— А потом, — продолжал робот, — мне стало жалко родных тех людей, которые разбились на нескольких рейдерах. Я теми или иными путями раздобывал кусочки кожи или хотя бы ногтей и восстанавливал погибших заново! Я никого не убивал! Я буквально следовал первому закону — робот не может своим бездействием допустить, чтобы человеку был нанесен вред, но ведь переживания о гибели родного человека — ужасный вред! И я избавил от него людей!

— Почему же ты не доложил?..

— Так ведь тогда люди бы всё равно пережидали!

Я усомнился.

— Что ж вторая Марина не вышла замуж за Харламова, если они оба друг друга любят?

Робот вздохнул еще тяжелее.

— В том-то и дело, — сказал он, — что Харламов, сидя здесь и видя, как на его глазах возникает новая Марина, внезапно заорал, замахал руками, и когда Марина вышла из регенерационной камеры, бросился вон, крича: "Не хочу чудовище"! Потому-то я и не стал никому говорить, когда заменял погибших вновь выращенными!

— Все равно сумасшедший робот, — закаркал Чае Ген. — Ведь второй закон прямо предписывает говорить правду…

— Так ведь никто же не спрашивал! — живо возразил Регенератор. — Никто не ставил вопроса так: "А данного человека не ты ли сотворил?"! Конечно же, сами сотворенные понимали, что они копии, отсюда и нервы.

— Не все нормально вспомнили, — ввернул я.

— Нет, — возразил Регенератор. — Вспомнить-то они всё вспоминали, просто некоторые воспоминания были связаны с такими личными вещами…

— Стоп, — cказал я, — А как же Серебряков? Он появился раньше, чем спасатели подобрали останки и ты смог бы его регенерировать…

— Никак нет, — возразил робот. — Серебряков лечился у меня два года назад, когда приезжал на "Гнев Афродиты" с какими-то лекциями. И как только я услышал, что он погиб, я регенерировал его вновь…

И тут случилось совсем неожиданное. В двери вошли… два профессора Серебрякова!! Один из них улыбнулся и сказал:

— А сведения, услышанные Регенератором, оказались ошибочными! Я остался жив! И я очень благодарен роботу за двойника — нам стало так удобнее и легче!