А потом передо мной появился огромный черный лик за тонкой прозрачной пленкой. Черные и багровые змеи клубились вокруг него. Я чувствовал его абсолютную враждебность и понимал, что вижу Зло в его первозданном виде. Но странным образом я чувствовал и свое родство с ним.

И услышал я голос.

«Напрасно ты веришь тому, что Он тебе рассказывает. Благими помыслами и словами вымощена дорога в Ад. Ты еще поймешь это, но будет поздно. Почти все те бедствия, что ты видел, принесешь на Землю ты, твое новое учение ниспровергнет устои. Тебя будут прославлять в веках, но лишь ты будешь знать, что ты их всех обманул. И это — только начало. После тебя придут другие. Но ты — первый… И это еще не все. Через много веков ты опять придешь на Землю, чтобы дать новое учение. И опять будут бедствия и страдания, и ты опять будешь их виной».

— Нет!! Не хочу!!!

Я рыдал, я кричал, я молил о снисхождении… Но все было напрасно..

На краткий миг я пришел в себя. Тесная каморка, прямо перед глазами стоит кружка с водой. Я дотянулся до кружки, но пальцы плохо повиновались, и кружка опрокинулась, лишь облив мне подбородок. Все же пара глотков осталась на дне, и я сумел их влить в пересохший рот…

…И снова я стою посреди бесплодной равнины. Сухой горячий ветер овевает мое лицо. Я плачу без слез. Чувство полной безысходности охватывает меня. За что мне такое? Почему?

И вдруг, на самом пике отчаяния, словно какое-то теплое и нежное дуновение коснулось меня. Неожиданно я оказался будто в центре чего-то, не имеющего видимых очертаний и в то же время четко определяемого. Это была Любовь в ее чистом виде. Меня охватил восторг, полная эйфория. Казалось, что я плавал в волнах ласкового света. Позже я не мог подобрать этому образованию соответствующего определения и назвал его просто «облаком». Это действительно было облако любви. Оно любило меня, именно меня, и таким, каков я есть. Оно от меня ничего не требовало, оно просто дарило любовь. Я снова плакал, и слезы ручьем текли по моим щекам. Но это уже были слезы очищения, восторга и ответной любви.

«Господи, спасибо тебе! Я никогда не забуду этот миг, и даже в мой смертный час воспоминания о нем помогут мне с достоинством встретить неотвратимое. Но, Господи, почему он сказал, что именно я буду являться причиной многих бедствий, которые в будущем посетят Землю? И что это за вера, которую я должен принести народам, и которая их разобщит?»

Я не ждал ответа, но он последовал.

«Что такое вера? Это следование некоторым принципам, которые приняты за Истину. Но существует ли Истина? По большому счету, нет. Но в некоторых приближениях — да. Так вот, сейчас то, что ты уже получил, и что должен отдать людям — это и есть Истина на данном этапе. Пройдут времена, люди поумнеют, и Истина для них немного изменится, и даже может стать другой. Сейчас ты можешь мне поверить, а можешь и не поверить. В последнем случае, если ты откажешься (а ты можешь отказаться, ибо свободную волю у человека никто не отнимал), проводником Истины будет избран другой. Но Истина в том виде, что дается сейчас, на Земле все равно появится».

Не знаю, был ли это действительно Его ответ, или я отвечал сам себе, но я вдруг почувствовал спокойствие и уверенность. И их не поколебали даже пришедшие издалека слова:

«Он наговорил тебе про разные Истины? И ты веришь в эту чушь? Ты веришь в то, что Добро, привнесенное тобой в этот мир, не превратится в Зло? Как ты наивен, мне жаль тебя».

И, помедлив, еще:

«Впрочем, у тебя будет время подумать. Правда, не сейчас. — Через две с небольшим тысячи лет ты, облеченный полномочиями и с незамутненным взглядом уверенного в Истине, получишь право снова прийти к этим несчастным, чтобы вновь обмануть их. И тогда у тебя будет возможность сравнить эти истины, что ты несешь сейчас, с теми истинами, что ты принесешь потом… А я — терпелив, я умею ждать».

* * *

… Как-то через меня вновь пробилось голубое сияние. Я уже довольно сносно передвигался по хижине и к приходу Иуды с работы готовил немудрящий ужин. Мы по-прежнему мало разговаривали, но в этот раз Иуда довольно резко заявил:

— Прекращай свои колдовские штучки. У себя дома я их не потерплю. Хотя бы просто потому, что я это не люблю. Не говоря уже о том, что вокруг полно шпионов, и я не хочу быть повешенным или распятым.

Пришлось мне рассказать ему о молнии, о выплавленном в камне кресте, о воле Небес. Против ожидания, его более заинтересовал рассказ не обо всем этом, а о тибетском монастыре.

— И чему там учат?

— Быть собой. Управлять своими чувствами, эмоциями. Понимать мир.

— И ты его понял?

— Нет, не успел. Иногда для этого и целой жизни недостаточно. Мой Учитель мог управлять силами природы, ему были подвластны время и расстояние. Я не успел этому научиться.

— Почему же ты ушел?

— Я ведь говорил тебе: на то была воля Небес, воля Всевышнего. Я должен рассказать людям, как им жить дальше.

— Почему ты?

— Не знаю.

— И как же людям жить дальше?

* * *

Несколько вечеров я рассказывал Иуде о тех истинах и тех заповедях, которым учили меня в моих снах-видениях. Он не задал ни единого вопроса. Когда я, в конце концов, замолчал, он неожиданно спросил:

— Где находится монастырь? Расскажи дорогу.

— Зачем?

— Хочу туда уйти. Я не желаю, как тупая скотина, подохнуть на этих проклятых полях.

— Ты не можешь туда уйти.

— Почему?

— Ты нужен здесь. Я тебе уже говорил, что Всевышний выбрал и тебя тоже. Ты занимаешь важное место в его планах…