Виктор еще раз глянул. Катастрофа произошла в тот день, когда он ехал на курорт.

— Да-да. Это именно тот автобус, в котором Вы ехали.

— Ерунда какая-то…

— Ничего подобного… Все достоверно: двадцать один день назад Вы погибли в автокатастрофе. Ваше тело опознано близкими и похоронено.

Виктор немного помолчал, осмысливая услышанное.

— А тогда кто, по Вашему, сидит сейчас рядом с Вами?

— Виктор Березин.

— Ну, вот, значит, я живой. Просто произошло недоразумение. Максимум, через три часа я буду дома, и все выяснится.

— Не так просто. По всем документам Вы уже мертвы. И доказать обратное будет крайне сложно. Тем более, при таком раскладе….

И он протянул Виктору листок. Это было оперативная милицейская ориентировка с фотографией человека, поразительно похожего на Виктора. Он стал читать текст.

«За совершение особо тяжких преступлений разыскивается Исаев Олег Дмитриевич, уроженец г. Челябинска, 1955 года рождения. Он же — Синченко, Крюков, Стрельников, Штигель. Крайне опасен. При задержании проявлять особую осторожность. Разрешается применять любые меры».

Виктор еще раз глянул на фотографию и вернул листок незнакомцу.

— Ну, и что? Мало ли на свете похожих людей?

— Много… Кстати, а где Ваш паспорт?

Виктор осмотрел карманы. Паспорта не было, хотя он хорошо помнил, что положил его в пиджак.

— Успели вытащить?

— Помилуйте, за кого Вы меня принимаете? Нет у вас паспорта… Понимаете, нет. А у каждого сотрудника милиции есть ориентировка на Вас. Скорее всего, вас задержат еще на вокзале…

— Хорошо, запросят администрацию курорта, те дадут ответ, что я у них проходил курс лечения.

— А Вы уверены, что проходили? Что там окажутся какие-то записи?

На языке вертелись еще какие-то доводы и доказательства, но Виктор уже понимал, что все они будут биты. Несколько минут прошли в молчании. Наконец, Виктор задал вопрос.

— Кто Вы?

— Какое это имеет значение? Если я начну объяснять, то на это уйдет много времени, а мы еще не приступали к главному.

— Тогда другой вопрос: как Вы это сделали?

— Вы меня удивляете, Виктор. Я думал, Вам это объяснять не надо. Сдвижка во времени, туннельный переход — Вы же в свое время сами додумались до параллельных миров, которые назвали «матрешечными».

— То есть, сейчас я просто в том мире, где мой двойник действительно погиб, и вы меня в него перебросили, не делая корректировку времени?

— Примерно так.

— Но ведь тогда вы меня можете и перебросить назад в тот мир, где я есть?

— Можем.

— Но пока не хотите этого делать? Я так понимаю, что вам от меня что-то нужно?

— Совершенно верно.

— Что же именно?

— Вашу рукопись.

— Странно… Такие сложности… Вы могли ее просто выкрасть из комнаты.

— Если бы это было возможно, мы именно так и сделали бы. Есть правила и законы, которые никто не может нарушать. Вы должны САМИ отдать эту рукопись, Вы должны по доброй воле отказаться от нее.

— Какая же это добрая воля, если вы меня ставите перед фактом отсутствия выбора.

— Ну, почему же? У Вас есть выбор. По-прежнему у Вас будет возможность издать книгу. А всякие сложности существования, которые могут у Вас возникнуть, это всего лишь сложности, не более того. Они могут лишь оттянуть момент издания, но помешать ему не в силах. Конечно, Вы потеряете дом, семью — но Вы ведь и так не очень-то ими дорожите.

— Странно, что вы все же не шантажируете меня безопасностью и здоровьем моих близких — обычно, это самое сильное оружие.

— Поверьте, мы знаем Вас достаточно хорошо. И, причем, знаем даже то, о чем Вы и не подозреваете.

— А если я соглашусь, отдам вам рукопись, а потом, вернувшись домой, снова восстановлю ее?

— Не восстановите. Не тот случай. Я уже говорил, что есть не нарушаемые правила и законы. Могу даже сказать, что, отказавшись от рукописи, вы, тем самым измените свою судьбу и повернете ее на новый вариант.

— Какой же?

— Да какой захотите… Даже самый экзотический или простой жизненный. Только не просите денег — это неприемлемо…

— Так велика цена за мою рукопись?

— Скажу Вам честно — да.

— Почему же?

— Отвечу вопросом на вопрос: как Вы планируете назвать свою книгу? «Убить веру» — не так ли?

— Не совсем. «Убить веру — создать веру».

— Вы действительно этой книгой можете убить старую веру. И дать людям новую… Революция Духа, да?

— И что в этом плохого? Люди имеют право знать немного больше, стать немного свободнее. Они имеют право увидеть в себе бога.