сканлэн:

— Чорт меня возьми, если я когда-нибудь выйду на прогулку без моей шестизарядной игрушки!

— Что вы думаете, профессор, о смехе? — спросил я.

Но Маракот только пожал плечами.

Я долго не мог успокоиться. Наши колпаки не пропускали звуков, а между тем мы слышали звук, подобный громкому смеху. В чем же дело? Галлюцинация? Но слышали все трое.

Я не выдержал и заговорил об этом с Билем. Не так упорно, как я, но он тоже думал о происхождении звука, строил самые фантастические гипотезы и тут же разрушал их. Мы решили взять в работу профессора и поставить вопрос ребром.

Так мы и сделали. Маракот улыбнулся.

— Я не исследовал этого дела, — ответил он, — и не могу дать вам точного и исчерпывающего ответа. Каково может быть происхождение звука?.. Вам не приходилось во время путешествия по дну касаться колпаком какого-либо твердого предмета? В этом случае при всей своей упругости колпак издал бы звук, и колебания передались бы через воздушную среду в ваше ухо.

— Но все трое, сразу…

— Верно. Но главное, что говорит против этого предположения, это характер звука. Получился бы звук удара, но не смех. Самое вероятное предположение таково: звук издал какой-то прибор, подобный колоколу, созывающему атлантов в случае опасности. Ведь колокол передает звуковые вибрации сквозь звуконепроницаемый колпак. Изобретенье такого аппарата сделано не нашими хозяевами, а их отдаленными предками в период постройки города. Почему бы в зданиях не могли быть установлены такие приборы — хотя бы для предупреждения хозяев о вторжении посторонних, — и один из них в черном дворце не мог случайно притти в действие от нашего прикосновения к приемнику сигнализации? Что касается тембра звука, то это вопрос длины его эфирной волны, частоты колебаний. Наконец этот звук могло издать какое-нибудь морское создание, неизвестное нам. Разве наша наука, которая частенько бродит в потемках, знает что-нибудь о распространении колебаний порядка радиоволн? Вы, Биль, хорошо знаете технику радио, а сможете ли вы объяснить мне кратко и ясно принцип передачи волн на расстояние?

— Хм… волны — это…

— Не пытайтесь. Я тоже не могу. Да и никто пока не может… Научная мысль работает неустанно, вырывая у природы ее тайны, но много еще остается неизведанных уголков в природе.

— А как вы думаете, раскроют когда-нибудь все тайны? — спросил Биль.

Маракот пожал плечами и усмехнулся:

— Мы-то с вами не доживем до этого времени. Эти дни, друзья мои, я размышлял над легендой о Владыке Темного Лица. Должен вас огорчить, выводы совсем не так любопытны. Повторение легенды о вечной борьбе добра и зла. Владыка Темного Лица — воплощение зла. Строитель Храма Безопасности — доброе начало. Возможно, что существование того и другого — не миф. Между двумя сильными атлантами — политиком и ученым, велась борьба. Ученый, предвидя гибель Атлантиды, создал убежище для спасения своих сторонников. На протяжении веков оба противника превратились в символы добра и зла, и потомки атлантов, обязанных жизнью строителю, символизирующему добро, суеверно боятся черного дворца, где жил Владыка Черного Лица, символ зла. Вообще все религии и верования имеют общий базис, и, зная кое-что в этой области, не трудно разгадать причины ужаса атлантов перед черным дворцом.

— Почему вы не объясните этого атлантам? — спросил я.

— Они не поймут. — просто ответил Маракот. — Мир абстракции для них почти не существует. Пусть себе верят.

* * *

Таков был финал нашего приключения во дворце из черного мрамора. Через некоторое время Биль придумал способ сношения с землею, и мы выплыли на поверхность моря.

Доктор Маракот поговаривает о возвращении к атлантам. У него остались какие-то неясности в одном чрезвычайно важном для него вопросе по ихтиологии, и ему во что бы то ни стало нужны дополнительные данные.

Сканлэн, как я слышал, женился на той самой девушке из Филадельфии, о которой вздыхал на дне океана, выдвинулся по службе, работает главным мастером у Меррибенкса и не собирается пускаться в новые авантюры.

А я… океан подарил мне такую жемчужину, что искать мне больше решительно нечего.

Галлерея колониальных народов мира

МАСАИ

(К таблицам на 4-й стр. обложки)

_{Карта распространения вакамба и масаев.}

Если мы будем продвигаться из страны кафров на север, то по восточному побережью Африки мы встретимся с другим языковым и расовым типом, и чем далее на север, тем интенсивнее будет он проявляться.

Это группа так называемых хамитических народов тянется по востоку Африки с севера племена бишари или беджа и гадендоа), широкой волной заливает весь Сомалийский полуостров (народности сомали, данакаль, фульбе), Абиссинию (к хамитическим языкам здесь относится язык галла) и узким клином вторгается далеко на юг, в область Великих Озер. Здесь хамитические народы встречаются с массивом негрских племен банту.

По авторитетному мнению многих ученых, хамитическая волна заходила на юг и много дальше.

Готтентоты, своеобразная народность в южной оконечности Африки (Южно-Африканский Союз, Капская колония), во многих отношениях близкая к бушменам (физический тип, щелкающие звуки в языке и пр.), рассматриваются как результат смешения древних насельников южной Африки — бушменов с хамитами.

Можно указать и на оригинальную гипотезу известного немецкого антрополога проф. Лушана, который считает бушменскую «живопись на скалах» наследием хамитов юга Африки.

Хамиты проникли на юг Африки бесспорно с севера, где хамитические языки, перемежаясь с семитическими, занимают значительную территорию. К западным хамитическим языкам относились берберские языки населения Марокко и Алжира (кабилы), которое в настоящее время сильно арабизировано (то-есть говорит на семитских языках), языки туарегов, староегипетский и др.

Хамитам многие приписывают принесение на восток Африки скотоводства, которое, как мы знаем в настоящее время составляет основу хозяйства и юго-восточных кафрских народов.

Выше уже указывалось на то, что хамитические народы в своем проникновении на юг столкнулись с народами банту. В области Великих Озер мы имеем ряд смешанных групп, как например масаи, смешанная негрско-хамитическая народность. Масаи раньше обитали в Абиссинии и вероятно лишь в XVIII веке, как воинственная скотоводческая группа, проникли в степи к юго-востоку от озера Виктории. Здесь с ни составляли господствующий по отношению к своим соседям, неграм банту, слой до 1891 года, когда эпизоотия^[16]) уничтожила их стада, и они принуждены были перейти отчасти к первобытному земледелию, теряя черты своего древнего скотоводческого быта.